На все лады ругают обычно горе-отцов, бросивших семью и бегающих от алиментов. Но и наши женщины – тоже не промах. Эту историю о предприимчивой маме-одиночке я услышал много лет назад во время своей московской командировки.
В гостиничном номере нас жило трое: я, летчик-полярник и мужчина-кавказец по имени Гога. В тот вечер собрались мы в номере все вместе. Валялись на койках и вели ленивый разговор. Гога жаловался на девушку-продавщицу. «Такая симпатичная, такая молодая. Вах! И такая нечестная! Продавала мои абрикосы, а сегодня сбежала с дневной выручкой».
Горюя, Гога вдруг вспомнил, что у него есть бутылка хорошего коньяка и грех не выпить ее с такими интересными людьми. Достали коньяк, разлили. И Гога опять за свое – сидит, причитает о пропавших деньгах. После второй рюмки летчик решил его успокоить.
— Что ты плачешь – подумаешь, дневная выручка пропала, – сказал он. – А вот представь такой случай: много лет за чужого ребенка надо выкладывать четверть зарплаты.
И вот что он нам рассказал. По работе летает он на далекую полярную станцию. Небольшой домик, сарай, мачта радиостанции – и все. А кругом на сотни верст тундра — снег и полярная ночь. Однажды на той зимовке поломался дизель-генератор. Работали на резервном, а выйдет и он из строя – считай, конец зимовке. Генератор, конечно, можно было бы отремонтировать, да времени не хватало. Механик по совместительству исполнял обязанности радиста и метеоролога. А сводки о погоде надо передавать через каждые 4 часа. Много раз просили зимовщики купить тут и выслать им дизель-генератор. Но начальство проблему решило по-своему: вместо новенького агрегата Wilson или Pramac отправило на станцию молоденькую радистку: теперь, мол, у механика будет время технику наладить. От такого «подарка» начальник станции пришел в отчаяние: от женщины что на корабле, что на зимовке, добра не жди.
Однако через пару месяцев, когда я вновь прилетел к ним, мужчины на радистку нахвалиться не могли: и работница она отличная, и в хозяйстве порядок навела, да и вообще женщина что надо.
Смысл последнего замечания я понял только на следующую осень. Тогда в очередной раз прилетел я на станцию. А когда уже собирался в обратный путь, подходит ко мне радистка и протягивает заявление: «В связи с тем, что я на шестом месяце беременности, прошу вывезти меня на материк». А на заявлении резолюция начальника станции: «Я не гинеколог, решить не могу».
Вот и думай, что делать. На свой страх и риск привез я будущую маму на материк. И потом целый день писал объяснительные записки о непредусмотренной пассажирке. Но это – только начало. На следующую весну пришло на станцию письмо из нарсуда с просьбой определить отцовство ребенка радистки. Начальник подтвердил, что да, такая-то проживала на станции в обществе трех полярников (указал и их фамилии), однако определить отцовство не представляется возможным.
А радистке этого и не надо было. В суде назвала она отцом ребенка механика. Так и оформили на него исполнительный лист. Мужик с горя волосы на себе рвал. Но потом и на его начальника, а затем и на третьего полярника пришли исполнительные листы. На станции полное смятение. Никому вроде не обидно, но и брать на себя такое «удовольствие» никто не хочет. Ох, ловкая девка! Насколько я понял, она меняла место жительства и каждый раз шла в суд с копией этой телеграммы, называя нового отца. А в суде что? Есть документ, подтверждающий совместное проживание, других претендентов на сотни верст не найти. Да и матери в конце концов виднее, кто отец ребенка.
Можно было, конечно, полярникам самим отправиться в суд, прояснить ситуацию. Но мужики подумали-подумали и махнули на это дело рукой. Потому еще, что сами так и не разобрались, кто же из них стал папой…
