Школьники с ограниченными возможностям или с повышенными потребностями?
Все незнакомое у любого нормального человека вызывает подозрение. Это запрограммировано природой. Изменить такое отношение к новому не всегда просто. И потому недостаточная информированность нередко служит недобрую службу.
В зоне особого внимания
Пример, что называется, из личного опыта: при слове «дефектолог» еще недавно я вздрагивала. Конечно, было понимание, что эта специальность нужна, но по доброй воле отвести своего ребенка к такому специалисту мне было бы сложно. Узнав, что практически все логопеды — дефектологи, стало стыдно: сама в детстве у него исправляла картавость, внука водила к прекрасному специалисту. А увидев педагогов-дефектологов в чебоксарском детском саду-школе №3, где воспитывают ребятишек с ограниченными возможностями здоровья, я просто попала под их обаяние. Столько в них было терпения, внимания, участия при занятиях с маленькими непоседами.
Порой поведение одного, абсолютно здорового ребенка, лишает сил взрослых, а тут целый класс, в котором порядка десяти активных детей. У каждого проблемы, требующие особого внимания учителей и воспитателей. И дети, несмотря на сложности, должны учиться, каждый по своей программе, осваивать ее, чтобы к пятому классу они могли отправиться уже в обычные школы. Здесь ученики получают только начальное образование.
— Мы делаем все, чтобы наши воспитанники могли посещать обычные школы. Очень многие из них прекрасно чувствуют себя в детских коллективах, по окончании средних учебных заведений они поступают учиться дальше, устраиваются на работу, создают семьи, — рассказывает директор школы Евгения Осипова. — Мы поддерживаем связь с ними, ежегодно устраивая встречи выпускников. Более того, ребята приходят к нам, чтобы уже помочь нашим воспитанникам с высоты собственного опыта.
С Евгенией Юрьевной мы разговариваем во время перемены в классе, где учатся дети с расстройствами аутистического спектра, и ни один из них, завидев незнакомых людей, не устроил истерики, совершенно спокойно реагируя на наше присутствие.
Тьютор класса Татьяна Иванова улыбается: «Они привыкли к гостям и уже не реагируют так остро на незнакомых».
Каждому по способностям
У класса только один тьютор — это человек с высшим педагогическим образованием, который знает особенности каждого ребенка, помогает учителю на уроке, дополнительно занимается с детьми. По сути — это опекун ребенка с ограниченными возможностями, его проводник в социум. Если с кем-то случается приступ паники, истерики, ученик просто устал и ему требуется отдых, тьютор уводит его в специальное помещение, где тот может прийти в себя, успокоиться. Таким образом урок не срывается, остальные дети продолжают заниматься. Да, одного тьютора на класс, где десяток ребятишек, очень мало, в других странах один тьютор ведет одного, максимум двух учеников, но у нас пока иные правила.
Педагоги школы придумали невероятное количество разных «хитростей» для того, чтобы ребятишки чувствовали себя комфортно, были готовы к смене деятельности, работали по распорядку дня. Так, расписание не написано, а представлено на доске в виде цветных фотографий. На столах каждого ученика, чтобы они легче ориентировались, какие занятия их ждут, приклеены специальные карточки. Вечером детки складывают их в кармашки, чтобы утром увидеть новый план в картинках. В классах стоят специальные парты, есть ходунки, которыми пользуются школьники, которым сложно передвигаться самостоятельно.
Учат детей по разным программам: потому что есть ученики с высоким интеллектом и проблемами опорно-двигательного аппарата. Учиться в обычной школе, пока они не окрепли, таким ребятишкам сложно. Есть ребята, для которых базовая программа начальных классов слишком сложна, тем не менее их тоже можно обучать. Более того, это нужно делать, чтобы, став взрослыми, они могли жить самостоятельно. Для них существуют адаптированные программы и несколько иные методики, позволяющие получить необходимые знания.
Учение с лечением
У каждого ребенка, по словам Евгении Юрьевны, не только свой учебный план, но и своя программа реабилитации, расписанная врачами. Одним нужно непременно плавать в бассейне, другим заниматься на тренажере, который имитирует езду на лошади, кому-то помогает тренажер Гросса. Не только детсадовцы, но и школьники тут завтракают, обедают и ужинают, а также спят днем после занятий, чтобы восстановить силы. Реабилитация, которая ведется параллельно с учебой, некоторым из них поможет влиться в детский коллектив обычной школы. Однако часть выпускников специализированной школы, так и не сумеет преодолеть барьеры, которые существуют в «большой жизни».
638,2 тысячи детей-инвалидов насчитывается в России по данным Всероссийского общества инвалидов.
Попав в эту школу, где вкусно пахнет булочками, а на мордашках ребятишек с серьезными заболеваниями счастливые улыбки, понимаешь, что нашим обычным школам пока очень далеко до инклюзии. Инклюзия, о которой мы так много говорим, и уже что-то начали делать, все же пока «кабинетный проект», к которому применима поговорка: гладко было на бумаге, да забыли про овраги.
