В. Шемаров, «Советская Чувашия»
(14 августа 2001г.)
Этот снимок стал принадлежностью истории. Он был сделан 2-го сентября 1962 года — в первый день пребывания Андрияна Николаева на родине после его полета на корабле «Восток-3». А предшествовали той незабываемой встрече космонавта с земляками события не менее радостные и волнующие.
39 лет назад, 11-го августа 1962 года, мир услышал имя нашего земляка. Мы стали узнаваемы на всем земном шаре. «Чувашия» — это слово произносилось на всех языках планеты.
По радиотрансляции из Москвы повторяли ошеломляющую новость: в космосе — парень из Шоршел! Что творилось вокруг — трудно передать словами. Никогда я не встречал столь откровенно ликующего народа, как в тот день. Незнакомые люди поздравляли друг друга, обнимались. А марпосадские и вовсе ходили в именинниках.
Всеобщее возбуждение перешло в лавину восторга, ликования. Андриян Николаев вмиг стал для всех не просто знаменитым земляком, а родным человеком — братом, сыном, внуком.
Воскресный выпуск «Советской Чувашии» за 12 августа был двухцветным. По тем временам это считалось довольно непростым делом в смысле полиграфического исполнения. А открывался номер большим портретом Андрияна с красным аншлагом: «Новая победа нашей науки и техники!» Почти вся газета была посвящена космосу. Вообще в те дни эта тема стала главной для всех газет и радиоэфира (телевидение в Чебоксарах тогда только-только появлялось).
Не припомню больше такого бума и очередей у газетных киосков. За считанные минуты расходилась вся центральная и республиканская пресса. На «ура» шли также английская «Дейли уоркер», французская «Юманите», итальянская «Унита», имевшиеся в свободной продаже.
Поддавшись внутреннему порыву, решил поехать в Шоршелы, сам еще не зная, где это село. На Красной площади (там обычно парковались такси) пусто. Оказалось, что весь таксопарк работает только по одному маршруту: Чебоксары-Шоршелы. К вечеру все-таки удалось поймать машину. Разговорчивый таксист за червонец свез меня на родину космонавта. Улица, на которой жили Николаевы, была запружена автомобилями и людьми. Новый побеленный каменный дом, еще неотстроенный до конца. На фасаде — портрет Андрияна, написанный местным художником и обрамленный красными флагами. А в прохладе могучих лип сельские старики, перебивая друг друга, вспоминали Андриянку еще мальчишкой:
Никаких дел в Шоршелах у меня не было. Как и многим другим, мне хотелось просто постоять здесь, окунуться в атмосферу происходящего.
Мамы космонавта в те дни дома не было. Анна Алексеевна проходила курс лечения в чебоксарской больнице, где я и сфотографировал ее на следующий день. Она стояла в поросшем зеленью палисаднике среди совсем не знакомых ей людей и не успевала принимать поздравления и букеты цветов. Цветов было море. Не знаю, что в эти минуты творилось у нее в душе, но внешне Анна Алексеевна была спокойна. В больничном фланелевом розовом халате она выглядела очень по-домашнему.
Многих, наверное, интересует вопрос: знал ли кто-то у нас в республике о предстоящем полете Николаева? Кому было положено знать — знали, но держали это, разумеется, под большим секретом. Кстати, знали даже о намечающемся полете Юрия Гагарина. Михаил Васильевич Шутин, в ту пору работавший заведующим отделом обкома партии, был ответственным за подготовку к 12 апреля 1961 года двух самолетов АН-2 с дежурными экипажами и бригадами медиков во главе с известным чувашским врачом Петром Осиповичем Осиповым. Это на случай нештатной ситуации, если бы Гагарину пришлось приземляться на территории республики. Видимо, такая подготовка была предусмотрена по всей стране. К счастью, полет прошел по заданной программе и «страховка» не потребовалась.
Месяца за два-три до полета Андрияна Николаева в Чебоксарах «высаживались» журналистские десанты из ведущих центральных изданий. Именно в те дни я встречался здесь с Василием Песковым из «Комсомольской правды», с фотокорреспондентом ТАСС Борисом Мясниковым, его коллегой из журнала «Советский Союз» Анатолием Малкиным. И обратил внимание на эту странность: после их командировок о Чувашии ничего в печати не появилось. Все прояснил полет Андрияна. Как только объявили о приземлении «Востока-3», на читателей хлынул огромный поток информации о нашем земляке. Центральная пресса к этому событию подготовилась заранее.
По всей республике прокатилась волна трудового энтузиазма. Многие рабочие коллективы — цеха, участки, бригады — принимали Николаева в свои ряды и выполняли за него сменные задания. А в роддомах появившихся на свет мальчиков нарекали Андрианами и Андрюшами.
15-го августа ко мне в лабораторию влетел взъерошенный, мокрый от пота фотокорреспондент Петр Ефремов с кипой разных газет под мышкой и выпалил скороговоркой:
— Я только что из обкома. Срочное поручение. В 3 часа намечается митинг. Надо сделать из этих газетных плакатов фотографии размером 50 на 60.
— Сколько?
— Чем больше, тем лучше.
А до этого на всякий случай я уже переснял все космические плакаты из центральных газет на широкую пленку. Вот как пригодилось! Оставалось только спечатать негативы на фотобумагу. Два часа ударной работы, и Петр с огромным рулоном еще мокрых снимков побежал в обком. А через некоторое время над головами митингующих на площади Ленина людей вперемежку с красными стягами красовались и большущие фотографии космонавта, сделанные нашими руками.
Митинг по случаю завершения полета Андрияна Николаева был грандиозным. Никогда еще я не видел на площади столько народа, даже во время первомай-ских демонстраций. До приезда Андрияна Григорьевича в родную Чувашию оставались считанные дни
