Дорогу проторили ядринцы
– Прошу прощения, а какую нацию вы представляете? – допытывается седовласый, интеллигентного вида дед, усаживаясь поближе. – Я вот слушаю и не могу понять…
– Чуваши мы.
– С Кавказа, что ли?
– Да нет, с Волги, с Нижегородской областью соседствуем.
Мы помогаем старцу достать матрац, приветливая проводница приносит постельное белье. А мы, очередная группа чувашских парней, едем дальше, в Ямало-Ненецкий округ на заработки. От Ухты (Коми) до Лабытнанги (Ямал) по «железке» пилить почти сутки. Маршрут некоторым уже знаком. Николай (Моргаушский район) и Владислав (Цивильский) в пятый раз едут на Север – там, говорят, нет «кидалова», как, скажем, в Москве, Сочи. Принимающая сторона – Ямалтрансстрой» – оплачивает дорожные расходы, выдает аванс на обратный проезд.
В нашей группе много работяг из Ядринского района – ядринцы, собственно, и проторили дорогу на Ямал. Под стук колес есть время поближе познакомиться. Нас разместили в двух вагонах, места в основном боковые, ну да ладно, потерпим… В соседнем купе «хорошо сидят» два плотных, коренастых мужика. Сразу видно, бывалые северяне.
– Мы из Белгорода, наладчики импортной техники. Из Чебоксар, говорите… Слыхали, ваши тракторы в Якутии «пашут». Присаживайтесь, угостим…
– Спасибо, завязали.
– Это хорошо. А мы вот третьи сутки не просыхаем, на одной станции нас хотели высадить. А где еще пить-то? На работе сухой закон, дома жена пилит. Одна через два-три дня после возвращения с вахты к наркологу выпроваживает: капельницу ставить. Давно на Севере? Слушай, Эдик, вот тебе «пятихатка», сбегай к проводнице – и все, завязываем. Дружба с водярой к добру не приведет. Наш сменщик Степа в поезде за ночь 200 тысяч в карты просадил. Хотя он в месяц 100 тысяч получает, в петлю незачем лезть…
ВСТРЕЧА С «ЗОЛОТЫМ КОРНЕМ»
Разговор прервала очередная остановка поезда на станции Сейда. Вышли подышать свежим воздухом. Около магазинчика местные торгуют оленьими рогами и «золотым корнем».
– Дешево даю, 300 рублей, – протягивает пакетик с корнями ненка, о чем-то шепотом переговариваясь со своей подругой. Обе торговки укутаны в оленьи шкуры. Невольно вспомнилась песня: «Самолеты – хорошо, а олени – лучше». Но мы пока оленьи стада не встретили, а вот снегоходов здесь полно. Единственно надежный вид транспорта, кроме упряжки, конечно, на которой можно добраться до ближайшего поселка, расположенного в сотнях километров вдоль железной дороги.
– Бери, не прогадаешь, – толкает приятель из Цивильска Андрей. – Увеличивает мужскую силу.
Стоит прислушаться к советам бывалых. Бытует мнение, что еще в царские времена местные тщательно скрывали секреты целебных свойств «золотого корня», за что были высланы в ссылку или на каторгу. Нынешнее поколение бережно хранит старые обычаи и традиции, никто из местных вам не покажет место, где выкопаны корни.
А вот в вагон заходит женщина с большим баулом, предлагает вязаные вещи из собачьей шерсти:
– В этих носках и свитерах холод не возьмет. В тайге и теплые пояса – незаменимая вещь.
Мужики второпях пояса примеряют. Выясняется, что это не ручная работа, а фабричная вязка.
В поездках дальнего следования пока еще можно курить. Чтобы не толпиться в тамбуре, идем в соседний хвостовой вагон. Но на этот раз ближе к полуночи он закрыт. Из нашей группы Юрий вышел, а там лежит труп, завернутый в одеяло. Видимо, подобрали на каком-то полустанке. Полицейские грубо «послали» Юрия и наглухо закрыли дверь. Убили мужики или сам перебрал спиртного – остается только гадать.
ПРИ СВЕТЕ ФАР
Тревожные размышления заметно усилились, когда мы проезжали станцию Харп. Да, тот самый печально известный в криминальных кругах городок, где две колонии строгого режима. Одна – для пожизненно осужденных. Рядом со мной сидит Геннадий из Урмар, тяжело всматривается в окно. В свое время он в райцентре был начальником средней руки, выйдя на пенсию, стал частенько выезжать на заработки.
