От Сены до Волги

…Французская съемочная группа всматривается в воду залива — там раньше проходили улицы и стояли дома. Гостей интересуют Чебоксары 50-60-х годов еще до затопления исторической части — как раз в это время здесь жили Раиса и Константин Кочетковы, в 1948 году высланные из Франции за просоветскую деятельность. Руководит съемочным процессом режиссер-документалист Владимир Леон. Его старший брат Пьер тоже режиссер, только игрового кино, и он взялся помочь Владимиру в съемках картины с рабочим названием «Mes chers espions» («Мои дорогие разведчики»). «Дорогие» — потому что братьям Леон Кочетковы приходятся родными дедом и бабушкой, «разведчики» — потому что в 30-40-е годы, живя в Париже, Кочетковы, дети белых эмигрантов, приняли идеи коммунизма и начали сотрудничать с Советской Россией.

Сценарий фильма, написанный жизнью

У документального фильма большая география: кроме Парижа и Чебоксар, братья снимали в Москве и городе Кирсе Кировской области. Хотя в судьбе Константина Михайловича и Раисы Петровны было много городов и стран. Она родилась в дореволюционной Одессе, он в Ковеле, но детство его прошло в Киеве. Затем были Крым, Болгария, Греция, пока бежавшая от гражданской войны семья Кочетковых не оказалась в Париже. Там Константин Кочетков встретил Раису Манукову, которая была на 18 лет его младше, и не устоял перед ее красотой. Впрочем, жениться этой паре пришлось дважды: свидетельство о браке, выданное в Париже, видимо, не имело силы в Советском Союзе, и в 1952 году, уже воспитывая двух дочерей-школьниц, Кочетковы заново расписались в Чебоксарском ЗАГСе.

Эта семья на всю жизнь осталась в памяти Вячеслава Тяботина. В 50-е годы он учился в одном классе вместе с младшей дочерью Кочетковых Ниной и часто бывал у нее в гостях. Потом стал журналистом и через полвека после окончания школы написал книгу воспоминаний «Воскрешение времени». Две главы в ней посвящены русским французам, к которым с самого детства Вячеслав Васильевич относился с трепетом: «Дома между собой Нинины родители довольно часто говорили по-французски, но прежде чем перейти на него, непременно извинялись перед ребятами, объясняя, что делают это исключительно для того, чтобы не забыть язык. Такая предупредительность приятно удивляла, потому что никто ни по какому поводу не извинялся перед нами».

О том, что в Национальной библиотеке хранится книга «Воскрешение времени», мы узнали от самого Вячеслава Тяботина. ГТРК «Чувашия» показала репортаж о визите в Чебоксары французской съемочной группы. Его увидела в эфире одна из одноклассниц Нины Кочетковой и связалась с Вячеславом Васильевичем, который с конца 60-х годов живет в Новосибирске. А он в свою очередь позвонил на телеканал. Хотел узнать, известно ли что-то чебоксарским журналистам о судьбе Нины, которая в классе была всеобщей любимицей. Конечно, для Вячеслава Тяботина появление в Чебоксарах Нининых племянников (о них в книге тоже написано), да еще и снимающих фильм про свою семью, стало большой новостью и большой радостью.

«Еще учась в школе, я воспринимал Кочеткова как настоящего русского интеллигента. При этом казалось, что Константин Михайлович, не имевший сыновей, проникся ко мне особыми чувствами. Он говорил со мной как с равным, объясняя, чем жизнь французская отличается от жизни советской, где нет эксплуатации человека человеком. В Париже, как и во всей Франции, все в основном держится на среднем классе. Он, а вовсе не банкиры, является истинной опорой государства?— той силой, которой побаивается власть… Я многому учился у Кочетковых, с большим почтением относясь к главе этого семейства. Константин Михайлович во всем был для меня примером», — написал в своей книге Вячеслав Тяботин.

Кочетковы все время вспоминали Францию. Раз в год (чаще не полагалось) получали посылки от оставшихся там родителей. Хотя не скрывали: когда жили в Париже, мечтали вернуться в Россию. Владимир Леон, сын старшей дочери Светланы, говорит, очень долго вынашивал в себе идею создания такого фильма и даже успел записать интервью с мамой незадолго до ее смерти. Но она мало знала о том, что заставило ее родителей вступить в ряды Французской компартии и какие поручения НКВД и ГПУ выполняли они в Париже. Внуки предполагают, что свои взгляды белые эмигранты поменяли, когда в Германии к власти пришел Гитлер. А потом, уже в годы войны, они стали участниками Сопротивления. Константин Михайлович, выучившийся на инженера-химика, в подпольной лаборатории помогал изготавливать самодельные взрывные устройства, Раиса Петровна распространяла листовки и свежие номера коммунистической газеты «Юманите».

Тем не менее уже после войны, в 1948 году, Кочетковых выслали из Франции. Раисе Петровне дали на сборы 24 часа, Константину Михайловичу — три недели, но разрешили взять собой багаж весом не больше 100 кг. Многие дорогие сердцу вещи пришлось оставить в Париже. Так, Кочетковы потом рассказывали, что встречались во Франции с Мариной Цветаевой, на праздники она даже дарила им открытки. «Где они теперь?» — спрашивали внуки. «Разве нам было до открыток, когда мы так спешно собирались в Россию», — отвечала Раиса Петровна.

