Считают, что страшнее наркомана-лгуна ничего нет и быть не может. Матери верят, что сегодня — последний раз, подруги более категоричны: или «живи, как знаешь, но не со мной», или «ради меня хотя бы откажись от наркотиков»…
С Алексеем я познакомилась совершенно случайно. Узнав, что я из «Молодежного курьера», ничуть не смутился, даже согласился рассказать о себе. Его наркоманское существование почти не отличается от жизней тысяч других таких же.
Естественно, мой первый вопрос:
— Как получилось, что вы стали наркоманом?
— Очень просто. Был приятель-наркоман. «Хочешь попробовать?» — однажды сказал. «Давай, я не против, но боюсь», — отвечаю. Рублей на 20 он мне сделал укол. Мне понравилось. Потом попробовал еще, еще. А потом как все — пять «точек», полкуба то есть. С первого раза воротило меня страшно. Что бы не пробовал попить — вырывало. Шел по городу и останавливался у кустов. Недели две после этого удержался. Но посмотрел на друзей, на их довольные лица, укололся еще раз. И пошло. Стал наркоманом.
— А сейчас доза какая?
— Пять «точек». Но смотря где их брать. Если брать «чеками», то «чек» могу использовать за один раз. А если на рынке полграмма — то делю на шесть порций.
— А как вы находите тех, кто продает наркотики? Или это одни и те же люди, знаете их в лицо?
— Вот этого я вам не скажу… Ладно. Их уже все знают: и ОБНОН, и мы…
— Так почему же они на свободе?
— Надо их взять с поличным. Так не посадишь. И наркоманов ОБНОН знает, помогает им. Сажают на год, на два, подальше от наркотиков. Не от компании, а именно от наркотиков. Потому что там с такими же, как сам, и сидишь. Там только про героин и слышишь.
— Когда первый раз друзья предлагают наркотики, они учат, как все делать?
— Ну, как учат… Смотришь, как они делают и повторяешь.
— Всегда пользовались одноразовыми шприцами?
— Ну да. После других — никогда. Свой шприц, бывало, несколько раз используешь. Только игла тупится…
— Предположим, что ваших друзей не будет рядом, уедете в другой город. Все равно возьмете шприц в руки?
— Допустим, я буду сидеть дома, смотреть телевизор, музыку слушать. День, два, неделю. Все, дальше не выдержу, наверное. Все мысли о наркотиках, конечно. Даже зная, что есть «чек» на завтра, не могу уснуть. Хотя ломок нет, ворочаюсь, ворочаюсь, в два часа ночи встану, разведу две «точки» и вмажу, три оставлю на утро.
— А когда первый раз предложили попробовать, неужели не было никаких сомнений?
— Да нет. Я видел сам эти ломки. Я человек сидевший. Был в одной камере с наркоманом. Видел, как он мучился.
— Все равно это не удержало?
— Не думал об этом. Даже в мыслях не было, что такое будет со мной. Теперь у меня приличный наркоманский стаж. Три дня назад выписался из больницы. Честно скажу, сны снятся. Весь этот процесс: «забуторивание», набираешь шприц, втыкаешь в вену, вкалываешь… и спать… Часа три всего сплю ночью. Бессонница. Голова как будто запрограммирована. Толкование снов, узнать, что значит видеть умершего во сне можно на сайте sonan.ru. А лечение — это только снятие ломки. Один известный человек в республике говорил об этом: наркоманов надо не лечить, а помогать им по примеру Голландии — приезжает машина, наркоманы выстраиваются в очередь и получают свои дозы. Наркомана не вылечить. Везет лишь единицам. Я сам уверен, что скоро опять начну. Я не даю себе установку. Но вижу же: некоторые по семь раз лечатся, все равно возвращаются к шприцам.
— В первые дни в диспансере тяжело было?
— А что там… Лег, закололи меня… Неделю не помню. Спал. Под себя ходил, не под себя, не знаю. Мать сидела возле меня днем и ночью.
— А мама не проклинает, не ругается?
— Она плачет. Ругается, конечно. Но ей кажется, что виноват не я, а круг моих друзей. Между прочим, мать каждого наркомана думает точно так же.
— А вы сами как считаете?
— Сам виноват, конечно. Видел ломки в тюрьме и не задумался…
— Вы сейчас впервые обратились за помощью к врачам?
— Я уже «ломался» сам. Дома.
