В конце марта отметил юбилей народный артист Чувашии Николай Охотников
«Все сыгранные им роли — от земли, от корней наших, и потому они так близки и узнаваемы», — восхищались зрители. Коллеги же в недоумении разводили руками, признавая силу, мощь и масштаб настоящего природного таланта: «Про таких, как Николай Иванович, говорят: самородок. Он уже родился актером, это его призвание…» В конце марта исполнилось 85 лет народному артисту Чувашии Николаю Охотникову. На прошлой неделе юбиляра чествовали в Чувашском академическом драматическом театре имени Константина Иванова, где собрались его близкие, друзья и партнеры по сцене.
Хотя в основном имениннику доводилось играть персонажей светлого комедийного плана, вызывающих добрую улыбку и жизнерадостный смех, находилось место и серьезным драматическим образам, таким как Ивакин («Варвары» Максима Горького) и Гордей («Деньги для Марии» Валентина Распутина), Савелий («Солдатская вдова» Николая Анкилова) и другим героям русской и советской классики.
Но это позднее, а одной из первых работ актера был Анисим в инсценировке повести нашего писателя-фронтовика Василия Алендея «Вĕлле хурчĕ — ылтăн хурт» (Пчелка золотая). Наблюдая за тем, насколько осмысленно молодой человек подходил к материалу, пытаясь понять суть своего персонажа, режиссеры не могли поверить в то, что у него нет специального актерского образования.
Цивильское культпросветучилище и студия при Чувашском драмтеатре — вот где вытачивались профессиональные навыки Николая Охотникова, в прошлом тракториста и слесаря. Конечно же, огромную поддержку оказывали старшие коллеги по труппе, сотворчество с которыми было для начинающего актера своего рода университетом и помогло его личности раскрыться. А напутствие народного артиста СССР Алексея Ургалкина и вовсе стало ориентиром на многие годы. «Входя в театр, замечай только хорошее», — написал Алексей Константинович на пригласительном билете, который Николай Охотников долгое время хранил как талисман.
«Несмотря на то, что сейчас Николай Иванович на заслуженном отдыхе, он продолжает творить — пишет стихи, поет чувашские песни и активно поддерживает с нами связь. Его энергия и позитивный настрой по-прежнему вдохновляют», — говорят в театре, где актер блистал без малого четыре десятка лет. Портреты, расписанные разнообразием жизненно достоверных красок, получались один ярче другого. Среди них Итупай в драме Петра Осипова «Айтар» (Айдар) и Хумкка в юмористической пьесе Николая Сидорова «Хĕр çураçма кайсан» (Сватовство), Гаврил в мелодраме Николая Терентьева «Юратнăран» (Из-за любви) и еще свыше сотни персонажей.
Были и особые любимцы публики — например, Кузяк в комедии Николая Айзмана «Кай, кай Ивана» (Выйди, выйди за Ивана), которого актер играл свыше четверти века. Создавая образ незадачливого батрака, придающего неповторимый колорит не только картинам с его участием, но и спектаклю в целом, Николай Иванович опирался на подлинную народность произведения, на его близость к фольклору, стремясь сохранить в каждой мизансцене игровую стихию традиционного национального творчества. Большим подспорьем был и собственный житейский опыт, тонкие бытовые наблюдения, хранившиеся в памяти с детства. А прошло оно в деревне Искеево-Яндуши Цивильского района, славившейся на всю округу высокой производительностью труда. Несколько полеводческих бригад, стремительно строящиеся фермы. Со временем открыли клуб и магазин, приобрели первую грузовую машину и выкупили мельницу, ранее принадлежавшую помещику Николаю Арцыбышеву. Казалось бы, сама земля, как мать, хотела воспитать в каждом из своих сынов человека добросовестного, усердного, не гнушающегося тяжелой физической работы.
Тема родной сторонки, многовековой памяти предков и животворящей силы истоков нашла отражение в образе Богодула в спектакле по повести Валентина Распутина «Прощание с Матерой». (Постановка одержала победу на II Международном фестивале тюркоязычных театров «Туганлык» в Уфе в 1996 году). Одинокий старец, странноватый, нелюдимый, похожий на дикого лесного человека с горящими, точно у языческого идола, глазами, был представлен Николаем Охотниковым в роли хранителя деревни, которую герой выбрал в качестве своего последнего пристанища в земном мире. Веяло от него чем-то потусторонним, мистическим, окутанным духом шаманских заклинаний и проникнутым дыханием древности. Спасая кладбище от варварского разграбления и нагоняя страх на «помощников» по уборке хлеба, налетевших подобно стервятникам, он всем своим существом отрицал суету и «бестолковщину» нового времени, заставляя зрителей задуматься об истинных жизненных ценностях.