Возвращение Кочетковых как раз совпало с очередной волной реэмиграции в СССР, и супруги вместе с двумя дочерьми решили ехать не в другую европейскую страну, а вернуться на Родину. «В Советском Союзе им обещали предоставить работу по специальности и жилье в Москве, — рассказывает Пьер Леон, — а когда они приехали, сказали, что никакой Москвы не будет, и послали в рабочий поселок Кирс Кировской области на кабельный завод. Можно сказать, им еще повезло: не раз бывало, что эмигранты возвращались из Европы в Россию, а здесь их отправляли на Соловки».

«Они очень хотели вернуться в Советский Союз, — добавляет Владимир, — еще в Париже в консульстве они получили советские паспорта. Бабушка с дедом никогда не жаловались, но, находясь здесь на съемках, я почувствовал, что встреча с Родиной оказалась не такой уж радостной: как будто закрылся капкан: все — больше вы отсюда не уедете».

В начале ноября этого года в Кирсе французская съемочная группа встречалась с пожилыми женщинами, одноклассницами своей мамы. Они рассказывали о жизни в рабочем поселке в 40-50-е годы, где все было сосредоточено вокруг завода. «То, что мама приехала из Парижа, их не волновало, — удивляется Владимир. — Тогда в Кирс посылали специалистов со всего Союза, было много людей из Ленинграда. А что для девочек означал Париж? Да ничего, просто другой Ленинград!»

Не выдержав жизни в такой глуши, как Кирс, Кочетковы попросили, чтобы их переселили в город покрупнее, с театрами, музеями, и в 1950 году им разрешили уехать в Чебоксары. Впрочем, в середине 20 века столица Чувашии, население которой не достигало и ста тысяч человек, с деревянными тротуарами, малоэтажными зданиями, редкими автомобилями на улицах, мало напоминала не то что Париж, даже Москву. Константин Михайлович, во Франции работавший на заводе «Рено», здесь устроился на ЧЭАЗ и очень быстро добился уважения коллектива. Раиса Петровна стала корреспондентом заводской многотиражки «Электрик».

Притяжение Парижа

В Чебоксарах Кочетковы задержались на 15 лет, а потом переехали в Москву, где к тому времени уже обустроилась старшая дочь Светлана. В 1953 году она уехала поступать в МГУ. Красавица, очень похожая на маму, в совершенстве знавшая два языка (все-таки до 14 лет Светлана жила в Париже), познакомилась в Москве с Максом Леоном, корреспондентом газеты «Юманите», той самой, которую в годы войны распространяла ее мама.

«Мой отец в 1958 году приехал в Советский Союз в командировку и вместо шести месяцев остался здесь на 18 лет. Чтобы сделать один из репортажей, ему понадобился переводчик, порекомендовали мою маму. И вот она вошла, высокая, красивая, интеллигентная, свободно говорившая на французском… Ну разве мог он устоять?» Для Макса Леона это был второй брак. Во Франции у него уже росли две дочери… А в Москве Светлана родила ему двух сыновей: Пьера и Владимира. Маленьким мальчиком Пьер бывал в Чебоксарах, у него даже сохранилась фотография, сделанная в квартире бабушки и деда. «Я ничего не помню, кроме Волги, — рассказывает Пьер. — А вот тот берег, желтая песчаная коса остались в памяти, помню, как мы с бабушкой ездили на Волгу на пикник».

По воспоминаниям Вячеслава Тяботина, Макс Леон приезжал в Чебоксары и Новочебоксарск, делал репортажи о больших комсомольских стройках. По просьбе редакции газеты «Советская Чувашия» написал несколько строк, обращенных к читателям. Сейчас они уже вызывают улыбку: «В Конституции СССР и Конституции Франции можно найти одни и те же слова, выражающие одни и те же права человека и гражданина. Но во Франции эти права, завоеванные в упорной борьбе, сегодня попраны личной властью де Голля и мощью монополистической группы. Тогда как в СССР, в Чувашии этими правами действительно широко пользуются все трудящиеся…»

В 1975 году Леоны уехали в Париж. «Юманите» отозвала из России своего корреспондента — между лидерами двух компартий, Франции и СССР, возникли разногласия. Опять большая политика вмешалась в жизнь семьи. К тому времени Кочетковы уже перебрались в Москву, жить в которой так хотелось Раисе Петровне. К моменту отъезда детей Константина Михайловича уже не было в живых, но тем не менее Раиса Петровна в Париж в семью дочери не поехала, навсегда осталась в России. В Чебоксары она приезжала часто — все-таки за 15 лет жизни здесь появились друзья. А в одну из таких поездок, вспоминает Пьер, ее встречал Семен Ислюков, в то время уже первый секретарь Чувашского обкома партии.

…Эту историю, в которой тесно переплетены две страны, революция, эмиграция, тяжелое возвращение на Родину, Владимир Леон теперь хочет рассказать французским зрителям. В Париже постоянно проходят фестивали документального кино, и они собирают большие залы. Французы любят документалистику, говорит режиссер, тем более что сценарии для таких фильмов написаны самой жизнью.

Ольга Петрова 

Фото из архива братьев Леон: Дети белых эмигрантов Константин Кочетков и Раиса Манукова (муж потом называл ее Ляля) встретились и поженились в Париже в начале 30-х.