Как слесарь хирургу помогал

 НАЙДЕНЫ НЕИЗВЕСТНЫЕ ПИСЬМА СВЯТОСЛАВА ФЕДОРОВА В ЧЕБОКСАРЫ

В редакции раздался звонок. «В нашей семье хранятся письма, которые писал знаменитый офтальмолог Святослав Федоров, когда проводил свои первые операции по внедрению искусственного хрусталика», – рассказала читательница. А потом принесла красную, еще советских времен, папку с газетными вырезками и фотографиями. Среди них и нашлись письма Святослава Федорова, написанные ровным красивым почерком на тетрадных листах в линеечку.

СЛЕСАРЬ ЗНАМЕНИТЕЕ ХИРУРГА
Кому же в шестидесятые годы прошлого века писал в Чебоксары письма молодой микрохирург, о смелых экспериментах которого по улучшению зрения только начали говорить в стране? Это был простой рабочий, уже пожилой человек Семен Мильман. Правда, тогда его имя было известно в Чебоксарах, наверное, даже больше, чем имя Святослава Федорова. И писали о нем в республиканской прессе чаще, чем о Федорове.
А как же иначе, ведь речь шла о передовике производства Чебоксарского электроаппаратного завода, который перевыполнял план в несколько раз на протяжении многих лет. В наши дни подобные темы не слишком популярны, но тогда герои трудовых будней не сходили со страниц главной республиканской газеты «Красная Чувашия» (так до 1952 года именовалась «СЧ»).
Вот, например, в первом же номере 1948 года, который, обратите внимание, вышел 1 января, есть заметка «Гвардия орденоносного завода». В стиле, свойственном тому времени, газета рассказывает:
«Золотые руки завода! Наша гвардия! – так отзываются на ордена Трудового Красного Знамени заводе о своих инструментальщиках.
Накануне Нового года наш фотокоррес-пондент собрал группу стахановцев-инструментальщиков и попросил их рассказать, с чем они встречают третий год послевоенной пятилетки. И вот вы видите, читатель, в первом ряду слева слесаря С. Мильмана, выполнившего 112 процентов своей пятилетней нормы».
Ровно через год, в январе слесарь Семен Мильман уже на первой полосе газеты как стахановец, который выполнил с начала послевоенной пятилетки десять (!) годовых норм. А работали тогда, сами понимаете, за идею и на совесть, а вовсе не за бешеные зарплаты. «Три нормы в смену – обычный показатель товарища Мильмана», – докладывает корреспондент.

ЗАВИТУШКИ ПОСЛЕ СМЕНЫ
Когда Святослав Федоров в 1958 году приехал работать в Чебоксары, ему был всего 31 год. А Семену Мильману, родившемуся за пятнадцать лет до октябрьской революции, – уже 56. Для пожилого слесаря Чебоксары тоже не были родным городом. В 1942 году он приехал в Чувашию вместе с другими работниками Харьковского электромеханического завода и, как многие, остался здесь навсегда.
К слову сказать, все образование Семена Мильмана составляло четыре класса, и до конца жизни он так и остался беспартийным. Но у него были воистину золотые руки, и для Святослава Федорова, который искал способ изготовить искусственные хрусталики для глаза из отечественной пластмассы, это стало буквально спасением. Никто, кроме Мильмана, не рискнул взяться за такую тонкую работу.
Вот как описывает начало их знакомства в газете за 1960 год корреспондент Н. Стуриков:
«В институте был больной с помутневшим хрусталиком. Работал на электроаппаратном заводе. С ним-то и поделился врач своими мыслями.
– Да вы знаете, есть на нашем заводе такой человек, Семен Яковлевич Мильман. Это такой специалист… Почище тульского левши…
Мильман, узнав о нуждах офтальмолога, приехал к нему сам. Поговорили, врач объяснил размеры хрусталика.
– Сделаю, – коротко сказал Мильман, человек истинно рабочей закалки, слесарь-инструментальщик высшего класса. – Для пользы людей? Сделаем.
И сделал… Я видел эти четыре пресс-формы в лаборатории врача Федорова. Чтобы рассмотреть все их, простите за выражение, завитушки, нужен микроскоп. Сколько же и какого напряженного, поистине филигранного труда потребовалось вложить Семену Яковлевичу! И он большей частью делал их в нерабочие часы, оставаясь в цехе после смены… Да это же подвиг!»

