Лолита ЧЕКУШКИНА: Я очень люблю всё национальное

Автор сюит, балета, симфонических и фортепьянных пьес, она уже давно сотрудничает с театром, начав свой театральный роман с постановки «Прощание с Матерой» в Чувашской драме. Недавно Лолита Чекушкина стала лауреатом Республиканского конкурса театрального искусства «Узорчатый занавес» за работу в спектакле «Серебряное войско» в ТЮЗе им. М. Сеспеля. Это уже ее пятая награда в номинации «Лучшее музыкальное оформление спектакля». Своеобразный рекорд среди наших театральных лауреатов.
– Почему-то считается, что в кино или театре работать легче, чем писать симфонии или концерты.
– Если работать честно, относиться к этому профессионально, то все это тоже очень серьезно. В том-то и манок, что в театральной музыке надо написать так, чтобы это было не сложно, но и не банально. Шло от развлекательности, но глубоко воспринималось, цепляло зрителя.
– А помогает такая работа потом в серьезной музыке? В советское время Губайдуллина и Шнитке работали в кино. Всегда говорилось, что им приходилось это делать, потому что не давали другого. А сейчас оказывается, что это были далеко не худшие их вещи, как, например, гениальная музыка к мультфильму «Маугли» или фильму «Сказка странствий».
– Да, для кино и театра работали и работают многие далеко не попсовые композиторы. Я слушаю такую музыку, интересуюсь этим. Например, очень нравится Владимир Мартынов, который и расшифровкой древнерусского богослужебного пения занимается, и арт-роком увлекается, и музыку к фильмам и мультикам пишет. Недавний фильм «Остров», наверное, все знают. Просто профессионалу везде надо работать качественно.
– А как вы попали в театр?
– В 1993 году на съезде чувашских композиторов прозвучала моя дипломная работа – симфоническая поэма-каприччио. Видимо, в ней было что-то театральное. Потому что после этого ко мне подошли руководители сразу двух театров. Валерий Яковлев из Чувашской драмы и Шалва Мегрелишвили из театра оперы и балета. Сейчас можно купить билеты на концерт онлайн. И тогда случились две работы, музыка для спектакля «Прощание с Матерой» и балет «Зора». Работа была интересная. Хотя находить общий язык было не всегда легко.
– А сейчас вам легко работать с режиссерами? Или композитор так же подневолен, как актер?
– В этом смысле мне хорошо работать со Станиславом Васильевым. Он очень гибкий. И очень тактичный по отношению к мнению другого человека. Но работа на заказ все равно очень отличается от сочинений «для себя». Один мой друг, Сергей Корнилов из группы «Горизонт», который сейчас живет в Москве и работает в кино, послушал мою музыку к спектаклю «У ковчега в восемь» и сказал: «Лолита, я, конечно, здесь слышу тебя, но все-таки не совсем». Давление режиссера всегда есть, его не может не быть.
– То есть здесь важен компромисс между своим и чужим?
– Безусловно. А иначе ничего не получится. Надо жить и болеть одной идеей.
– А в ТЮЗе вы только с Васильевым работали?
– Нет, еще и с Иосифом Дмитриевым. Я очень ему доверяю, он продвинутый в плане театра. Один из спектаклей мы сделали с ним аж за 20 дней. С нынешними техническими средствами это возможно. Сейчас вся запись – это компьютер. Хотя живая музыка не в пример лучше. Но это и дорого, и долго. На живую музыку у меня выходы в другом жанре. Уже более 10 лет я сотрудничаю с чувашским ансамблем песни и танца, работая в музыкальной школе, пишу много музыки для детей.
– Почему вас назвали Лолитой?
– Я из обычной рабочей семьи. Папа у меня был очень любознательный, музыкальный, играл на гармошке, интересовался литературой. Мама пела хорошо, она и сейчас хорошо поет. Папа назвал меня так в честь светившей в то время звезды Лолиты Торрес.
– Необычное имя довлеет над человеком?
– Я ощутила это, когда стал популярен роман Набокова. Ко мне даже подходили и говорили, что я совсем не та Лолита. А потом я узнала, что Лолита вообще означает скорбь, печаль. На меня это не слишком похоже. Так что это тоже не совсем я.
– Вы много пишете на национальную тему.
– Все национальное я очень люблю. Пусть это будет грузинское, латышское, немецкое, чувашское. Все это исконное, настоящее и живое.
– А что значит делать современную музыку на основе фольклора? Вот ваша вокально-симфоническая композиция «Нимене», например. Могут сказать, а зачем это вообще трогать? Лучше сохранить.
– Я как раз стараюсь сберечь первозданность национального колорита. Сами по себе народные мелодии могут быть куцыми и однообразными. А их можно показать во всей красе, развернуть в целое красочное полотно. Возьмите русскую классику. Начиная с Глинки. Чайковский, Мусоргский, Римский-Корсаков. Они все использовали фольклор. Делали профессионально, сохраняя всю первозданность. Тут все дело в том, как я обращаюсь с этим материалом. В «Нимене» мне было важно передать всю силу и тяжесть работы, выполняемой чувашским народом, его мощь и дух.
– Успех как-то влияет на вдохновение?
– К хорошему быстро привыкаешь. Но не буду лукавить. Меня больше стимулирует творческая злость. У меня нет такого, чтобы я сложила лапки и сказала, что сдаюсь. Да и работа у композитора практически закулисная. Мы не столь публичны, как, например, актеры. И поэтому успех всегда приятен. А что касается вдохновения… Как говорится, «не надо ждать у моря погоды», нужно просто работать и творить.