– В позапрошлом году, – рассказывает, – работал в Москве. Прораб проводил до бытовки, захожу – а там одни зеки, все в наколках. Одну ночь кое-как выдержал, а с утра ушел. Здесь, на Севере, спокойнее, народ дружелюбный, толковый. В Уренгое я много чего видывал. Вообще-то, юность и зрелые годы прошли в Воркуте. Сейчас там шахты закрываются, работы нет. Мне на северную пенсию грех жаловаться, но дома не сидится. Натура такая, хочется простора.
Геннадий не курит. По утрам пробежка в пять-шесть верст у него вошла в привычку. Что ж, в здоровом теле здоровый дух, недаром он выглядит намного моложе своих лет.
Железная дорога виляет меж Уральских гор. Белоснежные вершины поражают величавостью и неприступностью. Говорят, что средняя и южная части гряды разведаны досконально, а вот северный Урал еще хранит много тайн. Некоторые смельчаки, беря отпуск, на свой страх и риск спускаются по горным рекам, ищут золотишко. Но мы приехали не за желтым металлом, а за реальными заработками. Поэтому искренне были рады тому, что нас сразу определили на дорожное строительство. Через болотистую местность, в глухой тайге, прокладывается магистральный газопровод. Для тяжелой техники прежде всего нужна дорога. БелАЗы и «Мопсы» завозят гравий и песок. В основании трассы кладут особо прочный материал, не пропускающий влагу. При строительстве взлетной полосы аэропорта в Салехарде (столица Ямала) тоже использовали доломит. Кстати, в мае одна бригада чувашей отправилась именно в Салехард на строительство православного храма. Говорят, когда заложили первый камень под фундамент, приезжал глава «Газпрома» Миллер…
А мы осваивали азы дорожного строительства на вечной мерзлоте. Два дня постажировавшись у опытных рабочих, определенные навыки получили, и нашей бригаде доверили отдельный участок. За качество отвечаем уже по полной программе.
Через неделю вошли в нормальное русло, плановые задания выполняли с честью. Работа организована в две смены. В ночную приходится трудиться при свете фар вахтовой машины и экскаватора. Да еще северные порывистые ветра не жалуют. Погода очень капризна, хотя никто не жаловался на недомогания и простуды.
ЖИЗНЬ СУРОВАЯ, НО ЖИТЬ МОЖНО
Старожилы с усмешкой вспоминают, как вахтовикам по полгода задерживали зарплату, вместо денег они увозили с собой рюкзаки тушенки и сгущенки. Сейчас с наличкой вроде бы проблем нет. Нас без проволочек сначала устроили в Обской (там находятся конторы филиала ОАО), затем отвезли в вахтовый поселок Косью (Коми). В непроходимой тайге весной по зимнику еще можно проехать. Лагерь на 300 человек оборудован всем необходимым. В вагончиках по 6 человек. Постель меняют каждую неделю. Чисто, опрятно. Есть прекрасная сауна, добротная столовая. Туалет с подогревом.
В вахтовом лагере собрался весь бывший Советский Союз: белорусы, украинцы, адыгейцы, черкесцы. Одного черкеса в наш балок (на Севере бытовки так называют) поселили. Хурманом зовут. Высокий, худощавый кавказец 45 лет. По рукопожатию стало понятно – жилистый мужик. Водителем на БелАЗе работает.
– Издалека приехал, дорога, наверное, утомляет? – интересуемся мы.
– Трое суток в пути, через Москву добирались. Честно говоря, дорожные издержки меня мало волнуют. Главное, чтобы платили обещанные деньги – семья у меня большая.
– Откуда черпаете информацию о высоких заработках?
– Друзья заходят в Интернет. Хотя я не очень доверяю Сети, надо удостовериться самому. Вот и решили с приятелем разведать обстановку. Приняли хорошо, дальше посмотрим.
– В Карачаево-Черкесии с работой туговато?
– Работа есть, платят мало. Молодежь не хочет работать на земле, а она наша кормилица. В свое время у меня было три гектара. Держал скотину, купил технику. Местные князья прихватили все плодородные участки, простому крестьянину негде пасти коров. А власть сама замешана в спекулятивных сделках. Махнул рукой, подался на Ямал.
