На днях Валентина Терешкова, представляя которую принято добавлять «первая женщина-космонавт», вернулась из поездки на свою родину, в Ярославскую область. Надо сказать, что поездки внутри страны у Валентины Владимировны случаются гораздо реже, нежели за рубеж. Статус обязывает: Валентина Терешкова сегодня – руководитель Росзарубежцентра, в обиходе – Дома дружбы народов. За десятилетия «народной дипломатии» — сначала советской, потом российской — Терешкова видела ее расцвет, упадок и в последнее время способствует ее возрождению. Мы встретились в офисе Российской партии Жизни на праздновании 85-летия комсомола.
— Валентина Владимировна, вы наверняка пережили шок в начале 90-х: та гигантская страна, которую вы представляли перед всем миром четверть века после полета, прекратила свое существование…
— Понимаете, советские, а теперь российские, культурные центры за рубежом — это совершенно особое явление. Вокруг них собирались те, кто нам симпатизировал. И если кто-то никогда не был в России, то были и тысячи тех, кто учился в советских вузах. Иностранные студенты со всего мира жили у нас, ездили в стройотряды, играли в КВН, находили здесь себе мужей и жен. У них родились дети, которых они хотели бы научить русскому языку. К примеру, сегодня во Вьетнаме 30 тысяч выпускников наших вузов управляют вьетнамской экономикой, в Танзании две тысячи бывших студентов наших вузов… И когда в 1991 году вдруг выяснилось, что у России за рубежом «ничего нет», они – в Латинской Америке, Африке, на Юго-Востоке – почувствовали себя брошенными. Кстати, смотрите, какой в Танзании длительный культурный результат — те, кто двадцать лет назад учился в России, недавно перевели на суахили «Ревизор» Гоголя, теперь его ставят в Дар-эс-Саламе на двух театральных площадках.
Выражение «культурные связи» звучит, конечно, довольно казенно. Но это только звучит. Я за сорок лет «народной дипломатии» лично встретилась с десятками тысяч человек, для которых русская культура, русский язык – это часть судьбы. И хотя я лично (смеется) не разрушала Советский Союз, гости наших культурных центров мне в лицо говорили: «Вы – преступники!». Сотни тысяч людей по всему миру внезапно утратили представление о том, что такое Россия… Это было очень больно. Вся моя жизнь была подчинена одному – служению. И это служение – вовсе не роль, которую мне навязали, а личный выбор.
— Что такое «позитивный имидж России», о котором сейчас заговорили наверху?
— Главное-то вот в чем: Советский Союз рухнул, но ведь Пушкин, Чайковский, Достоевский, русские балет, шахматная школа и, конечно, интерес к русскому языку никуда не делись. В мире очень много людей, желающих получить глубокие знания о нашей стране. У кого-то из них русские корни, у других – интерес к византий-ским духовным традициям, на третьих повлияла русская литература и т.д. Сегодня вокруг наших культурных центров объединяются те, кто искренне обеспокоен сложившимся негативным образом России. История переписывается не только у нас, но и у них. Мы за рубежом проводим встречи по узловым событиям мировой истории, в которых участвовала наша страна: «Образ России в польских учебниках», «Россия глазами бельгийцев»… Стабильно высок и интерес к всемирно известным образам России – Гагарин, Отечественная война, русская иконопись… Даже простые ответы на вопросы нашей истории формируют положительный образ нашей страны.
— Британский совет, испанский институт Сервантеса, немецкий Гете-институт раскинулись по всему миру и ведут колоссальную работу…
— Мы тоже продолжаем это делать, несмотря на то, что государственная поддержка очень слабая.
Наши лучшие российские коллективы, наши ученые – востребованы, они массово выезжают за рубеж. Но это – бизнес. Гастроли и выставки в престижных залах играют, конечно, большую роль в формировании позитивного имиджа России, но они никогда не заменят ЦЕНТРОВ ОБЩЕНИЯ. Здесь человек не просто зритель, он попадает в среду общения, в среду языка, ему открывается совершенно другой мир, связанный с образом жизни, с укладом, с национальным характером. «Гражданская дипломатия» никогда не исчезнет просто потому, что люди хотят не просто увидеть культурные памятники других стран, но найти друзей, говорить с ними, говорить «поверх политики», поверх конфронтации и злобы дня. Говорить изначально с симпатией. И я хочу, чтобы эта симпатия не угасала.
