Пожалуй, никому из деятелей чувашской культуры в широком понимании этого слова не уделяется столько внимания, причем внимания постоянного, как Ивану Яковлеву. Казалось бы, его биография изучена вдоль и поперек, творческое наследие некоторыми из исследователей цитируется чуть ли не наизусть… Но где за всем этим человек? Где обычный человек со своими повседневными горестями и слабостями, своими частными удачами и успехами? Где все те мелочи, которые делают любого великого равным нам, простым читателям? Именно таким: своим, родным, близким?..
Просто грех в этом году не вспомнить про одну, к сожалению, уже малоизвестную книгу. Хотя сразу нужно оговориться — малоизвестную широкой публике, а специалисты-литературоведы уж точно должны ее знать. Должны, но знают ли? Это в каком-то смысле можно считать проверочным тестом, тестом на «вшивость» или, мягче сказать, профпригодность.
Впрочем, мы же не для них, а для рядового читателя рассказываем! Жаль только, что обращаться к этому произведению (и не только к этому, но и ему подобным) приходится по большей мере лишь в связи с памятными датами. Речь о книге Тихона Петеркки «Мальчик из чувашского села». Скромно названной автором «повестью» текст на самом деле объемом и конструкцией больше походит на классический для национальной литературы «роман».
БИОГРАФИЯ
Тихон Петеркки (Петров Петр Тихонович) родился 17 ноября 1903 года в д. Кошки-Новотимбаево Тетюшского уезда (в настоящее время Тетюшский район Республики Татарстан). Окончил двухклассное училище, Тетюшский педагогический техникум. Работал учителем в школах Ульяновской области, одновременно заочно окончил педагогический институт. В годы Великой Отечественной войны находился на фронте. После демобилизации вернулся к прежней профессии и более сорока лет посвятил обучению и воспитанию подрастающего поколения. Печататься начал в 1930 году. Первое произведение — отрывок поэмы «Трактор» — был напечатан в альманахе «Наш путь», изданном в Москве. Печатался в газетах «Чувашский крестьянин», «Колхозник», альманахе «Средняя Волга». Писал стихи, рассказы, повести, очерки и пьесы. Основные издания: «Ĕмĕт» (Мечта), «Кушкă ачи» (Мальчик из чувашского села), «Çĕнелнĕ тымар» (Обновленный корень), «Çĕрлехи çиçĕм» (Ночная молния), «Тимĕре туптама пĕлмелле» (Железо надо ковать умеючи), «Çил-тăвăл» (Буря), «Юнлă кунсем» (Кровавые дни), «Земля Улыпа», «Атлан» и другие.
Уже с первых страниц яркими красками вырисовывает автор бытовые подробности жизни чувашского села. Одна за другой мелькают детали обычаев и обрядов, бытовых семейных и артельных (общедеревенских) забот. Легенды сплетаются с повседневностью, традиции живут не как этнографические записи, а здесь и сейчас… И как потрясающе по содержанию (а внешне — просто и неказисто) отражаются два взгляда на жизнь двух подростков! Только вчитайтесь в диалог:
«Летом как море волнуется и ровное, широкое барское поле. Ивану Малому невдомек, почему такое богатство отдано одному человеку, почему нельзя им пользоваться всем. Иван Великий только дивится такому недомыслию. Бог так сотворил, с ним не поспоришь, каждому он определил свой жребий. Яснее ясного. Чего тут голову зря ломать.
— А почему бог сотворил так, а не по-другому? — не унимается Иван Малый.
— Почему, почему… Что ты пристал со своими «почему»? Надоело. Спроси у самого Боженьки. Может, он тебе скажет».
Как разнится в диалоге двух мальчишек их восприятие сущего. И такой дуализм проходит сквозь все повествование. Это не борьба добра со злом или белого с черным, нет — это преломление вечного в сущем. Именно об этом свидетельствует и чисто ребячья радость от прилетевшего по весне скворца, и восторг от многочисленных баек и сказок от старших, и детская любознательность («а откуда, дедушка, берется роса?»), и нескрываемая гордость за плодовитость деревенских огородов («у других кроме картошки ничего не растет в огороде, а у кошкинцев всякой всячины полно»), и смелость и находчивость сельчан, нашедшая впоследствии отражение в родовых прозвищах.
