Театровед, критик или друг театра?
В чем разница между театроведом и критиком? Как представить спектакль сквозь призму оригинального авторского взгляда, оставшись в рамках научного метода? На эти и другие вопросы попытались ответить в Чувашском академическом драматическом театре имени К.В. Иванова. Поводом для встречи послужило 100-летие заслуженного деятеля искусств России и Чувашии Фаины Романовой, посвятившей себя изучению проблем национальной сцены.
Вся жизнь Фаины Александровны — это пример природной простоты и редкого человеколюбия, которое не могли затмить ни почетные звания, ни высокие должности, ни авторитет. Будто в ней до последнего дня жила та скромная девочка из села Янтиково, с детства закаленная житейскими трудностями и привыкшая к тому, что всего нужно добиваться самой. Но одно дело — учиться под боком у родителей, и совсем другое — вдали от дома. Казанский авиационный институт — вуз, конечно, престижный, но с пустым карманом на чужой стороне долго не протянешь. В итоге девушка ушла после первого курса и устроилась на работу в Чебоксарский городской комитет КПСС.
Впрочем, сердцу не прикажешь. Канцелярия, документация не вызывали у Фаи никакого интереса. Душа просила живого творчества, и в 1943 году, несмотря на непростое военное положение, несостоявшийся управдел решилась поступать на театроведческий факультет ГИТИСа. «Ее статьи отличались добросовестностью, обилием материала, достоверностью, правдивостью. Поэтому за них всегда можно было быть спокойным», — отмечал на защите диссертации по истории Чувашского драмтеатра ее научный руководитель Лев Рудницкий, крупный исследователь творчества Всеволода Мейерхольда.
Однако Фаину Романову ценили не только за объективность и профессионализм, но и за человеческие качества — чуткость, отзывчивость, доброту. Твердость и принципиальность сочетались в ней с гибкостью подхода и внимательным отношением к каждому участнику постановочной команды вне зависимости от статуса и звания. Поэтому она была не сторонним наблюдателем, выносящим вердикт из глубины зрительного зала, а полноценным членом театральной семьи.
Возможно, настолько личное отношение к театру сложилось у Фаины Александровны во многом потому, что он был для нее своего рода продолжением семьи. Ее супруг Виктор Романов долгое время работал главным режиссером Русского драматического театра и заведовал театральным отделением Чебоксарского музыкального училища имени Ф.П. Павлова. «Больше всего поражает то, как мудро и дальновидно он скомпоновал наш курс с точки зрения типажей, — вспоминает заслуженная артистка Чувашии Вера Боровкова. — Герой, героиня, травести, инженю… Емко, продуманно, с присущим ему художественным чутьем и четким прицелом на совместное творческое будущее».
Сын Павел Романов был первым проректором Санкт-Петербургской академии театрального искусства, фигурой колоритной и заметной. Коллеги не переставали удивляться разносторонности его интересов. Например, он вкусно готовил и консультировал шеф-поваров дорогих питерских ресторанов. Вел кулинарные рубрики на телевидении и даже издал книгу «Застольная история государства Российского», в которую вошли байки, анекдоты и портреты государственных деятелей сквозь призму пиров и банкетов.
Между тем, генетическая предрасположенность к театру оказалась сильнее. «Выпускник-медалист покинул родные Чебоксары и двинул в Москву, — писали о нем. — Но по дороге передумал и вернулся домой, поступил в пединститут. А через год махнул в Ленинград. В 1960-1970-е годы учился в ЛГИТМиКе, но судьба снова дала зигзаг: поступил в институт на режиссуру, а окончил с дипломом театроведа. И сразу же получил приглашение преподавать студентам».
Известный российский режиссер Алексей Герман-младший, нередко встречавшийся с Павлом Викторовичем на съемочной площадке, считал его «личностью без всякого актерского честолюбия, зато с массой человеческих достоинств». Фрагменты из фильмов «Последний поезд» и «Трудно быть богом», где Павел Романов сыграл роли немецкого врача и средневекового книжника, стали главным открытием встречи.
