В его биографии отразилась история страны
Когда началась Великая Отечественная война, Владимиру Николаеву было уже почти 14 лет. Для военного времени — вполне взрослый паренек. А потому, как и любому подростку, ему пришлось заменить на полях отцов и братьев, ушедших на фронт.
Вспоминая то непростое время, 91-летний ветеран службы исполнения наказаний рассказывает: «Делали все, что просил бригадир. Работали на совесть, хотелось помочь фронту, чувствовали ответственность и стремились не подводить своих отцов. Мы не знали, сколько продлится война, но были уверены, что победа будет за нами».
Вот ряд примеров, которые характеризуют подростков того времени. «Зимой нас, детей постарше, отправляли заготавливать дрова за Волгу или в ибресинские леса, — рассказывает Владимир Николаевич. — Дрова эти предназначались для больниц, госпиталей и других учреждений городов. Не припомню, чтобы кто-то из нас хоть бревнышко взял для дома. Сами же мерзли. Чтобы хоть как-то прогреть обледеневшие стены небольшого дома, в котором в то время ютилось пять человек (мама, я и три моих младших брата), печь топили соломой.
Одевались во что придется. Благо до войны родители валенки изготавливали. Здорово они выручали.
Однажды, помню, потерял казенный топор, который выдали мне для работы в лесу. В то время не только рабочих рук, но и инструментов не хватало. Поэтому их мы получали под личную ответственность. Не знаю, какое бы последовало наказание, если бы не инструменты, которые остались от ушедшего на фронт отца. Из дома взял топор, чтобы отдать в колхоз».
Как старшему сыну в семье, юному Владимиру приходилось и за младшими братьями приглядывать. Мать с другими женщинами рыла окопы в Урмарском районе. В деревне оставались только дети и старики. Так Владимир научился и хлеб печь. «Мама замесила тесто, — вспоминает он, — а сама окопы рыть поехала, мне поручила испечь. Думал, не получится, очень переживал, что могу испортить продукт. Все-таки это хлеб. Редкое лакомство по тем временам, потому что все зерно шло на нужды фронта. Но справился».
По словам труженика тыла, осенью копали оставшийся после сбора замерзший картофель. Им и питались. Зимний рацион составляли суп из картофельных очистков, болтушка из отрубей, лепешки из лебеды, желуди, сушеные грибы. Радовались приходу лета. Можно было ягоды поесть. Собирали травы.
Хотя и в теплые дни приходилось непросто. Не то что тракторов, лошадей свободных не было. Поэтому во время весенних полевых работ запрягали в плуг ребят-подростков, тех, кто постарше. Рабочий день начинался с раннего утра и заканчивался поздно вечером, при этом голодным селянам некогда было засаживать свои огороды. На сон оставалось по 3-4 часа в сутки.
Вспоминает Владимир Николаевич, как собирали урожай: «Женщины косили, мы вязали снопы. Сушили их. Когда снопы просыхали, возили на ток молотить. Не было ни взрослых, ни детей, которые бы отлынивали от работы, даже малые дети семи-десяти лет собирали колоски, чтобы в поле не пропало ни зернышка. Молотили вручную. За лето не успевали все завершить. Приходилось молотить и зимой».
В общем, работали, не покладая рук. Может, поэтому самой ценной среди множества наград для Владимира Николаевича является медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Заслужил. Он внес свой вклад в Победу, хоть и ни разу за все годы войны не взял оружие в руки.
Впрочем, после войны Владимиру Николаевичу все же пришлось взяться за оружие. В июне 1947 года он устроился работать надзирателем в Цивильскую тюрьму (нынче следственный изолятор № 2), где проработал 42 года. Ушел на заслуженный отдых с должности помощника начальника следственного изолятора в звании старшего лейтенанта.
В послевоенное время учреждения УИС, впрочем, как и вся страна, находились в очень тяжелом положении, при этом численность «контингента» в отличие от военных лет очень сильно возросла. Количество заключенных в одной небольшой камере доходило до сорока человек, а потому дышать в ней, особенно летом, было нечем. Как вспоминает Николаев, из камер постоянно доносились крики, чтобы открыли форточку в двери, откуда заключенным передавали похлебку в глиняных тарелках.
«До того, как я пришел работать в тюрьму, мне казалось, что любого преступника можно наставить на верный путь. Но это не так просто. Люди разные, некоторых не исправишь. А кто-то оказался в местах лишения свободы не от хорошей жизни. Хотя в тюрьмах после войны было очень несладко», — говорит Владимир Николаевич.
Сравнивая современные колонии и следственные изоляторы, которые оснащены всем необходимым, включая холодильники, телевизоры, вентиляцию и прочее оборудование, он вспоминает, что в те времена не каждому находилось место на нарах. Большинство заключенных спали на полу, под нарами. А самая низшая в иерархии уголовного мира каста — в уборной, которая была очень далека от стандартов нынешних санузлов, на голом полу.
Матрасов в те времена не было. Их заменяли мешки, набитые трухлявой соломой. Сами камеры практически не освещались. Заключенным давали небольшие стеклянные пузырьки с фитилями. Не было даже печек. Их установили позже между камерами. Да и сотрудникам приходилось нелегко. Дежурили по 12 часов в сутки. Конвоировали заключенных в колонию пешком. Заключенные шли впереди, конвоиры по бокам, а лошадь с телегой сзади. Машин не было. Автомобили ГАЗ появились ближе к пятидесятым годам. Тогда же обновилось и оружие…
«Моя жизнь не была простой, — в завершении беседы отметил Владимир Николаев. — Зато могу сказать точно, что всегда жил честно, по совести».
Основатель династии
Самым ярким событием послевоенных лет для Владимира Николаева стало знакомство с будущей супругой Марией Ефимовной. С блеском в глазах он вспоминает, как катал ее по полю на велосипеде. Кстати, после женитьбы Мария тоже пошла на службу в следственный изолятор. Династию продолжила и их внучка Нина, которая сейчас работает в том же СИЗО, что и родители.
Ирина Палеева
Фото Анны Ивановой: Самой ценной среди множества наград для Владимира Николаевича является медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
