Как это было на Прямой линии Президента: каски, очереди и шанс для каждого.
За день до эфира все участники Прямой линии должны были пройти ПЦР. Здесь же выдали заветный бейдж. Он — пропуск в другое измерение, где через сутки должен был начаться четырёхчасовой разговор страны с Президентом.
И вот день «Х» наступил. По легенде, телевизионщиков с камерами должны были запускать раньше, а нас, пишущих, — позже. Но у пропускного пункта все теории рухнули. Образовалась одна большая, неторопливая журналистская река. В ней мешались и корреспонденты со спутниковым оборудованием, и блогеры налегке. Атмосфера была дружелюбной – все понимали, что это не регистрация на «Победу» и никто никого за бортом не оставит. Единственное, было прохладно — Варварка продувалась хорошо. Спасли ситуацию организаторы в строгих костюмах, предельно вежливые и находчивые. Они просто разделили нас: «У кого крупный багаж — налево, с малыми сумками — направо». И поток сразу пошёл быстрее. Мораль проста: кто внимательно читал правила — прошёл без сучка, без задоринки. Хотя правила… На столе изъятых вещей лежало всё: от неформатных картонных табличек «Соловьев» и зарядных устройств до печенья, шоколадок и хорошего вина. Апофеозом стала оранжевая шахтёрская каска. Как выяснилось, её пытался пронести журналист из Кузбасса. Его логика была железной: «Если в кокошниках можно, то почему в каске нет?». Ему быстро объяснили, что оба головных убора из разных «сказок». Его, конечно, остановили, и попросили каску оставить. Девушек с кокошниками, конечно же, пропустили.
Именно здесь, в этом гигантском холле перед студией, можно было за пять минут увидеть весь медиа-мир России и не только. Вот оператор CNN настраивает камеру. Рядом — коллега с «Звезды». Чуть поодаль оживлённо обсуждают что-то журналисты «Комсомольской Правды». Слышится речь на якутском — это готовятся к эфиру их телекомпании. Вижу Героя России Евгения Поддубного — сегодня он не в комуфляже, а в галстуке и костюме. А вот и ошарашенные школьники из медиацентра, скромные сотрудники районных газет и вальяжные блогеры. Это потрясающее ощущение — ты часть этой огромной, разношёрстной, но на один день объединённой общей целью профессиональной семьи.
Из-за задержек на входе мечты занять место в первом ряду, «гарантирующее» возможность задать вопрос Президенту, таяли на глазах. Казалось, там разместились сплошь федеральные телезвезды и международные агентства. Но когда со стартовых позиций стали поднимать таблички с названиями «Ростов» или «Великий Новгород», а маститый журналист из президентского пула Андрей Колесников спокойно наблюдал за происходящим аж с пятого ряда, стало ясно: везение сегодня было не избирательным, а одно на всех. Спецрассадки не было. И, как впоследствии показали все четыре с лишним часа марафона, первые ряды — не панацея. Пресс-секретарь Президента Дмитрий Песков и, конечно, сам Владимир Владимирович смотрели на зал широко, выбирая вопросы не по географии, а по сути.
Ожидание в прямом эфире — это особое состояние. Ты сидишь среди сотен коллег в огромной студии, зажав в руках табличку формата А4 — последнюю надежду быть замеченным. Наш расчёт оказался не совсем верным: прямо передо мной села высокая девушка с роскошной причёской, за которой я почти исчез. Кажется, этот элемент — пышная шевелюра впередисидящего — стоило бы внести в список «запрещёнки» наряду с электросамокатом, кетчупом , майонезом и той же шахтерской каской, о которых нас предупреждали. Руку тянули постоянно, и в один момент мне даже показалось, что пресс-секретарь Президента Дмитрий Песков ободряюще кивнул именно мне. Но как выяснилось позже, тот же самый обнадёживающий взгляд ловили десятки журналистов. Заветный микрофон до нас, увы, не дошёл — в этот раз его получили далеко не все, даже из федеральных СМИ.
Одной из самых статичных частей «Прямой линии» традиционно стал блок с иностранными журналистами. Слово дали лишь трём-четырём представителям зарубежных СМИ, и их вопросы действительно никого не удивили. Создалось ощущение дежавю: из года в год звучат схожие темы, на которые Владимир Владимирович даёт столь же неизменные, выверенные ответы. Это напоминало ритуальный диалог, где каждая сторона выполняет свою часть предсказуемого сценария, демонстрируя устойчивость и последовательность позиций.
Яркой иллюстрацией стал эпизод с французским телеканалом. Журналист, рассчитывая на дискуссию об аресте гражданина Франции, столкнулся с простой просьбой Президента уточнить фамилию. Этот, казалось бы, технический вопрос поставил корреспондента в тупик: он засуетился, потерял нить, не смог чётко сформулировать суть претензии. Небольшой, но показательный момент обнажил глубину пропасти: часто зарубежные медиа выхватывают тезисы из своей повестки, не утруждая себя погружением в конкретику, и оказываются не готовы к предметному разговору. Владимир Путин, сохраняя спокойствие, взял ситуацию под контроль, пообещав «изучить дело» упомянутого впоследствии журналиста Лорана Винатье. Наблюдаемый диалог стал метафорой всего взаимодействия: попытка вести разговор на чужих условиях терпит крах при столкновении с запросом на факты.
В конечном счёте, эта часть пресс-конференции наглядно показала разницу в приоритетах: пока зарубежные коллеги искали подтверждение знакомых нарративов, основное время эфира было отдано внутренним, социальным проблемам, реально волнующим граждан России.
