Чтобы «скорой» быть скорой

Тридцать лет назад начинающий корреспондент «СЧ» получила задание написать серию репортажей о скорой помощи. Сколько времени прошло, а в редакционной почте картина прежняя: жалобы соседствуют с письмами благодарности, что спасли, не дали умереть. И захотелось своими глазами увидеть, что изменилось в работе службы по прошествии столь длительного срока. Особенно после принятия национальной программы «Здоровье», компьютеризации, внедрения новых стандартов лечения. Тот же корреспондент «СЧ», только в чуть более взрослом возрасте, снова заступила на дежурство вместе с медиками.

НАЙДИ ДЕСЯТЬ ОТЛИЧИЙ

Машину затрясло, как только въехали во двор. Странно, я была уверена, что у нас в Чебоксарах хорошие дороги. Теперь понятно, почему «скорые», сравнительно недавно полученные по национальной программе, уже вовсю дребезжат. Водитель аккуратно объезжает очередную яму и ворчит, что с такими дорогами уберечь машину от поломок невозможно, а денег на запчасти не хватает.
«Время позднее, машин на улице немного, не едем – летим. Но это закончилось сразу же, как только свернули с центральной магистрали. Машину затрясло на разбитой дороге, улица почти не освещена, скорость заметно снизилась. Бежим к подъезду, на двери ни номера, ни списка жильцов». Это выдержка из моей статьи 30-летней давности. Что называется, найди десять отличий.
Нужный дом отыскали мгновенно, хотя навигатора в машине нет: водитель – человек опытный, город наизусть знает. Подъезд вычисляем всей бригадой: на них напрочь отсутствуют номера, а встречать врачей никто не вышел. В доме заболевшей кроме нее только двое маленьких детей: ни одна нормальная мать, даже находясь при смерти, не выпустит ребенка ночью на улицу. Хотя как знать? Полчаса назад другая бригада «скорой» выезжала как раз к ребенку, который в десять часов вечера катался во дворе на горке и получил травму головы. Пока фельдшер делает кардиограмму пациентке, врач заполняет документы.
Сейчас все данные оператор, сидящий на телефоне, вносит в компьютер, и тот сам определяет, какой подстанции передать вызов. Диспетчер отправляет бригаду к пациенту, распечатав «маршрутный лист». Во время осмотра больного медикам остается заполнить нужные графы, а вернувшись на базу – отдать диспетчеру. Тот вносит данные в компьютер, и вся история болезни от звонка на «03» до госпитализации (или отказа от нее) контролируется старшим врачом по смене. Весь разговор с сотрудником оперативного отдела полностью записывается и также хранится в компьютере.
Нашей пациентке госпитализация не нужна, и это хорошо: с кем бы остались ребятишки?

КРЕПКИЕ ДЕТИ

Вспоминаю про мальчишку, упавшего с горки: его госпитализировали в нейрохирургию. Бросается в глаза, что много детей страдает от травм и прочих неприятностей. Старший врач по смене Ирина Серова тридцать лет работает на «скорой»:
– Травмы, особенно в «велосипедно-самокатный» период, бывают практически каждый день, дети температурят, в дыхательные пути им попадают инородные тела. Нет дня, чтобы мы не выезжали к ребенку, который наглотался таблеток. Вот сегодня как-то обошлось, просто чудо.
Но, как и водится, не успели поговорить о безответственности родителей, поступил вызов: четырехлетний малыш наелся каких-то препаратов. Доктору Олегу Косову пришлось работать следователем: дотошно выяснять, какие препараты были в аптечке, сколько таблеток оставалось в каждой пачке до того, как их разыскал малыш. Тридцать лет назад было попроще: в большинстве случаев мамы точно знали, какие пилюли и в каком количестве продегустировало их чадо. Оно и понятно, таблеток было меньше, чаще всего малышня соблазнялась витаминами. А сейчас чего только нет, и все в красивых баночках. Особенно высокий риск в семьях, где есть пожилые люди. Память у них плохая, оставляют сильнодействующие препараты на видном месте.
Вызовов очень много, впрочем, как и в любой другой вечер, машины, не доезжая до базы, отправляются с вызова на вызов. Что и говорить, связь – великое дело. Время, за которое врач должен быть у пациента, максимум двадцать минут. На каждой машине стоит система, передающая на электронную карту, где находится та или иная бригада. Освободившуюся бригаду компьютер отмечает автоматически. Всего машин 29, одна дежурит за Волгой в Сосновке, еще одна – специализированная, психиатрическая. На город и пригороды, лагеря отдыха остается 27, а вызовов в сутки в среднем бывает около 500. Дальше считайте сами.

