«Поле жизни». Чувашский театр драмы
Начало спектакля «Поле жизни» в Чувашском драматическом театре похоже на сказку. Два ворона у портала, того и гляди, накаркают беду, а из-за корявого дерева вот-вот выглянет Баба-яга. Она вроде бы и проковыляет, опираясь на клюку, однако в зубах у старухи окажется трубка. Нет, видимо, не сказка.
Вот старая Шерпустан (Л. Федорова) стукнет клюкою по телеграфному столбу, и тут же сверху по радио на весь лес грянет популярная тема «Травиаты», и из лесного тумана выплывут на пуантах четыре сильфиды. Все-таки, оказывается, сказка… Если бы не «поддержки» исполнительных партнеров в белых гимнастерках, перетянутых портупеями. Сегодня мало кто помнит, что в такую именно форму экипировалась милиция с наступлением лета в студеную сталинскую пору.
Дальше режиссер Валерий Яковлев (он же художник спектакля) развертывает вполне «документальную» по точности примет сагу о чувашской деревне пятидесятых годов прошлого века. Я ловлю знакомые мне и замечательно найденные «детали» и «реалии» того времени, но думаю – как ни старайся, все это, видимо, мало что говорит молодому зрителю, постоянно заглядывающему на дисплей своего мобильника. Похоже, ему, и впрямь, – что Распутин, что Лжедмитрий, что Хрущев… – без разницы.
Однако «картинки» того времени кричат и взыскуют даже тогда, когда и на сцене, и в зале совсем тихо.
Вот старая мать вглядывается и никак не может признать в изможденном и полуживом парне, покачивающемся как былинка на ветру, возвратившегося из Норильлага сына (для любознательных обладателей мобильников поясняю, что «Норильлаг» – это система концентрационных лагерей, расположенных за Полярным кругом на полуострове Таймыр).
…Наконец узнала и не поверила. А когда поверила, зарыдала так, как рыдали тогда матери – долго и безутешно. (В роли матери Анукки – Н. Яковлева, в роли ее сына Симуна – А. Дмитриев.)
Или вот еще картинка, «вырезанная» из той эпохи… Вбегает учительница местной школы и, не веря самой себе, кричит: «Берия арестован»… И опять читаю недоумение на лице моего соседа: «А что такого случилось-то? И почему это вошли в ступор там, на сцене, а потом загалдели, замахали и стали вытворять непонятно что, как дети… – в чем вообще дело-то?»
И мне очень хочется тут же ему рассказать, как в этот самый день, 10 июля 1953 года, между Житомиром и Сумами в душном, битком набитом вагоне поезда я услышал дикий, испуганный крик: «Берия – враг народа!» (речевые обороты времен Древнего Рима сообщались с привычным сленгом, типа: «лишенец» и «спец»).
Не знает, ничего не знает о собственном прошлом милая наша «джинса» с серьгой в ухе и булавкой в ноздре… Точно с луны свалилась!
И не эта ли беда беспамятства стала причиной настойчивой, постоянной (зримой не только в «Поле жизни») «работы» театра, обращенной к своей чувашской летописи. Не смущаясь тем, что пьеса Д. Гордеева и Г. Кириллова громоздка, расползается к финалу, далека от совершенства (да где же ее найдешь, совершенную-то? А откладывать «на завтра» такое дело нельзя). Театр при этом, разумеется, выглядит «белой вороной» на фоне всеобщего благополучного коммерческого репертуара, где лидирует развеселая комедия «Номер 13» Куни, забавляя зрителей в духе веселого идиотизма фортелями с трупом, упрятанным в шкаф…
Веселые настали времена.
Но кому-то все же необходимо «ворошить прошлое», не рассчитывая на коммерческий успех. Хотя театр на спектакле полон, и я знаю, почему… Дело в том, что здесь не разучились рассказывать о человеке так, что вам кажется, будто вы жили с ним на одной улице и уж точно где-то видели, например, эту самую Майкку (И. Верьялова) – первую певунью и хохотушку в деревне, у которой отнимут ее Симуна, потом пожалеют, потом приучат к бутылке, потом приберут к рукам и, сломленную, используют себе на потребу.
Не знаю, что думает обо всем этом мой молодой сосед. Может быть, увиденное осядет в его памяти надолго, а может быть, до первых ударов децибел в соседней дискотеке. Там отменно промоют мозги, так что выйдет он оттуда снова чистым, веселым и бодрым, то есть опять, как с луны…
Такие спектакли сегодня редки. И вообще стоит удивляться тому, что наш театр на такое серьезное дело еще способен.
Н. ЖЕГИН.
Чебоксары – Москва. Газета «Культура», № 13, 3-9 апреля 2008 г.
Более чем странная логика у этой пафосной статьи. Мол, молодые зрители ничего не знают-не понимают и не смотрят серьезных спектаклей. Автора при этом не смущает, что спектакль, который он так хвалит, и хочет, чтобы его смотрели открыв рот все дети земли, сделан по пьесе «далекой от совершенства», «громоздкой», к финалу и вовсе «расползающейся». А неведомо автору, что серьезное и важное надо делать талантливо или никак? С советских времен прикрывались важностью темы. Опять что ли начинается? Зачем же брать «расползающуюся» пьесу, надеясь, что спектакль спасет страшная судьба персонажей? Вообще-то это называется просто — спекуляция на теме. И чем она тогда лучше «коммерческих» пьес? Кстати, та же «№13»— это блестяще написанная пьеса. Ее даже провинциальным и бедным театрам, вроде нашего Русского, испортить трудно. Так что нечего с больной головы на здоровую валить! А если насильно опять водить детей на пьесы «про жизнь» и пичкать их такими с позволения сказать «шедеврами», то можно навсегда отбить у них вкус к чуду под названием театр. Было это уже все — проходили!