И голос Чувашии в четырёхчасовом марафоне прозвучал. Пусть не с нашей трибуны, а в общем контексте общенациональных проблем, которые, как оказалось, едины для всей страны. Главной сквозной темой стала поддержка участников СВО и их семей. А в блоке социально-экономических вопросов чётко обозначилась и наша боль — проблема обманутых дольщиков. Когда Владимир Владимирович подробно говорил о системных мерах по решению подобных ситуаций по всей России, в голове сразу всплывали чебоксарские «Кувшинки». То, что руководство республики уже активизировало работу по этому объекту, — часть того самого большого дела, о котором шла речь с самого высокого уровня.
Рабочая атмосфера в студии накалялась. Правила, озвученные Дмитрием Песковым вначале — задавать по одному вопросу, уважая время коллег, — дали трещину. Каждый дополнительный вопрос отнимал шанс у другого журналиста, возможно, везущего в Москву острую проблему целого региона. Некоторые участники, стремясь любой ценой попасть в эфир, вели себя невменяемо: тянули время, медленно формулируя мысль, а иные и вовсе зачитывали вопросы со смартфона, демонстрируя неподготовленность. Пескову пришлось публично призвать к порядку, пристыдив журналиста из Казани, задавшего три вопроса вместо положенных.
Особый резонанс вызвала история, больше похожая на шоу. Молодой журналист из Екатеринбурга с плакатом «Хочу жениться» использовал серьёзнейший общенациональный диалог Президента с народом в личных интересах. Он в эфире сделал предложение руки и сердца девушке, которую знает восемь лет. Хайп удался — он прогремел на всю страну. Но на фоне вопросов о невыплатах семьям погибших, обманутых дольщиках или отключении света в посёлках такой жест многими коллегами был воспринят как вопиющая неэтичность. Свою неудачу в попытке задать вопрос некоторые спишут именно на таких «хайпанувших», отобравших драгоценные секунды эфира.
Ближе к финалу прямой линии эмоции перехлестнули через край: журналисты начали выкрикивать свои реплики, не дожидаясь микрофона. Владимир Путин был вынужден жёстко пресечь это, пригрозив завершить пресс-конференцию. Он явно не допустил бы, чтобы диалог превратился в хаотичный поток, подобный тому, что был на Аляске, когда американские журналисты ему с Трампом не давали слова вставить.
Этот финальный эпизод стал красноречивым итогом дня: борьба за внимание подчас рождает конкуренцию, в которой страдает не только профессиональная этика, но и суть события — возможность донести до Главы государства настоящие, жизненные проблемы людей.
Людей, что было слышно в вопросах из регионов, волнуют не только глобальная повестка, но и конкретные проекты. Поддержка материнства, молодых семей, сохранение национальной культуры — всё это звучало в эфире. Президент согласился с одним из вопросов о том, что внутренних проблем хватает, пообещав, что акцент в информационном поле сместится. Но именно сегодня было видно: эти внутренние проблемы — от освещения в Гостином дворе до судьбы недостроя — и есть самая важная политика.
Пока одни коллеги импровизировали со смартфонами в руках или искали личный хайп, наша редакторская команда из Чувашии везла в студию конкретные, проработанные темы. Выбор стоял между культурным наследием и стратегической экономикой — оба вопроса жизненно важны для республики.
Первый вариант касался будущего года народного единения. Мы планировали предложить придать крупным региональным национальным праздникам, таким как чувашский Акатуй, статус государственных и проводить их на федеральных площадках, например, в московском ВДНХ. Как готовый символ для этого года мы предложили бы знаменитую Вышитую карту России — уже живой бренд, созданный в Чувашии и объединивший все регионы.
Второй заготовленный вопрос был адресован системной проблеме и касался не только ПФО и регионов Волжского бассейна, где живёт около 60 млн человек, 40% населения страны. Речь шла о всей России — речной державе. Но держава-то речная, только реки работают полгода, потому что замерзают, в отличие от моря, которым плотно занимаются, а к рекам, кажется, по остаточному принципу. Возможно, есть смысл выделить отдельную структуру, который будет заниматься только рекой и речным флотом, как это было в советские годы. Разделить Росморречфлот.
Коллега Альберт Ильин готовил социальный запрос о кадрах в полиции. Несмотря на помощь региона с открытием новых пунктов, их часто некому укомплектовать. Вопрос был о конкретных мерах поддержки сотрудников, чтобы остановить их отток.
Мы понимали, что зададим только один вопрос. И нужно было не повторяться. Например, девушка из Астрахани собиралась обратиться к похожей речной теме. Если бы её фанерку в виде рыбы с названием города заметили, то мы бы уже пригласили Президента на Акатуй.
Подтвердилось главное правило «Прямой линии»: даже самый важный и подготовленный вопрос может остаться за кадром, уступив место случайности, эмоциям или шоу. Но сама эта подготовка — и есть работа журналиста: быть готовым озвучить проблему целого региона, если повезёт поймать взгляд пресс-секретаря или самого Президента. На этот раз не повезло.
В самом конце прозвучал тот самый вопрос о высокоскоростной магистрали от Казани до Москвы, и Президент чётко сказал: «Решение принято. Будем строить», — в зале пронесся облегчённый вздох. Не только татарстанских коллег. Это было чувство завершённости, ясности. Той самой, за которой мы сюда и приехали.
Главный же вывод, который я вынес из этого дня, прост: на такой «Прямой линии» нет периферии. Ты можешь быть из любой, самой дальней точки страны. Но если твой вопрос важен для людей, он имеет все шансы прозвучать. Даже если ты сидишь не в первом ряду, а на последнем и уже без шахтёрской каски…