ХРУПКИЕ СТАРИКИ

Каждый пятый вызов «скорой» сегодня к пожилым людям – переломы ног и рук, травмы головы, высокое давление, боль в сердце. Звонящие нередко сердятся на операторов: приезжайте быстрее, что вы допрос ведете? А медику, принимающему вызов, надо разобраться, какую бригаду посылать? При боли в животе можно отправить фельдшера, чтобы посмотрел и при необходимости проконсультировал у хирурга в больнице, а можно бригаду интенсивной терапии, потому что боли в животе иногда дает инфаркт. И в этом случае нужен обученный специалист, чтобы сделать тромболизис прямо в машине скорой. О такой терапии, не то что тридцать, пять лет назад еще только мечтали. А теперь мы можем честно заявить, что с появлением новых препаратов и открытием Регионального сосудистого центра по национальной программе смертность от инфарктов-инсультов снизилась почти на четверть.
Очередной вызов. 80-летняя женщина лежит, ни на что не реагирует, не говорит. Понятно – инсульт. Водитель включает проблесковые маячки на перекрестках и на максимально допустимой скорости летит на вызов. Бригада интенсивной терапии, возглавляемая врачом-реаниматологом Еленой Даниловой, с кучей аппаратуры в руках спешно поднимается в квартиру. Дверь открывает пенсионерка, явно подшофе:
– Вот мама лежит и не встает. Помогите мне ее поднять.
– Что с мамой? Когда почувствовала себя плохо?
– А она как выпьет, так ее на сон тянет. Вот легла посреди комнаты, а я ее поднять не могу. Надо ее на кровать переложить.
Старушка, хоть и божий одуванчик, но, похоже, еще очень вынослива: храпит по-богатырски, пульс отличный. Медики пытаются ее разбудить, но она не желает выбираться из объятий морфея.
По-видимому, в семье единственный способ развлечься – выпить и закусить. Имеют право, но при чем здесь деньги налогоплательщиков, потраченные на вызов бригады из четырех высококвалифицированных специалистов, не считая водителя?

УПАЛ НА ГАЗОН

Тридцать лет назад вызовов к пьяным людям было намного меньше. Сейчас скорая помощь чуть не треть времени тратит на бомжей и алкоголиков.
Я уже была сегодня с бригадой московской подстанции на подобном вызове. Около магазина собралась толпа, на ступеньках сидит немолодой мужчина, крепко держит в руках полиэтиленовый пакет. На вопрос врача Дмитрия Ярухина: «Какие жалобы?» – отвечает с большим трудом:
– Сердце болит и передоз. Выпил лишку.
– Что пили, сколько?
– Не помню.
Кардиограмма хорошая, но видно, что ему плохо. В недавнем прошлом он перенес операцию, болел туберкулезом, значит, наверняка есть хронические заболевания, каждое из которых могло обостриться. Фельдшер Николай Лаврентьев делает укол, доктор принимает решение отвезти в Больницу скорой медицинской помощи. Пусть побудет под наблюдением.
Доктор из БСМП делится наболевшим:
– Вот люди жалуются, что у нас нет бесплатной медицинской помощи, а ведь они не правы. На днях привозят к нам пьяного с разбитой головой, а мы ему томографию делать боимся: у него это четвертое исследование за месяц. Так и до лучевой болезни дообследоваться можно. И кто отвечать будет? Мы их отмываем, обследуем, лечим. А через неделю после выписки их опять в таком же состоянии привозят. В то же время нормальные люди, чтобы сделать томографию, либо в очереди больше месяца стоят, либо платят по три тысячи и больше. Вот и спрашивается, для кого бесплатная медицина? А калечат сколько друг друга по пьяни?
На вызов в общественное место «скорая» выезжает в первую очередь. Бывает так, что прохожие увидели лежащего человека, позвонили «03», а больной тем временем поднялся, ушел и упал уже в другом месте. Но сами же доктора уверяют, что лучше пару раз зря съездить, чем пропустить инсульт или инфаркт, которые могут случиться на улице с любым человеком. Как ни странно, но самые страшные истории приключаются не на улицах, а в домах.
Самое первое мое дежурство на «скорой» тридцать лет назад началось с выезда на ножевое ранение: тогда встретились два друга. Сегодня тоже было ножевое ранение, один человек пришел в гости к другому. Тогда раненый остался жив, сегодня врачи не успели помочь – поврежденная сонная артерия не оставила шансов. Чаще всего люди гибнут вовсе не от рук незнакомых людей, а от друзей и приятелей.

КОМПЬЮТЕРЫ НА УХАБАХ

Сейчас запчасти для «скорой» в отличие от советских времен не проблема, были бы деньги. А вот их, несмотря на программы и модернизацию, все равно не хватает. И, судя по всему, хватать никогда не будет, даже если бы дороги были идеальными и пациенты не вызывали «скорую», чтобы помогла «переложить бабушку на кровать». А потому надо исходить из того, что есть. Хотя, по моему мнению, в бюджете республики вполне можно было бы найти средства. И отремонтировать помещения подстанций, чтобы медикам было комфортно дежурить. Обеспечить водителей навигаторами, в конце концов, даже таксисты ими обеспечены. А еще вменить жилищникам, чтобы следили за нумерацией подъездов, дежурным освещением. Про ремонт придомовых территорий даже напоминать неудобно.
Говорить о кардинальных изменениях в работе службы можно долго, здесь произошла техническая революция. Но если пациента в «скорой» трясет на ухабах, то ему запомнится не уникальная аппаратура и умение медиков, благодаря которым он остался жив. И спотыкается служба все на тех же «мелочах», от которых порой зависит, успеют ли медики помочь своим пациентам.