«Кадры решают все». Это выражение уже давно стало аксиомой, но почему-то рефреном то и дело звучат слова о кадровом «голоде». И явление это у нас, как принято говорить, «застойное». Более полувека прошло, как увидел свет роман Владимира Ухли «Шургельцы», а насколько он актуален!
БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Владимир Ухли (настоящая фамилия — Плешков) родился 25 октября 1914 года в с. Бюрганы Буинского уезда Татарской АССР (ныне Буинского района Республики Татарстан) в крестьянской семье. С 1932 по 1964 год работал в сфере образования (учитель начальных классов, заведующий учебной частью, директор школы). Заочно окончил Казанский государственный педагогический институт. Интерес к литературному творчеству проявился в 1950-е годы. Многолетняя работа в педагогической деятельности отразилась и в творчестве писателя: им написано большое количество произведений для детей и про школу (сборники «Кирук и его сверстники», «На лужайке»», «Если бы знала», «Он не сирота», «Первый стих»). Автор многих очерков, опубликованных в газетах «Коммунизм ялавe», «Советская Чувашия», «Молодой коммунист», в журналах «Ялав» и «Тaван Атaл». Одна из основных тем, на которых фокусировался Владимир Ухли, — колхозная жизнь («Кання», «Счастье Нового года», «Угахви», «Беспокойное сердце», «На новую землю», «Снег идет», «Альдук», «Шургельцы» и «Ткут девушки шелка»).
Как хорошо умеют устраиваться в жизни некоторые «деятели», дорвавшиеся до власти и взирающие свысока на остальных: они — «рядовые, вот и стой в ряду, не высовывайся!» И когда компания таких подбирается в одном месте — жди беды. Вот Владимир Ухли и показывает, как подобные «кадры», маскируясь под красивыми лозунгами и прячась за многочисленными актами-бумажками, убивают на корню инициативу в простых тружениках, не дают созреть и реализоваться благим начинаниям, а во всех недостатках и огрехах винят тех, кто осмелился «высунуться». А сколько очковтирательства допускалось, или нужный результат по хлебосдаче достигался путем неимоверных усилий и угрозы бескормовой зимы для скота…
К сожалению, все эти Шихрановы, Трофимовы, Мешковы — не выдумка… Владимир Ухли пишет о знакомом, прожитом и пережитом, прочувствованном на себе. Нет, это не автобиографическая вещь, но со знанием дела изнутри, а не на нахватанном с чьих-то рассказов. Вот привыкли мы о сегодняшней деревне говорить, что «мужик спивается…» Бросим слово и не задумываемся: А когда началось-то? Только ли нынче такое? А на страницах романа четкий ответ: нет, и в советское время желающие принять «горячительного» были, только отношение к ним разное: нынче — махнули рукой все, кроме родных, а тогда… Загляните, есть чему поучиться!
Откровенно рассказывается о том, как в тяготах выстраивалась послевоенная жизнь деревни, где приезд кинопередвижки или открытие вечерней школы были такой радостью! И как пророчески звучат слова одного из стариков в беседе: «Знамо, теперича молодежь в деревне не хочет мытариться, все норовит в город. Как чумные, без оглядки бегут от родного угла. Ума не приложу, откуда эта зараза пошла?» И книга дает один из возможных ответов. Требовательный и принципиальный главный герой со многими испортил отношения («Тут и Мешковы, и Сидоровы, и Никоновы, и бухгалтер», — перечисляют бабы в междусобойчике). Сколько раз начинающий заведующий фермой натыкается на безразличие, а то и открытое неповиновение работников. Многие из них себе на уме, колхозное для них — не «свое», и отношение у них соответствующее. Да и на тебя свысока поглядывают, огрызаются: «Молод еще учить!»
Искренне, от души написано. Без ретуши и красочного лоска, зато как нутром вывернута наизнанку эпоха в призме частного случая. Нельзя отнять у писателя цепкости: умеет он одной-двумя фразами четко пропечатать облик человека, показать всю его суть. Другой на целую страницу описание развернет: и цвет глаз узнаешь, и рост, и зубов каких не хватает, а какой он по натуре — ускользнет… А в «Шургельцах» — обратная картина. Вот, к примеру, председатель колхоза, по должности обязанный все знать, на вопрос представителя райкома партии о состоянии дел отвечает: «Без предварительной подготовки я не умею, не могу выступать!» Или как некоторые определяли свой статус словами: «Руководитель должен быть на уровне, не размениваться на мелочи!» и строго по часам выстраивали свой график работы.
