В конце апреля отметила юбилей заслуженная артистка России, народная артистка Чувашии Валентина Трифонова
«…На сцене после ухода актера должны остаться его нервы. Я вас замучаю, себя замучаю, но добьюсь! Пощады вам не будет!..» Профессор Аркадий Кацман в выражениях не стеснялся и с таким неистовством пытался разжечь в молодых сердцах огонь любви к творчеству, что на уроках часто срывал голос. Наверное, поэтому все ученики Аркадия Иосифовича, будь то студенты Георгия Товстоногова, чьей правой рукой его считали, или воспитанники чувашской студии ЛГИТМиКа, которой он руководил, являют собой пример неиссякаемого внутреннего горения и бесконечной влюбленности в профессию. Заслуженная артистка России, народная артистка Чувашии Валентина Трифонова, чей юбилейный вечер состоялся в конце апреля в Чувашском академическом драматическом театре имени Константина Иванова — одна из ярчайших звезд в плеяде выпускников мастера.
«Что такое Кацман и «кацманята? Это самые любимые, те, с кем связано счастье молодости, искусства, начала жизни, весна», — писали в «Петербургском театральном журнале» к 100-летию со дня рождения Аркадия Иосифовича, «поэта театральной педагогики», и с этим трудно не согласиться. Каждую роль Валентины Ивановны, среди которых Роза Мамаи («Арлезианка» Альфонса Доде) и Параша («Горячее сердце» Александра Островского), Валентина («Прошлым летом в Чулимске» Александра Вампилова) и Рози («Табунщик» Эде Сиглигети), можно назвать средоточием света, мудрости и высоких традиций русской драматической школы, помноженных на самобытность чувашской культуры. Воспитанница Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии впитывала ее с малолетства (детство Вали, которая не видела себя никем кроме актрисы, прошло в селе Янтиково), а потому национальные образы ей особенно удавались. В их числе Марук и Валя в комедиях Николая Айзмана «Кай, кай Ивана» (Выйди, выйди за Ивана) и Анатолия Чебанова «Праски инке х?р парать» (Тетушка Праски дочку выдает), Колдунья в пьесе Ефима Никитина «В?рлан? х?р» (Украденная невеста), отмеченная на Всероссийском фестивале «Федерация-92» в номинации «Лучшая женская роль», и старуха Ескар в драме Федора Павлова «Ялта» (В деревне).
Последняя героиня, пополнившая репертуар Валентины Ивановны уже на закате сценической карьеры, заслуживает отдельного внимания. Вначале актриса углублялась в смачную характерность, играя первую сплетницу на селе, вечно сующую нос куда ни попадя, не упускающую момента «поточить лясы» и выпить за чужой счет. Во втором действии, после грозы страшных событий, она появлялась из-за кулис уже другой — подавленной, как в воду опущенной, сомневающейся в верности своих поступков, раздираемой жаждой наживы и мучительными угрызениями совести, нарастающими с каждой мизансценой.
Диаметрально противоположный персонаж — Наталья в инсценировке романа Михаила Шолохова «Тихий Дон». С редкой артистической точностью Валентина Трифонова воплотила на сцене идеал русской женщины — сильной, непоколебимой, способной стойко вынести на своих крепких плечах все житейские тяготы и лишения. В развитии образа героини прослеживалась не только нелегкая судьбина казачки, полная труда и забот, но и горькая доля нелюбимой жены, которая вопреки всему продолжает беззаветно любить мужа. Ее поступь была тверда, натруженная рука казалась железной и грубой, в глазах читались гордость и даже надменность, будто она заведомо презирала всех, кто пытался ее пожалеть. И лишь в интонациях женщины слышалась бездонная, невысказанная, невыплаканная тоска, точно где-то под сердцем ныла глубокая, незаживающая рана.
Одним из самых красочных и оригинальных портретов в творческой галерее актрисы стала барыня Панина в спектакле «Чунсене ч?п?тет ?ил-т?ман» (Морозное дыхание метели), созданном по рассказам Ивана Бунина. Высокая дама, пахнущая дорогими духами и папиросами, входила в спектакль мягкой неторопливой походкой, величаво опираясь на трость и изредка потряхивая седовласой головой, посаженной на гибкую, лебединую шею, и увенчанной элегантной прической. Женский шарм гармонично сочетался в ней с рациональностью и опытом, стариковская сутуловатость — с врожденным аристократизмом, так что в каждом шаге героини, выдержанном и плавном, ощущались стать и грация, томность и достоинство. И только по взгляду особы, мятежному и беглому, мы понимали, что перед нами не просто красивая пожилая женщина, а мать, ежесекундно тревожащаяся о благополучии своих сыновей. Не зря Аркадий Иосифович повторял студентам: «Мало шика! Покажите себя! Лицо должно быть нарядное!.. Зритель может простить невнятную речь, невыразительную пластику, небрежность костюма, если видит искреннее желание исполнителя поделиться чем-то главным. И он никогда не простит холодность, пустоту души, в какую бы изящную форму они ни облекались…»
Кстати, советы Аркадия Кацмана пригодились Валентине Трифоновой не только на подмостках. Долгое время она преподавала актерское мастерство и сценическую речь на вокальном отделении Чебоксарского музыкального училища имени Федора Павлова, прививая начинающим певцам бережное отношение к слову и содержанию, четкое понимание поэзии и прозы с их мелодикой, ритмикой и динамикой слога, без чего в пении никуда. «Пробуждение жизни человеческой души есть сам процесс искусства театра, иначе все бесцельно и бессмысленно, — размышлял Аркадий Иосифович на страницах своего дневника, и эти изречения трепетно откликались в сердце каждого из его учеников. — Когда мы что-то делаем, то должны отдаваться до конца, фанатически верить в то, что это кому-то нужно, даже необходимо. Всерьез затеять игру — игру ночных репетиций, мучительных поисков, сочинений, импровизаций. Самозабвенно играть в театр…»
Окружающие знают актрису как человека мягкого, душевного и доброго. Тем неожиданней было увидеть ее в образе Василисы Карповны в пьесе Максима Горького «На дне». Манкая, опасная, какая-то дьявольская красота, отдающая холодом и в то же время обжигающая подобно пламени, немигающий хищный взгляд, буквально метающий молнии, отточенная пластика движений, свойственная дикой кошке перед прыжком… Все это завораживало, интриговало и создавало ощущение фатального, демонического начала. Фото из архива Чувашского драмтеатра имени К.В. Иванова
