Николай ГОРЮНОВ: После «елок» еду на рыбалку

Он совсем не суеверен. Играл Германна в самой запредельной из русских историй – «Пиковой даме», выскакивал чертом в «Колесе» по Гоголю, да и его Лузгин в «Фальшивой монете» скорее бес, чем человек. Никогда не боялся странных персонажей, подобных доктору Мираклю, лесному духу или черному магу. Наоборот, очень им радовался. Как, впрочем, и сложным, противоречивым героям в спектаклях «Азалия», «Анна Каренина» или «Ма-муре». В этом году отметил 50-летие, получил звание заслуженного артиста республики. Но по-прежнему ждет нормальной творческой обстановки в своем театре. И под Новый год как всегда облачается в костюм Деда Мороза. Правда, в отличие от героя известного анекдота не готов отказаться от Голливуда ради елок.
С Николаем Горюновым встретилась Рита Кириллова.
– Николай, в конце года принято подводить некие итоги. Год был неплохим, правда?
– Я никогда не подвожу подобных итогов. И не смогу вспомнить, каким годом датируется та или иная роль. Но счастье отдельных репетиций, точное попадание в характер – это действительно запоминается и остается с тобой навсегда. Поэтому про сам год не знаю, но интересные моменты, конечно, были. Они возникают, несмотря ни на что.
– Несмотря на что?
– На то, например, что стоящих спектаклей, в которых ты живешь по-настоящему и которые можно показывать настоящим театралам, ничтожно мало. Что в последнее время, к сожалению, мы зависим не от публики, а от администратора. Это страшно, по-моему. На этом и театр может закончиться.
– В театре сейчас много молодых, как же ему заканчиваться?
– Да, совсем недавно молодых актеров катастрофически не хватало. Интересно, что сейчас обратная ситуация. У нас в театре нет стариков, их некому играть. Женщины еще держатся, а зрелых мужчин-актеров практически нет. Это тоже ненормальная ситуация. И смешно, молодых теперь надо искусственно старить в иных постановках.
– Это уже из серии «берегите мужчин». И особенно актеров.
– Актеров всех надо беречь. Они зависимые люди. От режиссеров, директоров, труппы, обстоятельств. Это тонкие инструменты, к которым сейчас допускаются не любящие их и не понимающие их музыки люди.
– Сейчас люди вообще стали относиться друг к другу более равнодушно, агрессивно. Не только в театре.
– Но театр – это такой оркестр, где все от всех зависит, все отражается на постановках, которые призваны как раз делать людей человечнее, добрее, красивее. Поэтому и руководить театрами должны умные и понимающие актеров профессионалы.
– Николай, вы ведь учились у Иосифа Дмитриева, и почти весь ваш курс сейчас работает в Русском театре. Была идея сделать что-то в театре с вашим учителем?
– Такая идея существует давно. Наверное, с тех пор, как мы пришли в РДТ. С того курса, который больше 20 лет назад пришел в театр, сейчас работает пять человек. Иосиф – человек духовный, творческий. Но вот он уезжал надолго работать в Астану. А теперь в театр почти не приглашают режиссеров на постановки. И это еще одна большая проблема для нас. Ведь без притока неожиданных идей, разного режиссерского почерка актеры задыхаются.
– Насколько я знаю, вы родом из Казахстана?
– Там я родился, но детство мое прошло на Брянщине. Там же я поступил в театральное училище. Но нам не дали доучиться, забрали парней в армию. Вернувшись, я узнал, что мой брянский однокурсник Юра Глебкин уехал в Чебоксары. И я тоже приехал сюда поступать. Сразу на третий курс попал. Прошелся тогда ночью по проспекту. Тишина, покой. Так мне понравился этот город, невероятно! Нас готовили для ТЮЗа как русскую группу. Но потом мы попросились в Русской театр, и, спасибо, нас взяли и почти сразу засыпали ролями.
– Сейчас вы тоже плотно заняты в репертуаре. То есть ведущий актер. Можно выбирать роли, наверное.
– Нет, у нас так не заведено. Но это хорошая мысль, я подумаю.
– Но ведь было еще и кино. Съемки в двух фильмах выпускника школы-студии Александра Митты Марата Никитина. Как этот опыт?
– Мне это все очень понравилось. Сам процесс съемок, доверительность, с которой все делалось. Снимался я первый раз. Он просто пришел в театр, посмотрел спектакли, выбрал актеров. Я даже особой разницы с театром не ощутил. Смотреть на себя со стороны вообще очень полезно актеру. Это помогает познавать профессию.
– Была такая постановка Кирилла Панченко «Дураков по росту строят» с вашим участием. Как вы вообще относитесь к такой жесткой актуальности на сцене?
– Хорошо отношусь. Кто как не актер, про которого мы говорили, что он тонкий инструмент, должен чувствовать правду и неправду, то, что творится вокруг. И он должен говорить об этом. Другое дело, что говорит он об этом с помощью драматургов и режиссеров. И тут мы возвращаемся к началу разговора.
– Но и веселить публику надо. А под Новый год надевать шубу Деда Мороза. Интересно, много нового приходится узнавать о людях на такой работе? И сохранять при этом к ним большую любовь?
– Я хорошо отношусь к людям. Вот мама у меня была добрейший человек, она обожала людей. Но сам я больше люблю природу.
– И лошадей.
– Лошади вообще моя слабость. Я все детство провел на лошади. Но людей я, конечно, тоже стараюсь любить. Просто все наши беды от глупости и лени и нас самих, и окружающих. От равнодушия. Тут ничего нового.
– А дети, они меняются со временем? Кому как не Деду Морозу об этом знать.
– Они сейчас более требовательные. И в Деда Мороза не верят. Или верят, но как-то так: ты мне – я тебе. То есть если не дашь подарок, то зачем мне тут скакать?
– А путешествовать вы любите?
– Очень люблю. Хотя с годами начинаешь понимать: что тебя окружает, то и дорого. У нас есть усадьба. Я люблю ею заниматься, хозяйством. У меня получается.
– Настоящая усадьба с угодьями и охотой?
– Охота в детстве осталась. Мы как-то подстрелили птенца цапли. И мой троюродный брат дал мне ружье, сказал, подстрели подранка. С тех пор я не брал больше ружье в руки. Рыбачу. Ездим с друзьями за Волгу, в село Кромка, что в марийских лесах, и дней пять отрываемся.
– Я опять про Новый год. Любите этот праздник?
– Для меня праздник – это выход на природу. Поэтому когда играем новогодние спектакли, я заранее знаю, что скоро мы с ребятами опять поедем в Кромку. Да у нас и около усадьбы пруд есть. Это так красиво! Я недавно пошел там на рыбалку, сидел один. Тишина. Был туман, как будто нет ни неба, ни земли.