Пока читал, в какой-то момент даже задумался: как автору удалось такое издать?! Пропустила же цензура произведение, где все руководители конкретного колхоза в черных тонах! Да, формируется и нарастает протестное движение, появляются молодые оппоненты, для которых главное в жизни — не «пятую точку» удобно пристроить, а качественно выполнить работу, болеющие за дело, а не за «пивной живот». И все-таки раз за разом при знакомстве с текстом вспыхивает мысль: изобличительное же повествование! И следом другая: хорошо, что так, иначе было бы очередное графоманство с воспеванием «высоких» достижений.
Стиль у Владимира Ухли своеобразный — он словно сбивается иной раз с художе-ственного на публицистику и придает роману характер очерковости. Выходит и лако-нично, и емко. Здесь надо отдать должное автору: он умеет работать в соединении разных жанров, комбинируя их между собой. И происходит это не в ущерб качественной стороне. Как реалистично выписан быт и нравы чувашской деревни вплоть до бабьих ссор, жизни мужчин на две семьи, пока глава другой был на фронте, злых нашептываний и откровенной клеветы ради сохранения своей «хорошей» жизни. И как в противостоянии всему этому негативу живут другие — открытые, честные, не терпящие червоточины…
Правда, и с этой книгой у меня случилось то, что происходило порой при чтении других. Перелистываю страницу за страницей, мелькает эпизод за эпизодом, а не оставляет чувство какой-то неудовлетворенности. Словно есть в романе неувязка какая-то, которая выводит из себя и не дает спокойно воспринимать содержание. Остановился, задумался: Чего мне не хватает? Что отталкивает? Сидел, думал и понял: уж слишком положительный главный герой. Не рисует ему автор ни одной отрицательной черты! Ну нет, и все!
Хотя… Решимость в работе сочетается в нем с неловкостью в личных взаимоотношениях. Дошло до того, что влюбленная девушка сама напрямки спросила: «Ты скажи, кого?.. Ты скажи, кого любишь?» И ничего он в ответ не сказал, потому что не та спросила!.. Но зато подстегнула она его к конкретным действиям: пошел он к той, суженой: «Взошел на крыльцо, рванул дверь, шагнул как в воду. Не раздумывая, не тревожась ни о чем, не волнуясь. И прямо в лицо поднявшейся и тоже бледной Сухви, в ее напряженные глаза, в полный голос: «Сухви, я тебя люблю! Одну тебя! Выходи за меня замуж…» И эти полстраницы текста — самые ярко выписанные, самые стремительные, самые проникновенные на фоне всего остального! А потом такой мучительный разлад в семье в силу тех самых клеветнических нашептываний, на что пошли недруги…
И следует запомнить совет-предупреждение, данный только вернувшемуся домой фронтовику более взрослым товарищем: «Отвечать можно только за то, что любишь по-настоящему». Речь в конкретном эпизоде идет о трудоустройстве, но ведь можно значение этой фразы существенно расширить и приложить к жизни в целом. Так, чтобы взять себя в руки и взяться за что-то одно, и сделать хорошо и качественно, а не скакать с места на место в поисках лучшей доли, или перестать искать вину в прошлом, а думать, что можно сделать, чтобы улучшить мир вокруг…
В общем, и тем, кто критикует советскую эпоху, и тем, кто вспоминает о ней ностальгически, полезно будет прочитать роман Владимира Ухли «Шургельцы». Здесь каждый найдет своей точке зрения доводы и контраргументы.
Вопросы:
1. В чем причина разлада семейной жизни Сухви и Ванюша Еруслановых?
2. «У вас одна песня: техника, трактор, машины, ероплан, радио. А сами картошку сажать не умеете». По какому поводу так высказался Константин Угуллин?
3. К каким результатам привела встреча Ерусланова и Салмина с присланным в колхоз для проверки жалобы агрономом?
Федор Козлов
