«Ваш сын геройски погиб в боях за социалистическую родину…» – каково было читать родным эти слова, Дмитрий Дмитриевич Бардин знает по рассказам. И сегодня 92-летний фронтовик с трудом представляет, как произошла та ошибка, принесшая столько горя и переживаний близким, – его невеста ушла добровольцем на фронт мстить за любимого…
ПО БЛАГОСЛОВЕНИЮ ОТЦА
…Военком, суровый дядька, заявление девушки не принял: «Вот сейчас сниму ремень… Кто детей после войны рожать будет?»
Тогда Юля кинулась к отцу, коммунисту-двадцатипятитысячнику, который в тридцатые годы по приказу партии приехал в Саратовскую область поднимать отстающий колхоз. Хозяйство к началу войны стало миллионером, к слову председателя в области прислушивались. Просьба дочери озадачила: «Мыслимо ли кровиночку посылать на смерть?» Но Юля была безутешна: «Без Мити мне не жить, а так хоть отомщу…» Натолкнувшись на непреклонность девушки, отец пошел в военкомат…
Так учительница начальных классов в апреле 1942 года попала на курсы радистов. Что Дмитрий жив, она узнала уже на фронте. «Наверное, такой метаморфозой судьба предсказала мне долгую жизнь, – пускается в воспоминания солдат Отечественной. – А невеста моя в составе 43-го отдельного радиобатальона прошла от Сталинграда до Вены. Слава богу, ничего с ней не случилось, и свадьба, которую мы планировали сыграть в августе 1941-го, состоялась в 1946-м».
РОКОВОЕ РАНЕНИЕ
Когда похоронка «постучалась» в дом Бардиных, Дмитрий Дмитриевич оборонял Ленинград. Сюда в августе 1941-го он прибыл с Дальнего Востока, успев на службе до войны окончить Томское военное училище. «Время было страшное. Немцы угрожали городу на Неве полной блокадой, – рассказывает фронтовик. – Их самолеты «ходили пешком»: «Юнкерсы» на бреющем полете, «Мессершмиты» на такой высоте, что летчика видно, эшелон за эшелоном заходили на линию фронта и сыпали бомбы, как горох. А после них наступал черед минометов и пулеметов… Враг утюжил нас так, что от рубежа обороны ничего не оставалось, и ночью мы отступали на следующий».
В октябре многих офицеров с Ленинградского фронта перебросили на Волховский с приказом: командирам полков, батальонов и рот лично вести бойцов в атаку… «Задание мы выполнили, Тихвин освободили, – вспоминает бывший командир стрелковой роты, – но сколько там полегло наших солдат…» Здесь Бардин получил и первую боевую медаль «За отвагу» (потом наград будет немало, но эта самая памятная), и первое ранение неразрывной пулей в бедро. Вот тогда-то, видимо, и полетела к родным та самая похоронка. А смерти в глаза майору Бардину пришлось смотреть еще не раз.
БЕЗЫМЯННАЯ ВЫСОТА
Однажды на Брянском фронте, куда Дмитрий Дмитриевич попал после излечения в госпитале, комдив созвал командиров четырех батальонов: «Сейчас ознакомлю с обстановкой и отдам приказ, а выполнять его будет один из вас».
У него екнуло сердце: «Выпадет мне». И оно не обмануло – предстояло взять высоту, откуда немцы просматривали все, что делается у советских войск. Причем выступить необходимо было в 12 часов дня, что означало идти на верную смерть. «До сих пор понять не могу, – не прерывается нить воспоминаний, – не то это был отвлекающий тактический маневр, а прорыв в другом месте осуществлялся, не то еще что-то». Но не повезло сразу же – еще до наступления ранило заместителя и замполита. Перед боем они пошли смотреть, как солдат кормят, в этот момент немецкий миномет накрыл кухню…
В атаку стрелковый батальон поднимался в сплошной стене огня. Немец подпускал до основания высоты и начинал поливать из всех видов оружия. Солдаты гибнут, а комдив через каждые полчаса по телефону:
– Почему высоту не берешь?
– Может, все-таки ночью…
– Отставить! Сейчас бери. Не возьмешь – под трибунал пойдешь!
– …Приезжайте, вместе будем брать!
Когда начало темнеть, батальон пошел в последнюю штыковую и выбил немцев.
– Высоту взяли, но удержать не сможем, батальон полег… В живых я и несколько человек, ранены, – донесение комдив выслушал молча…
«Меня отправили в госпиталь, – показывает собеседник на осколок около сонной артерии, – судьбу высоты не знаю, после излечения направили на Западный фронт».
ТРИЖДЫ ЖИВ
Но испытания смертью на этом не закончились. Хотя в 43-м, по словам фронтовика, воевать стало легче. «Бой днем, а ночью противник позицию оставляет. Утром идем до тех пор, пока он нас не обстреляет». Так шли до крупных городов, где непременно завязывались большие боевые действия…
На окраине Витебска около одного из вагонов-рефрижераторов, во множестве валяющихся вдоль железной дороги, комбат присмотрел удобное место. Но когда собрались командиры рот, ударила немецкая пушка, замаскированная недалеко. Взрывной волной Бардина подняло и втиснуло в щель между корпусом вагона и холодильником. Изрешеченное осколками тело извлекли с трудом. «Боль была адская – жгло невыносимо. С поля боя вывезли на собачьей упряжке. В госпитале удивлялись, как живой остался».
На передовую Бардин больше не попал. «Спас» Иосиф Виссарионович, – полушутя-полусерьезно говорит Дмитрий Дмитриевич, – в 1944-м подписал указ о том, чтоб офицеров, раненных несколько раз, отправляли в тыловые подразделения». Пробовал отказаться, хотелось воевать до победы, но быстро осадили: «Спасибо скажи, что в верхах позаботились…» Так стал командиром учебного пулеметного батальона на Втором Белорусском. «Готовили младших лейтенантов. Фронт продвигался, и мы вместе». В Штетине курсантский батальон усилили минометной ротой и приказали выполнять охранные функции, а комбата назначили заместителем коменданта города. «Войну все же закончил в Берлине, – не скрывает удовлетворения собеседник, – три роты курсантов участвовали в штурме логова врага».
Домой гвардии подполковник вернулся через год после войны, окончил Саратовский ветеринарный институт и по направлению приехал в Чебоксары. В 50–60-х годах в Чувашии, по словам бывшего ветеринарного инспектора Минсельхоза, была своя война, эпидемиологическая, – свирепствовали туберкулез, бруцеллез, рожа, чума животных. Пока Дмитрий Дмитриевич боролся с болезнями, Юлия Ивановна 30 лет учила детей в средней школе № 11.
«Нелегкая нам досталась доля, но мы были счастливы. Только вот война догнала супругу раньше, чем меня, – не скрывает слез солдат, – уже восемь лет, как ее нет, хотя рядом всегда дочь, внучка, правнук…» Есть кому сегодня еще раз рассказать о том, какой ценой далась Великая Победа…
