Трагедию, разыгравшуюся в нашей деревне 28 августа 1918 года, поведал мне дед. Один эпизод печальной истории гражданской войны между «красными» и «белыми» за неосуществимые идеи так смутил мою детскую душу, что, видимо, будет тревожить до конца моих дней.
«Это было страшное и неспокойное время. Где-то около Алатыря шли бои между красными и белыми, в деревнях свирепствовали бандиты. В ту ночь в селе не было ни одного комитетчика (все члены комитета крестьянской бедноты во главе со мной, с председателем, были в лесу на сенокосе). Когда угомонились последние крестьяне, отмечавшие Третий Спас, в село въехали восемь всадников в буденовках и остановились на ночлег в доме И. Аксакова, выставив часового. Но тот, видимо, уснул…
Мы вернулись на рассвете и застали ужасную картину. У дома Ивана толпились сельчане, на земле лежали истерзанные тела шестерых конников. Один был еще жив и тяжело стонал. Увидев мой пиджак, перешитый из солдатской шинели, пересохшими губами прошептал «…ить». Отпив глоток родниковой воды, попросил: «Товарищ, переверни меня, хочу взглянуть перед смертью на своих …» Не успев сказать, кто он и откуда, умер…»
Дедушка на этом месте надолго замолчал. Быть может, думал, что ни мать, ни родные красногвардейца так никогда и не узнали, где и как тот умер. А потом, подымив неизменной трубкой во рту, сказал, что продолжит рассказ попозже. Деда я любил, и он меня обожал. Может потому, что был я похож на погибшего в Великую Отечественную отца – его любимого сына.
Обещанного конца дождался только через полтора месяца. И то помог случай. Послевоенные годы были голодными. Мы, солдатские сироты, с приходом весны ходили на колхозное поле искать прошлогодние картофелины. Найдем несколько гнилушек и радуемся – матери дома приготовят еду. В один из таких дней только под вечер удалось мне отыскать три промерзлые картошки. Шел и радовался добыче, а вот перепрыгнуть через ручей в овраге сил не хватило, и я по горло очутился в ледяной воде. Долго отчаянно боролся со стремительным течением, выбрался и кулек с гнилой картошкой сохранил! Мое невольное купание чуть не стоило мне жизни – спасла мама, которая считалась уличным лекарем. Вскипятила ржаную солому, вылила ее в большую кадку и усадила меня в нее. Вот тогда-то и пришел дед.
«В село белогвардейский отряд привел кто-то из своих. Убийством руководил офицер из соседней деревни. Двоим красногвардейцам поначалу удалось укрыться в подполе, но потом и их нашли. Особенно рьяно измывался над ними один из наших сельчан. Когда я наперекор ему вошел в избу, где в луже крови лежали красные со связанными руками и ногами, пригрозил: «И тебя отправим на тот свет вместе с этими антихристами!»
Выждав минуту, когда мучитель побежал за подмогой, я развязал бойцам руки и предложил вместе бежать в лес, а оттуда пробираться в Ибреси, где стояли красные. Парни были еще совсем юные. Один русский, доброволец из Петербурга. Другой татарин, из Казани. У второго оказались перебиты ноги – бежать не может. Тогда наотрез отказался идти со мной и второй, сказав, что не оставит товарища. Имена узнать не успел – в избу с криками «Убить их!… Замучить!… Они отбирают наш хлеб» ворвались озлобленные крестьяне…
Нам с одним комитетчиком удалось бежать, а раненых красногвардейцев (позже узнали из рассказов односельчан) долго мучили. Били жердями, таскали по улицам за ноги, потом вилами выкололи глаза. Затем привязали к подводам и вместе с убитыми поволокли за село к оврагу Юхамбусь. Там в полуживых стали стрелять из нагана. Одного из них и пуля «не брала», упал он только тогда, когда в голову угодил камень, пущенный чьей-то безжалостной рукой. А затем все еще не сдающегося живым закопали в землю…
Глубокой ночью мы с товарищем пробрались к тому месту, где молодые и безусые ребята приняли мученическую смерть – и увидели торчащую из земли руку, намертво сжатую в кулак. Полуживой красногвардеец до последнего вздоха боролся со смертью…»
Моего дедушки давно нет. И сам я уже дед. Сегодняшняя непростая ситуация на Кавказе всколыхнула память. Историю эту вспоминаю и для своих внуков и их ровесников, чтобы они неизменно помнили, что у матерей не бывает «красного» или «белого» сына, а есть только «мои» сыновья.
В. ЧЕКУШКИН,
почетный гражданин села Норваш-Шигали, Батыревский район.
