«С каким бы удовольствием пожил на родной земле…»
Ивана Иванова, прадеда Гурия Ивановича, земляки звали «Кăмисар» (Кмизар), т.е. «Комиссаром», потому что в начале XIX в. при прокладке Цивильско-Ядринского тракта он был назначен комиссаром одного из участков. Из автобиографии узнаем, что родственников Г.И. Комиссарова «чуваши-земляки звали «К?мисар тавраш?» (фамилия Комиссаровых)… Прадед был сыном Вандера (Вантера), последнего некрещеного и первого крещеного в нашем роде. Его окрестили взрослого и дали ему христианское имя «Иоанн» (Иван). Он стал родоначальником многолюдной семьи Вандеров (Вантер тавраш?)». Следовательно, Вандер — не псевдоним.
«Семью мою выбросили на улицу…»
Поскольку в открытых источниках о Г.И. Комиссарове материалов более чем достаточно, ограничимся некоторыми сведениями. Родился 21 сентября (3 октября по н.с.) 1883 г. в крестьянской семье в селе Богатырево Чебаевской волости Ядринского уезда Казанской губернии (ныне Цивильский район Чувашии). Выпускник Симбирской чувашской учительской школы (1903), учитель Персирланской начальной школы Ядринского уезда, после окончания в 1908 г. Уфимской духовной семинарии — студент арабско-татарского отделения Казанской духовной академии и вольнослушатель Казанского императорского университета. С 1913 г., после защиты диссертации на соискание ученой степени кандидата богословия, работал помощником инспектора Уфимской духовной семинарии и учителем словесности во 2-й Уфимской (частной) гимназии.
В апреле 1917 г. организовал в Уфе Чувашское национальное общество (ЧНО), составил проект его устава, в газете «Хыпар» опубликован написанный им отчет о работе форума. В других публикациях в этом же издании вполне осознанно выступал в защиту Временного правительства и Учредительного собрания, не принимал большевистскую идеологию. В письме к Н.В. Никольскому от 14 марта 1918 г. с нескрываемой горечью замечает: «Условия политической и общественной жизни изменились по худшему. Социализм потерпел фиаско. Россию ожидает экономический крах. Анархия может довести и народ до полного истощения. Что произойдет при дележе земли? — этого и предвидеть трудно. Крах социализма должен вызвать оживление религиозной жизни. Но трагедия в том, что большевизм объявил великую войну церкви, которая даже сама находится в параличе… Семинарию в Уфе большевики заняли. Семью мою выбросили на улицу».
После двух лет работы в родном Цивильском уезде и Казани он возвращается в Уфу. Одновременно работает в нескольких учебных заведениях, руководит созданным по инициативе Уфимского ЧНО Приуральским чувашским педтехникумом. В 1926–1931 гг. — доцент чувашского отделения Казанского восточно-педагогического института (ВПИ).
Кто опаснее — Вандер или Комиссаров?
Гурия Ивановича, как и попавшего в опалу профессора ВПИ Н.В. Никольского, в открытый в 1931 г. Чувашский государственный педагогический институт не пригласили. Тому были «веские» причины. Еще до закрытия вуза прозаику, поэту, публицисту уже закрыли путь на страницы чувашской периодики, так как в 1930 г. идеологи Чувашской ассоциации пролетарских писателей окончательно и бесповоротно включили Вандера в группу «чувашских буржуазно-кулацких писателей», а… Комиссарова — в число «национал-шовинистических литераторов». Поди разберись, который из них — Вандер или Комиссаров — был опаснее и вреднее для метода социалистического реализма в советской культуре.
В литературно-художественном журнале «Сунтал» (1929 г., № 9) его творчеству посвятили отдельную статью, где обвинили в защите классово чуждой идеологии и идеализации прошлого чувашского народа. После таких обличительных публикаций многие, как правило, печатали покаянные письма, а Гурий Иванович в своей эпистоле не только защищается, но и настоятельно советует критику, редактору журнала «Сунтал» А. Золотову не заниматься «политическими доносами».
Определение «идеологических пристрастий» Гурия Ивановича имело далеко идущие последствия, так как такие судьбоносные для чувашских писателей ярлыки не могли появляться без согласования с агитпропом. Последняя его публикация в Чувашии — статья в журнале «Халăха вĕрентес ĕç» в 1930 г. И судьбой уготовлена была ему стезя многих неблагонадежных литераторов — писать в стол, то есть не имея надежды публиковать свои творения: ни научные исследования, ни художественные произведения, ни публицистические материалы.
Оснований для отстранения нет
Если бы Гурий Иванович жил в Чебоксарах, репрессии середины 1930-х гг. неминуемо коснулись бы и его. Правда, как вспоминает Комиссаров, «удар был нанесен в 1932 г. [В.И.] Токсиным, очернившим меня на партийной конференции (хотя я не состоял в партии и не работал в Чувашреспублике). Один из казанских выскочек, основываясь на заметке чебоксарской газеты, поспешил выступить против меня. Я был отстранен от работы условно (до расследования). Я обратился в Татобком партии. Там сказали: «Пусть разберет дело секция научных работников и Наркомпрос… Факты были расследованы, собраны сведения и отзывы о моей работе при Советской власти, и вынесено решение, что служил я Советской власти честно и нет оснований для отстранения меня от работы. Я был реабилитирован и восстановлен на работе».