Инклюзия — когда все вместе
Не все ребятишки с инвалидностью смогут учиться в средних школах. Увы, многие из них останутся дома, один на один с компьютером, инвалидным креслом и проблемами одиночества. Они будут обучаться дистанционно, а родители, если их материальное положение будет не слишком хрупкое, станут на свои деньги нанимать психологов, репетиторов, массажистов. А если с таким ребенком живет одна мама, то ситуация будет печальнее.
Без навыков общения такому человеку сложно будет адаптироваться в обществе. Даже в самых благополучных странах только треть инвалидов находит работу. У нас эта цифра пока намного ниже. Было бы лучше, если бы ребенка с повышенными потребностями продолжали обучать и реабилитировать подготовленные специалисты. Обычному учителю, у которого в классе 30 детей, такое не под силу.
***
Пример из жизни
Мама ребенка-аутиста поначалу отвела своего первоклассника в обычную школу, чтобы была «полная инклюзия». Ребенок с высоким интеллектом, программу осваивает, но тут мама понимает: что-то идет не так. И она решает, что ее малышу нужна не инклюзия, а педагоги, которые знают, как заниматься и реабилитировать маленького аутиста. Ей нужно видеть в глазах учителя понимание того, что происходит в головенке такого ученика. А самому ученику необходимо видеть, что он не один такой, у других тоже есть сложности, и они с ними справляются с переменным успехом. А вот станет постарше, тогда и будем думать об инклюзии.
Для многих семей было бы счастьем, если бы эта особенная школа «выросла» из начальной в среднюю. С возрастом часть проблем ушла бы, мозг созрел, здоровье окрепло бы, и человек был бы лучше подготовлен к реалиям жизни. И, конечно, одного такого учреждения на республику — безумно мало. Детей, которые нуждаются в подобных условиях обучения, намного больше, чем может принять детский сад-школа № 3.
***
«Дефектный» или гениальный?
Причем тут дефектологи, с которых я начала статью? Когда у ребенка видимые проблемы со здоровьем, сложно не понять, что он требует особого подхода. И надо начинать с ним заниматься как можно раньше. Да, потребуется терпение и придется вложить много сил, но не надо бояться, что вы одиноки в своей беде.
Другое дело, когда ребенок вроде бы здоров, мы не видим проблем с интеллектом, но каждый день с тоской думаем, что весь вечер будет убит на уроки с ним, потому что самостоятельно он их делать не в состоянии. Тут впору задуматься, нет ли у него каких-то сложностей с усваиванием школьной программы? Если он пишет «как курица лапой», не может решить «простенькую» с нашей точки зрения задачку, с трудом учит стихи или пересказывает тексты, знает правила, но делает ошибки в словах — возможно, его стоит показать дефектологу. Вовсе не потому, что он «дефектный», а потому, что у него восприятие мира может отличаться от нашего.
Вспомните, что Пушкин с трудом осваивал математику, ученым Эйнштейну и Эдисону тяжело давались школьные предметы, миллиардерам Рокфеллеру и Форду прочили бесславное будущее из-за плохой учебы. Однако их жизнь опровергла печальные предсказания.
Нет необучаемых детей, просто кому-то нужна другая методика обучения. Не верите? В наших планах рассказ о человеке, который родился без слуха и зрения, но это не помешало ему стать студентом дневного обучения юридического факультета. И, конечно же, конкретные советы для тех родителей, кто учит с детьми уроки по поговорке: мать охрипла, дочь оглохла, а соседская кошка выучила таблицу умножения.
Фото Олега Мальцева
Решать примеры у доски можно с комфортом.
МНЕНИЕ
ЕКАТЕРИНА, мама школьника, передвигающегося на коляске:
— Инклюзия — это очень непростой процесс, — говорит Екатерина. — Не потому, что наши дети не готовы к ней, а потому что школы не готовы к таким детям. Для начала — нам надо выйти из квартиры. Лифта нет, папа работает, а я не могу вынести ребенка на руках с третьего этажа, он уже тяжелый. Дальше — как подъехать к школьному крыльцу на машине? Везде сейчас стоят шлагбаумы, значит, для нас нужно организовывать отдельный подъезд. Зашли в школу на первый этаж, а у старшеклассников кабинетная система, и подъемников нет — как преодолевать лестницы по нескольку раз на дню?
Пока нет специально оборудованных туалетов, но их оборудовать не так сложно, а что делать с подготовкой педагогов? Они не в состоянии до тонкостей выучить проблемы со здоровьем ребенка. У них нет возможности следить за самочувствием таких детей. Случись у ребенка приступ паники — урок будет сорван, здоровые ученики напуганы, больной получит стресс. Кто сможет оказать ему помощь? Ведь обученных тьюторов, которые могли бы отреагировать и помочь особому ребенку, тоже нет. Дети-инвалиды разные, есть тихие, есть агрессивные. И что делать бедному учителю, если один-два агрессивных или слишком активных ребенка будут мешать остальным? Вопросов много, а ответов на них пока нет. Это не значит, что они не будут появляться, но пока инклюзии подлежат не все особенные дети. Поэтому мой ребенок учится дистанционно.