Нашу беседу прервал визит его земляка. Прямо с порога спросил: «Как устроился? На верхней полке? Ничего, потерпишь, в этом смысле мне повезло».
Хурман направился на кухню, поставил электрочайник.
– Кил ич чай, – говорит он приятелю.
Так это же по-чувашски звучит: «Кил чей ме». Оказывается, родственные слова есть и в их языке. За время вахты мы подружились, работали бок о бок со многими кавказцами. И ни разу не слышали, чтобы кто-то унижал человеческое достоинство по национальному признаку. Там живут и трудятся единой семьей, что нам делить-то? Отработал вахту и езжай к себе на родину.
ПАРИКМАХЕРУ ПЛАТЯТ СГУЩЕНКОЙ
Чувашских парней и на Ямале встретишь. Около столовой столкнулся с ровесником Олегом Яргониным. Надо же, в деревне не виделись лет 15, а здесь встретились. В Ядринском районе организовал фермерское хозяйство, сам пашет и сеет зерновые, картофель. Зимой земля отдыхает, поэтому решил подзаработать на Севере. После окончания курсов сел за баранку бортового КамАЗа, ездит в Инту, Печору.
В очереди в столовой узнаем, что две девушки из Чебоксар устроились здесь поварами. Кстати, на каждого вахтовика заводят отдельный журнальчик, стоимость блюд записывают, с получки удерживают. Цены такие же, как и в Чувашии. Для тех, кто еще не расстался с пагубной привычкой подымить, – специально отведенные места. А вот о горячительных напитках придется забыть – сухой закон. Хорошо подметил насчет водки чебоксарец Владимир Андряинов:
– За что я люблю Север? Здесь экономишь деньги. В родном городе после получки обязательно зайдешь в супермаркет или забегаловку. А тут после окончания трудового договора приезжаешь в Чебоксары и можешь позволить себе крупную покупку.
Есть предприимчивые люди, которые не только экономят, но кроме основной работы могут зарабатывать дополнительные деньги. Один шумерлинец-дизелист в молодости работал парикмахером. Он и на Ямале открыл мини-парикмахерскую. Услуги с 20.00 до 22.30, такса божеская – 100 руб. От клиентов нет отбоя. Если нет денег – продуктами рассчитываются: кофе, шоколад, сгущенка. Хотя в вахтовых поселках женщин (повара, уборщицы, медсестра, комендант) раз, два и обчелся, они тоже записываются к нему – до города далеко…
Кадры решают все. Один белорус в отделе кадров выложил на стол стопку удостоверений – автослесаря, сварщика, плиточника, каменщика, маляра…
– Так кем же хотите работать? – спрашивает специалист.
– Я вообще-то ветеринар…
А вообще липовые документ на Севере не «катят» – каждый работник сначала проходит стажировку, и сразу видно, что он за специалист. Сегодня на объектах «Ямалтрансстроя» востребованы механизаторы-бульдозеристы, экскаваторщики, водители высшей категории. Всегда требуются и простые рабочие. Все принятые оформляются по трудовой книжке. Кто-то едет через посредников, некоторые добираются своим ходом. Естественно, перед выездом надо пройти медкомиссию и обязательно сдать кровь на СПИД.
Когда нас перевели в Кожым на укладку паводковых труб, я встречал тех, кому за 60. Трудно сказать: или они хотят заработать северную пенсию, или за ценных специалистов работодатели так вот держатся. Но одному пенсионеру из Чебоксар в отделе кадров ответили: «Людей преклонного возраста не принимаем». А, может, зря…63-летний Андрей Петрович из Козловки признался:
– Я сейчас в том возрасте, когда меньше думаешь о сытом желудке, престижной иномарке и шикарной квартире. Счастье главное, чтобы рядом с тобой был любимый человек, который может восхищаться тобой и не изменяет. У меня супруга намного моложе, о ее тайных связях узнал совершенно случайно. Чтобы как-то успокоить душу и развеяться, записался на Север. Физические нагрузки полезны.
Со многими интересными, подчас романтическими судьбами соприкасаешься на Севере. Но едут туда сейчас все же «не за туманом и за запахом тайги», а за деньгами. Вот и мы честно отработали, а теперь можно немного и отдохнуть. Правда, основная масса из нас сельские жители, а отдыхать летом в деревне, как известно, некогда.
В. ГРИГОРЬЕВ