— И сколько времени выдерживали без уколов?
— Самое большее десять дней у меня было.
— А откуда деньги? Если предположить, что укол нужен каждый день…
— Да, сумма немалая набирается даже у средненького наркомана, как я. А у кого большая доза… Ищу…
— А если начистоту?
— Да каждый наркоман чего только из дома не вынес. Правильно? А карманники? Сейчас по рынку ходят 13-летние салаги. Блатные разговоры: «Ну че, есть?» Они уже вкалывают в себя столько, сколько я.
— Когда по городу идете, вы в толпе теряетесь? Вам не кажется, что на вас смотрят, что замечают ваше увлечение наркотиками? Нет такого чувства, что совершаете что-то постыдное?
— Кто знает, что ты колешься, тот знает. Насчет чувства стыда — у кого какое воспитание.
— Причем тут воспитание?
— Меня улица воспитывала. Что мать? Она старалась кормить сытно, одеть тепло, скопить денег на черный день, за «двойки» — ай-яй-яй, подзатыльники, ремни — вот и все воспитание. Учился я средне. После школы окончил ПТУ. Увлекался футболом.
— Неужели нет ничего такого, что бы могло заменить наркотики?
— Может быть, есть, конечно. Интересная работа…
— При желании можно же найти работу…
— За тысячу рублей в месяц я не пойду работать. Я уже лет девять не работаю, нахожу другие источники: криминально, нет, не смотрю на это. Если человек привык не работая получать деньги, то вряд ли согласится работать и получать лишь одну треть прежней суммы. Вы, наверное, хотите сказать, что лучше синица в руках, чем журавль в небе… Ну, наступит время, пойду, конечно, на завод, как все.
— Вам 36 лет. Из-за наркотиков что вы потеряли в жизни? Может, что-то недоделали?
— Здоровье потерял. Семью, можно сказать. Мы не расписаны были, но жили вместе долго. Встречаемся теперь. Сын уже в школу ходит.
— А ребенка отпускают с вами на прогулку? Доверие есть?
— Не путайте нас с алкоголиками. Наркоманы очень сильно отличаются от них. Мы лучше соображаем. Утром у нас первая мысль: «Где взять деньги?» Сижу, сижу, замечу что-нибудь: «Может, это продать? Возьмут?» На рынке одни и те же лица…
— Ребенок родился до того, как вы увлеклись наркотиками?
— Да. Здоровое потомство. Весь в меня. Такой же балбес.
— А жена боролась за вас?
— Да нет. Она сказала: «Наркоман мне не нужен». Я удивляюсь: как это так не нужен? Правда, и в больнице не принимают нас за людей. Например, медсестра спрашивает у другой: «Где те два наркомана?» Побегают по всему этажу, ищут, кричат: «Из своей палаты больше не выходите». Чай нельзя, кофе нельзя. Боятся, что будем чифирить. Хотя это в тюрьме разрешено. Я бы с удовольствием чифирь попил там, в больнице.
Горсти таблеток глотал. Как печень выдержала, не знаю. А какие лекарства дают, не объясняют. После больницы направили к наркологу. Посмотрел прейскурант: заполнение бланка — 10 рублей, посещение нарколога — 40… Чем дальше, — тем страшнее. Зашел в кабинет, а врач спрашивает: «Ну, что будем делать?» «Вот я у вас хотел спросить», — говорю. «А вы что думаете сами?» — «Вы подскажете». «Как думаете, какое будущее у вас есть? На какое надеетесь?» — «На светлое». «А почему так надеетесь?» — «Это вы мне подскажите». Такой вот диалог. Потом три таблетки вручили — каждая по тридцать рублей…
— Как думаете, какая помощь вам нужна: просто вывести из этого состояния или воздействие психолога, все-таки?
— Даже не знаю. Может, гипноз поможет? Некоторые к бабкам ездят. И я однажды съездил с матерью в один из наших районов. Полтора часа тряслись в машине. Приехали, смотрим: в добротной избе сидит толпа, ждет бабку-волшебницу. Старушка вышла и сказала: «Посидите, у меня гости». Мы ждем. Выходит через некоторое время уже с румяными щеками: «Подождите еще». Уже через полчаса еле стоя на ногах: «Сегодня гадать не буду»… А у меня мать парализованная, все на что-то надеялась. Я ее уговариваю: «Видишь, она уже никакая. Как ей верить?» Но она верит, старушка же. Каких только «волшебных» средств не покупала мне… Скажет кто-то: «Возьми любую пыль, намажь на хлеб, поможет», — поверит ведь. Вера, конечно, большая сила.
