Главными действующими лицами и оперного, и балетного фестивалей, безусловно, являются герои сцены, певцы и танцовщики. Но есть люди, без которых в принципе не может состояться ни один фестиваль. Первая скрипка Чувашского государственного театра оперы и балета, концертмейстер симфонического оркестра Захар Шапиро, более сорока лет «настраивающий» наш оркестр, именно из этой когорты незаменимых, инициаторов и участников всех важных
проектов театра.
– Захар Зиновьевич, как получилось, что вы решили прийти работать именно в этот театр?
– Это решил не я, за меня «решили». В 1966 году главным дирижером в театре был Лев Ковалев, а я учился на последнем курсе казанской консерватории и ездил с оркестром на гастроли. Я ему понравился. Весь год он вел со мной переговоры по телефону, уговаривал стать концертмейстером. Я не хотел никого подсиживать. Но здешний концертмейстер как раз уезжал. К тому же я любил свою маму, и она меня тоже любила. Когда я закончил консерваторию, то пришел к ней и сказал: «Мама, выбирай, вот пять городов, где мне предлагают работу». Конечно, мама хотела, чтобы я остался в Казани, но там все меня знали с мальчишеского возраста, мне обязательно нужно было уехать. Вот так в моей жизни появились Чебоксары. Это был 1967 год, 9 сентября – помню как сейчас.
– Расскажите, что входит в обязанности концертмейстера оркестра?
– Концертмейстер – правая рука дирижера. Он должен следить за строем оркестра, качеством исполнения, дисциплиной, да за всем. Быть солистом – тоже его обязанность. Одним словом, это лицо оркестра, а оркестр – лицо концертмейстера. Всех держать в руках и не давать расслабляться – вот, что должен делать концертмейстер. Сейчас помимо меня в струнной группе солируют и другие музыканты – это очень талантливые люди: Валентина Никифорова и Евгений Краснов.
– Приближается балетный фестиваль. Понятно, что фестивали значат для артистов оперы и балета – что-то новое, ответственное и интересное. А что это такое для артистов оркестра?
– Само слово «фестиваль» – уже не будни. Нам очень приятно познакомится с новыми исполнителями. Ну и конечно – это новая музыка, встретиться с которой всегда очень интересно. В этом году мы готовим два новых балета, один «Нунча» (я его называю Мунча, на чувашский манер). Ну а «Вальпургиева ночь» Гуно – вообще изумительная музыка, я ее очень люблю. Во время фестиваля все как-то собираются, больше ответственности, да и вообще интересно.
– Музыканты во время спектакля сидят в оркестровой яме, им не видно того, что происходит на сцене. Не хочется ли им сесть в зал и посмотреть спектакль в качестве обычного зрителя?
– Очень хочется. Тем более, что из ямы мало что видно. Дело в том, что эта наша яма сделана, на мой взгляд, отвратительно. Она слишком глубокая, от этого и акустика страдает. Надеюсь, что во время реконструкции удастся исправить этот недостаток. В идеале это выглядит так – когда музыкант поднимается в яме, то в зале должно быть видно его голову. У нас же получается, что сидит музыкант или стоит – он все равно где-то в глубине. Тем не менее во время пауз мы смотрим на сцену, нам, естественно, интересно, что там происходит, особенно когда приезжают новые солисты.
– Когда дирижер выходит к оркестру, он жмет руку первой скрипке. Расскажите, откуда взялась эта традиция?
– Этот ритуал существует с незапамятных времен. В лице первой скрипки, то бишь концертмейстера, дирижер приветствует весь оркестр. То есть пожимая руку первой скрипке, дирижер как бы жмет руку всему оркестру.
– А были такие дирижеры на вашей памяти, которым не хотелось жать руку?
– Понимаете… Мы артисты, народ немножко подневольный. И потом, существуют определенные правила. Все личное надо скрывать, ничего не показывать на людях, а если что-то хочется выяснить, то – пожалуйста, это можно и нужно делать наедине. В конце концов, мы занимаемся одним общим делом.
– Захар Зиновьевич, скажите пожалуйста, как вы относитесь к такой серьезной проблеме, как осовременивание классики?
– «Евгений Онегин», где Ленский выходит в малахае с охотничьим ружьем, – я этого не понимаю. Я человек другой формации. Но есть осовременивание в хорошем смысле слова. Например, наша «Сельская честь». Та же Италия, те же персонажи без надумываний. «Шывармань» тоже хороший и грамотный спектакль. Режиссер изменил порядок некоторых сцен, но это ничего не испортило. Все современное должно быть сделано хорошо и качественно, без перехлестов.
– Поменялись ли музыканты, исполнители, искусство в целом за время вашей работы в театре?
– Поменялось многое. Условия жизни раньше и условия жизни теперь. Мастерство артистов. Конечно, это все печально. Прежде для артистов создавались условия, теперь этого нет. Наше министерство, которое активно нам помогает, ничего не может изменить, потому что это проблема всероссийская. Культура не должна обеспечиваться по остаточному принципу. Это известно давно, но, к сожалению, до сих пор еще не всем.
Беседовал С. Фишер.
