Рак или иммунодефицит: что первично? Главный вопрос, на который пытается найти ответ 36-летний профессор Чувашского госуниверситета Глеб Стручко. Недавно молодой ученый выиграл грант Президента России — 2 млн. рублей на два года. Это уже третий грант, который он получает от главы государства. Кроме того, в прошлом году энергичный доктор медицинских наук с группой исследователей стал обладателем 5 млн. рублей по программе «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России». Чем же так заинтересовали изыскания Стручко? Можно ли будет применить результаты его трудов на практике? И на что миллионер от науки потратит свой капитал? Об этом «ЧН» расспросили Глеба Юрьевича, выловив его в университетской «анатомичке».
— Проблему иммунодефицита в мире изучают достаточно давно. В чем новизна вашего проекта?
— Он на стыке двух сложнейших проблем: иммунной и онкологической. Мы пытаемся установить, что является первопричиной заболевания. То ли сначала развивается опухоль, а затем на её фоне иммунодефицит, то ли наоборот. А скорее всего и то, и другое. Наша цель определить механизм их развития и найти способы воздействия на эти сложнейшие процессы, нащупать скрытые рычаги, взять болезни под контроль.
Мы ставим эксперименты на животных. Например, вводим в организм канцероген, который вызывает развитие опухоли. Дальше наблюдаем за процессом на клеточном уровне.
Исследуем саму опухоль и фиксируем, что же происходит с иммунной системой животного. И наоборот, вызываем у крысы первичный иммунодефицит и только потом вводим канцероген, а затем смотрим, как на фоне ослабленной иммунной системы развивается рак. Эксперименты показывают, что в последнем случае опухоль развивается быстрее, агрессивнее и масштабнее.
— А как вы вызываете иммунодефицит у ваших подопытных?
— Проводим операцию по удалению селезенки.
— Она настолько важна?
— В свое время принято было считать, что этот орган второстепенен, прожить без него человек может. Поэтому при какой-то травме или после автомобильной аварии, когда капсула разрывается и в брюшной полости начинается кровотечение, хирургу проще её удалить. Что зачастую и происходит. Вроде бы ничего страшного, человек живет дальше, но как недавно выяснили ученые, живет с иммунодефицитом. Поясню, иммунодефицит — это недостаточность иммунной системы. А данная система является защитой организма от внешних угроз и внутренних сбоев.
Иммунодефицит может проявить себя разными способами. Широко известным примером вторичного иммунодефицита является ВИЧ, а впоследствии СПИД. На самом деле спектр заболеваний при слабой иммунной системе гораздо шире. Например, грипп или ОРВИ. Обратили внимание, некоторые люди за сезон могут переболеть по два-три раза. Начинается эпидемия, вновь попадают под общую волну. О чем это говорит? О том, что у них очень слабый иммунитет. Вероятность развития рака у человека с иммунодефицитом также высока.
— Почему из этого букета болезней вы выбрали для изучения именно рак?
— Онкология на втором после сердечно-сосудистых заболеваний месте по смертности. Проблема очень и очень актуальная. Людей надо спасать. Есть и другой момент. Когда мы только начинали исследовать иммуноэндокринную систему, на вскрытии животных с иммунодефицитом периодически обнаруживали рак, то в легких, то в желудочно-кишечном тракте. Это показалось странным: либо крысы нам такие больные попадаются, либо иммунодефицит способствует развитию опухоли. Начали изучать глубже, со временем исследования вылились в серьезные проекты. Например, нынешний президентский грант я получил уже на изучение развития опухоли у потомства крысы, имевшей иммунодефицит. Но это лишь очередной этап исследований.
— А что за канцероген используете в своих экспериментах? Люди как-то сталкиваются с ним в быту: через продукты питания, питьевую воду? Или на производстве?
— В наших опытах мы применяем компонент ракетного топлива. В общем-то, онкологами давно доказано, что военнослужащие ракетных войск входят в особую группу риска.
— На практике, допустим, в клиниках, применяете свои знания или занимаетесь только теорией?
— Я заведую кафедрой функциональной и лабораторной диагностики ЧГУ, которая базируется в диагностическом центре Республиканской клинической больницы. Это клиническая база. То есть там я не только занимаюсь со студентами, но и консультирую пациентов, проводится орхофуникулэктомия. Но применять в лечении больных те экспериментальные данные, которые мы получаем в нашей научной работе, естественно, не имею права. Проект отдельно, консультационная деятельность отдельно.
— За границу поработать не зовут?
— Звали. Приглашали в Германию в Гумбольдский университет, зазывают в Москву — в Первый медицинский институт и Университет дружбы народов. Но, как это банально ни звучит, я патриот Чувашии, мне здесь комфортно.
Здесь моя семья — родители и любимая жена.
Здесь мой наставник — профессор Меркулова, замечательные коллеги, единомышленники. Бросить всё и уехать? Нет, какие бы заманчивые предложения не поступали.
— А как же материальное благополучие? Науку и семью надо ведь достойно содержать.
— Вот для этого и существуют гранты. Наука — расточительная дама. Оборудование, компьютерные программы, химические реактивы стоят дорого. Плюс командировки, издательские расходы и другое. Например, современный микроскоп стоит 200-600 тысяч рублей. Жизнь научила самому создавать для работы комфортные условия. Кроме того, некоторые гранты, например на 5 млн. рублей, коллективные. В исследовательской группе — почти 15 человек. В проекте, выигравшем президентскую поддержку, у меня тоже два молодых ученых и перспективная студентка. Хотя сам грант именной.
— На себя лично что-то потратите?
— Да, часть средств пойдет на зарплату.
— Вы сказали, что считаете себя патриотом республики. Но родом-то вы из Львова.
— Родился там, но вырос, учился и, как говорится, пригодился здесь. Мои родители переехали в Чебоксары в 1980-х годах, отец был военным. Поэтому все здесь для меня родное, а я считаю себя почти коренным чебоксарцем.
— У вас три высших образования. С медицинским понятно. Зачем понадобилось юридическое и иностранный язык?
— Я сам не могу до конца ответить на этот вопрос. Когда окончил медфак, а там достаточно сложно, осталась привычка учиться. Поэтому поступил на факультет иностранных языков в педуниверситет. Знание языка впоследствии помогло: в общении с зарубежными коллегами, в изучении научной литературы, каких-то статей в оригинале, компьютерные переводчики иногда ведь искажают смысл. А юриспруденцию освоил для общего развития ? давно мечтал.
— Когда в последний раз испытывали абсолютное удовлетворение от работы?
— Бывает, красивую фотографию клетки получишь и так уже радуешься, будто Нобелевскую премию дали.
Нaталья ТИTОВА