— И у вас ведь она должна быть…
— Стараюсь. Третий день. Сейчас я пытаюсь уговорить себя колоться хотя бы только раз в неделю. Мне кажется, в тюрьме легче «перекумариться», чем здесь. Там ты знаешь: нет денег, нет выхода на улицу, и все.
— А маму не жаль?
— Жалко. Сейчас я успокаиваю ее тем, что после больницы не колюсь. Потом опять начнется снова…
— А как вы решились лечь в больницу?
— Тяжелые времена наступают. Деньги кончаются.
— Были бы деньги, продолжали бы?
— Конечно. По телевизору видел, как объясняли: у человека в мозгу есть точка, отвечающая за удовольствия. Оказывается, могут сделать операцию, и человек уже будет как зомби: ему что сладкое покушать, что соленое, что женщину любить, что покурить — все без разницы.
— Это можно считать наказанием?
— Думаю, да. Ну что, встал робот утром, поел, пошел на работу, принес получку жене… Все это однообразно. Есть у вас удовольствия? Любите сладкое?
— И вы не можете от этого добровольно отказаться? Ну есть же в конце концов другие удовольствия: женщины, водка…
— Насчет женщин… Я слишком стар. Не интересует уже. Наркотики убивают такое желание.
— А когда в последний раз были с женщиной?
— Давно уже. Месяц назад, наверное.
— А это разве давно?
— Конечно. До этого, правда, нормально было. В неделю несколько раз. А сейчас приходишь домой, чешешься, попьешь чаю, телевизор посмотришь. Глаза слипаются: «Мать, постели-ка»…
— Почему чешетесь? Аллергия?
— Не знаю. Может быть, аллергия. Некоторые димедрол колют. Но с димедрола такие ломки идут! Это ужас. Лезешь на стенку. Ладно, сейчас бессонные ночи, просто лежишь, глазеешь на потолок. А во время ломки — тянет куда-то, кости ломит.
— Вы сами себе делаете уколы? Обычно же мужчины вида крови боятся…
— И такие наркоманы есть. Колют и на вену не смотрят. Вот на мою «дорожку» поглядите. Сейчас зажило почти.
— А сын знает о вашем увлечении? Перед ним как себя чувствуете?
— Знает. Но мы же не живем вместе.
— Ответственность же есть все равно?
— Есть. Поэтому и решил лечиться.
— А если ребенок начнет колоться? Скажет: «Если папе можно, и мне можно…»
— Может быть и такое. Но я надеюсь дожить до тех лет.
— Какими словами вы отговаривали бы его?
— На личном примере показывал бы: мои ломки, как я рву простыни, пододеяльники, как вызывают «скорую», синюшное лицо при передозе.
— У вас случалась передозировка?
— Была. Несколько раз.
— Когда больше пяти «точек»?
— Ну наркотики ведь разные. Не успели размешать, отвесили чистого героина, и пожалуйста… Привыкаешь к размешанному с сахаром, еще с чем-то, чистый героин можешь не выдержать.
— Умереть боитесь?
— Уже как-то нет. Пока лежал в диспансере, двое друзей умерли от передозировки. Даже врач однажды зашел в палату и сказал: «За неделю, пока вы тут были, шесть человек в городе умерло от передозы». Кто-то начинающий, а кто-то случайно… Вот меня, когда первый раз так случилось, просто выворачивало наизнанку.
После армии, в году так 88-м, я попробовал было опиум. Тогда мне не понравилось.
— Тогда же даже разговоров не было о наркотиках. Как вы их нашли?
— Они сами тебя находят. Вы же нашли для себя тему.
— Так у меня работа такая.
— А если б вам сказали: «Раз вы пишете об этом, чтобы иметь представление, попробуйте сами», — согласитесь?
— Нет, что вы.
— А если и за это заплатят?.. Уверены? Глядя на ломки наркомана, я тоже в свое время зарекался: «Нет, ни за что…» А потом подзабыл, вспомнил только тогда, когда у самого ломки начались. Замкнутый круг получается. Сам от себя бежишь…
Надежда Иванова, «Молодежный курьер»