«БОРЬБА ЕЩЕ ИДЕТ»
Увы, как известно, долго проработать в Чебоксарах Святославу Федорову не дали. Пришлось ему уехать в Архангельск, где он продолжил свои исследования. Но умельцев, подобных Семену Мильману, там не нашлось. Так началась переписка ученого и рабочего. Полностью, к сожалению, она не сохранилась. Но некоторые письма, попавшие в редакцию «СЧ», нельзя не процитировать.
Вокруг метода Федорова тогда, в шестидесятые, развернулась настоящая информационная, как бы сейчас сказали, война. Обо всех перипетиях Святослав Николаевич откровенно пишет своему старому другу в Чебоксары (орфография и стилистика сохранена):
«Сейчас я уже сделал 46 операций. Вызывают меня в Москву с докладом. Больные разъезжаются и это вызывает приток новых больных, а кроме того волнения моих московских коллег, которые до сих пор твердолобо твердят, что это опасно и антифизиологично. Борьба еще идет, но факты – вещь упрямая. Обязательно приеду к вам в Чебоксары».
Но главное, что даже за тысячу километров друг от друга они оставались единомышленниками. И Семен Мильман продолжал все так же корпеть над крошечными хрусталиками, выполняя их с филигранной точностью, несмотря на то что самому мастеру было уже за шестьдесят.
«После получения от Вас хрусталиков устроили целое заседание с моими ассистентами, – писал Святослав Федоров. – Думали и рядили в основном о диаметре центральной части, то есть линзочки. Пришли к выводу, что диаметр будет не 5,5 и не 5,3 мм, а значительно меньший, то есть наилучшее зрение у человека наблюдается при диаметре зрачка 2,8-3,2 мм.
Все мы восхищены Вашими хрусталиками и загорелись идеей введения в глаз таких линзочек. Не представляю, какой чертовски сложный штамп нужно, ведь обломов почти нет».
Насколько можно судить по сохранившимся письмам, продолжалась переписка, по крайней мере, до 1972 года. К тому времени метод Святослава Федорова уже был признан. А сам Святослав Николаевич как профессор возглавлял кафедру глазных болезней и проблемную лабораторию московского медицинского института.
Свои письма Семену Мильману в Чебоксары он отправлял уже не на листочках в линеечку, а на бумаге с личной печатью:
«Дорогой Семен Яковлевич, с Новым годом и счастьем.
Очень рад, что вы еще работаете. Приезжайте в Москву, буду очень рад. Очень хочу увидеться с вами. Привет супруге и дочери».
… Семен Мильман, которому исполнилось 76 лет, собирался на пенсию – возраст все-таки брал свое. А у Святослава Федорова впереди была еще четверть века напряженного творческого труда, открытий и побед.

«СЧАСТЬЕ ВСЕЙ МОЕЙ ЖИЗНИ»
Однако с не меньшей любовью хранил Семен Мильман и другие письма. Те, которые присылали ему из разных концов не только республики, но и всей страны. Зачастую не совсем грамотные и наивные, они греют одной только верой в силы человека.
Вот, например, письмо от колхозницы из Вурнарского района:
«Вы своими умелыми руками отрисовали хрусталик из пластмассы и который стал видеть в человеческом глазу. Это великое дело очень дорого нам. Я от души прошу вас сделать, не пожалея сил и труда, и мне такой хрусталик, я тоже мечтаю о такой операции, чтобы у меня видел глаз. Долгих лет хорошей жизни на благо нашего народа!»
Не зная прямого адреса, многие писали прямо на завод. Так, из Орловской области пришло послание от школьника, написанное даже не ручкой, а карандашом:
«Уважаемый товарищ директор, хотя мы вас не знаем, но вы должны нам помочь. У вас на заводе работает Мильман, передайте ему это письмо. Убедительно прошу сообщить, работает ли доктор товарищ Федоров. Он нам очень нужен. У моего дяди глаза не видят. Может быть, ваше изобретение и умелые руки доктора Федорова вернут дяде зрение».
А некоторые обращались за советом к Семену Яковлевичу как к родному человеку:
«Я хочу просить вас, дорогой товарищ, – писал Иван Михлик из Днепропетровска, – посоветовать мне, как мне быть, подойдет ли хрусталик на правый глаз, которым я не вижу. От вас зависит счастье всей моей жизни».
Мы не знаем, что писал старый рабочий в ответ на многочисленные просьбы, в которых сквозила вера в чудо. Счастьем всей его жизни была работа, и в этом у них со Святославом Федоровым было много общего.