Право, стоит прочитать про то, как Силькка безнаказанно отстегал кнутом «барина из Курени» или как спорщик Иван (это уже который по счету в деревне?) объел на ярмарке торговца керечами. Тут не только смех, а еще и наглядные примеры констатации факта: «Уж кто-кто, а кошкинцы — мастера на всякие проделки». И дорого это признание от уроженца самой деревни!
А еще впечатляюще одно из первых знакомств мальчишек с «русским миром». Нет, не с русским человеком — этого они часто видят в лице наезжающего в деревню начальства, а именно с «миром». Для пострелят таким открытием стала балалайка, которую они видели раз в другой деревне и «крестный Яков обещался подарить». Тут и конфликт с бабушкой, по мнению которой «русская музыка к чувашским песням совсем даже не подходит», а в мыслях Ивана созревает ответ: «Русская музыка. Ну и что за беда, что русская. Научимся — не дураки».
И не всегда ладно в семье, где дедушка с бабушкой к тебе со всей душой, а мама… «Заблудшая овца. Вышвырнуть — и дело с концом»! — такое вот бросила прямо в лицо при всех на сенокосе. И не мама она вовсе, а мачеха. Только вот в такие минуты факт и всплывал в памяти Ивана, и он вспоминал ту «далекую, родную маму, образ которой постоянно приходит ему во сне».
А почему такое отношение со стороны Анисьи — такое не пересказывают, такое прямым текстом читать нужно. Впрочем, как подсказка: Иван Великий как-то объяснил тетке «ты спала на правом боку», «значит, ты придавила своих ангелов, которые живут под правой мышкой», «а шайтаны, которые живут под левой мышкой, остались живы-здоровы, вот они и заставляют тебя быть такой сердитой». Все свели к шутке, но ведь в каждой шутке сколько-то да правды…
А еще никак не удержаться от оценки обилия народной мудрости на страницах книги. «Прежде чем глотать — прожуй, прежде чем говорить — подумай», «Едва ли спасешься, если вместо головы будут думать ноги» и т.д. Не от таких ли домашних премудростей, услышанных от дедушки с бабушкой, пошла убежденность Ивана Яковлева в необходимости пословиц и поговорок как одного из средств обучения? Сам впитывавший как губка, он и других потом учил через афористические приемы.
И не знаю: правда или нет, но каков контраст между деревенской ворожеей и пришлой цыганкой, которых судьба свела однажды во дворе Пахомовых. Первая, получив от ворот поворот, проклятьями посыпала, а вторая сказала Ивану: «Не бойся, сынок, трудной дороги. Кто после трех шагов собирается отдыхать, и на холмик не взберется, не то что на гору». Случилось это аккурат накануне известия о выпавшем жребии отправляться в Бурундуковское удельное училище.
Вот от каких истоков, на каких дрожжах взрастал характер будущего великого чувашского просветителя.
И одно из самых ярких, запомнившихся впечатлений от пребывания в учебном заведении: когда после длительного, трехмесячного лечения от оспы его, вернувшегося, заведующий школой Алексей Баратынский встречает фразой: «Ну как здоровье, Яковлев?» Это был первый раз, когда прозвучала такая фамилия…
Как шло дальнейшее становление, взросление и возмужание — на страницах повести «Мальчик из чувашского села». Книга читается легко и при желании, думается, за один-два дня она любому окажется по силам.
Вопросы:
1. Кто из героев книги скрывается за прозвищами Иван Малый и Иван Великий?
2. О каком чуде идет речь: «Чиркнешь палочкой по доске — на ней появляется белый след, проведешь рукавом — и следа как не бывало»?
3. Как любили париться кошкинцы и почему мылом мылись только девушки?
Федор Козлов