В 1931–1942 гг. Г.И. Комиссаров преподавал чувашский язык и литературу в четырех казанских вузах, русский язык и литературу в средних учебных заведениях. С 1942 по 1957 гг. — преподаватель Санчурской (Кировская область) фармацевтической и фельдшерско-акушерской школ. После выхода на пенсию систематизировал свой богатый архив, предпринимал попытки издать свои научные труды и литературные произведения, которые, увы, не увенчались успехом.
Но Гурий Иванович был благодарен Чувашскому научно-исследовательскому институту языка, литературы, истории и экономики (ЧНИИЯЛИЭ) за то, что он в 1968 г. приобрел на хранение его библиотеку и весь личный архив. В письме от 21 февраля 1968 г. научному сотруднику института Е.С. Сидоровой выражает благодарность «за оценку и выплату за сохраненное имущество архива. Спасибо за приглашение меня побывать в родных местах и в Чебоксарах. С каким бы удовольствием я пожил последние годы своей жизни! На родной земле! Но это мечта!..»
Прощание без некролога
Через год «санчурский затворник» умер. Директор ЧНИИЯЛИЭ В.Д. Димитриев 4 марта 1969 г. обратился в редакцию республиканской газеты «Коммунизм ялав?» (ныне «Хыпар») с просьбой разместить некролог «о видном чувашском историке, этнографе и литераторе Гурии Ивановиче Комиссарове с фотографией». В текст, написанный сотрудником сектора языка А.А. Алексеевым, руками В.Д. Димитриева внесено дополнение: «В книгах и статьях, написанных Г.И. Комиссаровым, встречались и ошибки, в одно время он неправильно понимал и национальный вопрос. Однако изложенные им факты по этнографии, истории и развитию художественной литературы и сегодня не потеряли свою ценность для науки» (перевод с чувашского).
Некролог не был опубликован. Получается, чувашский народ еще «не созрел» узнать что-либо о своем выдающемся соплеменнике. Идеологическая цензура все же позволила опубликовать статью А.А. Алексеева в «Ученых записках» института (1969 г., вып. 47). Это — некоторые штрихи к биографии Гурия Ивановича, самое ценное в материале — приложение к ней: список опубликованных и неопубликованных научных работ и литературных произведений, составленный им самим и помещенный в автобиографию. Поражает масштаб оставленного им наследия. Однако после этой публикации почти четверть века имя Г.И. Комиссарова оставалось в забвении. Лишь в так называемое перестроечное время в чувашских газетах и журналах стали появляться материалы о его жизни и творческой деятельности.
В одном ряду с Ашмариным и Никольским
Главное мерило и оценка наследия любого исследователя — время. Часть трудов остается в лавке древностей, к которым обращаются, но очень редко, а вот те или иные работы можно отнести к «непреходящим ценностям», которые вечные. Большинство изданных и рукописных работ Гурия Ивановича и теперь востребованы. Действительно, разве можно убрать из чувашской этнографической и исторической науки монографии «Чуваши Казанского Заволжья» (1911 г.) и «Ч?ваш хал?х?н историй?» (Историю чувашского народа) (1921 г.). В них автор на основе многочисленных письменных источников отстаивает булгарскую теорию происхождения чувашского народа.
Он также стоял у истоков научного краеведения Башкирии, Татарстана и Чувашии, составлял методики обучения чувашской литературе и фольклору, чувашскому языку и краеведению. Написал «Краткий очерк развития народного образования среди чуваш в дооктябрьский период». В 1960 г. представил в ЧНИИЯЛИЭ дополненную (главным образом в фольклористической части) версию монографии «Чуваши Казанского Заволжья».
Фольклориста Г.И. Комиссарова читатель может оценить также по работам, включенным в первый том его Собрания сочинений. Комиссарова-литературоведа представляют его сочинения «История чувашской письменности и литературы» (в двух частях), научные рецензии на монографии чувашских авторов, статьи о чувашских поэтах Н.И. Полоруссова-Шелепи и К.В. Иванове и других. Богословско-философский трактат «Смысл мировой истории» и социально-философское эссе «Чăваш халăхĕ малалла кайĕ-ши, каймĕ-ши?» (Может ли чувашский народ иметь свое будущее?) бесспорно позволяют назвать их автора первым чувашским философом. В эссе в самом названии ставится экзистенциальный вопрос: быть или не быть древнейшему тюркоязычному этносу?
Весь свод творческого наследия Г.И. Комиссарова позволяет нам назвать его ученым-энциклопедистом и просветителем чувашского народа в одном ряду с Н.И. Ашмариным, Н.В. Никольским и другими первооснователями чувашских гуманитарных наук.
Алексей Леонтьев, кандидат исторических наук, научный сотрудник ЧГИГН
