ВОПРОСЫ МЕСТНЫЕ ОКАЗАЛИСЬ УМЕСТНЕЕ
Осенью 1992 года в Чебоксарах был большой бомонд. Все высшее руководство России съехалось в столицу Чувашии, дабы попытаться договориться о согласии между ветвями власти. Между президентом страны и парламентом уже пролегла пропасть, но ее намеревались преодолеть одним прыжком. До расстрела Белого дома оставался ровно год. Освещать грандиозную встречу в верхах примчалась целая армия журналистов. И у каждого была своя сверхзадача. Об этом мы с коллегами беседовали в аэропорту, пока ожидали прилета Бориса Ельцина.
Фотомастер из «Московских новостей», к примеру, рассказывал, что уже полгода охотится за президентом. Ему нужен был кадр для целевой страницы. Успел побывать на всевозможных форумах и светских раутах, извел километры пленки, но нужная композиция не вырисовывалась.
А корреспондента японской телекомпании с распространенным японским именем Лена Мельникова интересовал только один вопрос: почему Борис Николаевич отложил свой визит в Японию? Ответ напрашивался сам собой. Вроде бы какое-то соглашение с этой страной намечалось, но опять тамошние депутаты потребовали вернуть Курильские острова, стали планировать акции протеста. Какой смысл ехать, если там пикетчики будут на каждом углу. Но маленькая Леночка, одетая в кожаную курточку и блестящие лосины, по сему поводу пытала всех подряд, а от нее все отмахивались.
Меня же редакция «Советской Чувашии» послала поприсутствовать. Если встряну с любым вопросом, то уже молодец, а не получится — тоже не беда, ограничимся описанием коллизий с места событий. Это сейчас при приезде высокого гостя заранее определяется, кто что будет спрашивать, а тогда определенная вольность не возбранялась.
И вот авиалайнер с величественной надписью «Россия» на борту приземлился в чебоксарском аэропорту. Пишущая, снимающая и записывающая журналистская братия сгрудилась у импровизированного ограждения, переступать за которое категорически запрещалось под угрозой расстрела на месте. Первым по трапу сбежал какой-то господин, по-свойски обратившийся к репортерам: «Мужики, с вопросами про Японию не лезьте, шеф от них в ярость приходит». Мужики понимающе закивали головами.
Наконец-то появился Борис Николаевич. Тут же в невероятное возбуждение пришли телевизионщики из Москвы. Любо-дорого было смотреть, как работает эта команда. По приказу оператора: «Выводите его на меня» — сразу несколько человек стали зазывать президента к себе, выкрикивая самые заковыристые вопросы. Их помощники довольно бесцеремонно оттирали плечами конкурентов. В считанные секунды десятки журналистов оказались в роли всего лишь молчаливых свидетелей диалога популярного телеведущего с главой государства. Мэтр телеэкрана в своих вопросах Чебоксары ни разу не упомянул, он спрашивал исключительно про глобальные проблемы. И только удовлетворив свой аппетит, тот милостиво передал Бориса Николаевича на съедение коллегам из других редакций. Тем тоже Чебоксары по барабану, все пытаются выяснить что-то про Центробанк.
Провинциалам явно было нечего делать. Столичные шакалы пера и микрофона полностью овладели вниманием Ельцина. И вдруг всех перекрыл тоненький голосок Леночки Мельниковой: «Борис Николаевич, а почему вы в Японию не поехали?» На лицах сотрудников пресс-службы президента заиграли желваки. «Мужики» с микрофонами и диктофонами смолкли, затаив дыхание. А Ельцин повернулся к этой крохотуле в лосинах и стал минут пять ей объяснять, почему он отложил такой важный политический визит.
Здесь меня осенили довольно простые мысли. Во-первых, никогда не надо слушать всяких чиновников, которые пытаются вещать от имени своего начальника. Им только кажется, что они безошибочно угадывают скрытые желания своих хозяев, а все окружающие обязаны этим желаниям потрафлять. А во-вторых, журналисты обязаны в любой ситуации задавать те вопросы, которые обществу интересны. Иначе им напрасно платят деньги. А нравятся эти вопросы или не нравятся, дело уже десятое.
Поездка Ельцина по Чебоксарам была расписана с обычной тщательностью, вторая возможность пообщаться с президентом предоставлялась журналистам только за считанные минуты до отлета. Опять та же картина, опять то же ограждение, опять возбужденные лица коллег. Соревноваться с ними на ниве большой политики было совершенно бесполезным занятием. Но моей-то газете не помешал бы эксклюзив с президентом! На карту поставлена профессиональная репутация, если хотите. Неужели гости расскажут в своих московских изданиях об этом историческом событии гораздо интереснее местной прессы? Нет, даже при самых мизерных шансах проигрывать это состязание было непозволительно.
И вот на летное поле выехал президентский лимузин. Борис Николаевич не успел выйти из машины, а я уже орал вопросы про итоги его поездки в Чувашию. Столичные коллеги меня снисходительно толкали в бока и объясняли, что президент вначале примет рапорт командира экипажа и только потом подойдет к корреспондентам. Ладно, пусть они меня держат за чайника, но я себя уже обозначил.
И точно, приняв рапорт статного летчика, Борис Николаевич направился прямо ко мне. Да еще говорит: «Вы что-то спросили?» Разгадка высочайшей любезности очень проста. Ему нужны были именно эти вопросы. А про перестановки в правительстве, курс рубля, взаимоотношения с парламентом можно поговорить и в другом месте. Но в Чебоксарах следовало говорить про Чебоксары. Это же так понятно.
Борис Николаевич рассказал, что Чувашия ему очень понравилась, здесь он «ни одной темной личности не видел». Поведал про свой указ, который должен помочь республике в социально-экономическом развитии, еще что-то в том же духе.
— А теперь я дранг нах Москау, — неожиданно на немецком языке завершил свое интервью президент и направился в самолет. А я с гордым видом повернулся и прошел мимо ошеломленных московских коллег, продолжавших выкрикивать в президентскую спину вопросы про Центробанк…
АЛЕКСАНДР БЕЛОВ,
общий стаж работы в «СЧ» 20 лет
Фото: «Самое трудное народ пережил, самое трудное прошло, хотя трудностей впереди еще немало», — заявил президент России Борис Ельцин в чебоксарском аэропорту в сентябре 1992 года.
