Творческий вечер Эдуарда Артемьева стал ярким событием XV Чебоксарского международного кинофестиваля
…Когда ему не было и тридцати, он приступил к сочинению Реквиема, а свою оперу «Преступление и наказание», премьера которой состоялась в 2016 году в Московском театре мюзикла, писал целых двадцать восемь лет. Он не любит покидать свой кабинет и утверждает, что муза, которая якобы приходит к музыкантам, поэтам и художникам, — не более чем выдумка (по крайней мере, ему на глаза она ни разу не попадалась). Он видит в творчестве рок-группы «Pink Floyd» один из главных источников вдохновения, а год, когда в стране появился первый синтезатор, помнит по сей день. И хотя все мы называем Эдуарда Артемьева великим, он себя таковым не считает, говорит, что не ожидал столь горячего приема (зал филармонии аплодировал ему стоя), и обещает приехать в Чебоксары снова.
Несмотря на то что композитор Эдуард Артемьев — наш современник, его произведения уже можно отнести к разряду классики. Новой классики, той, которая адресована слушателям и исполнителям XXI столетия и говорит с ними на новом языке с его оригинальной образностью, внутренним содержанием и системой выразительных средств. Известный, успешный (чего стоят пять Государственных премий России, а есть еще «Золотая маска», «Ника», «Золотой орел», целая россыпь орденов и медалей), обладающий своей уникальной манерой самовыражения и от природы наделенный самобытным, узнаваемым из тысяч творческим почерком и высоким вкусом, Эдуард Артемьев в равной степени хорошо управляется как с классической, так и с современной музыкальной лексикой.
Однако, несмотря на столь внушительный творческий багаж и поистине мировое признание (его музыка звучит в девяти голливудских фильмах, он — почетный гражданин американского города Балтимор), Эдуард Николаевич невероятно скромен, открыт для общения со зрителями и прессой. Охотно отвечает на вопросы, увлеченно рассказывает о сотрудничестве с Никитой Михалковым, Андреем Кончаловским, Кареном Шахназаровым, Александром Прошкиным и Николаем Лебедевым, щедро раздает автографы и не отказывает в фото на память.
Так, например, за несколько часов до концерта в Чувашской государственной филармонии 6 июня он встретился с журналистами и студентами теоретического отделения Чебоксарского музыкального училища имени Ф.П. Павлова, а накануне удостоил своим посещением Театр юного зрителя имени М. Сеспеля, где произнес вступительное слово перед показом драмы Андрея Тарковского «Солярис», к которой создал музыку.
Тогда, полвека назад (фильм был снят в 1972 году), партитура Артемьева стала подлинным прорывом в области не только киномузыки, но и всего композиторского творчества в целом — настолько неожиданным, непривычным уху и даже шокирующим показалось сочетание взятой им за основу фа-минорной хоральной прелюдии Иоганна Себастьяна Баха и элементов электроники. Барокко и современность, академизм и свежесть интерпретации — в своем высказывании автор словно протянул мост между XVIII и XX веками, доказав всего за несколько тактов нотного текста, что музыка не имеет временных границ. Но главным, конечно же, оставалось единство визуально-звукового ряда, когда то, что мы видим и слышим, представляет собой целостный художественный организм, работающий на режиссерскую сверхидею.
Вот и сегодня, вспоминая с детства любимые мелодии, публика окунулась в ностальгию по тем временам, когда всем двором бежали в кинотеатр, спеша занять очередь за билетами, а потом наперебой пересказывали мамам и папам сюжет новой картины. И хотя «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Раба любви», «Несколько дней из жизни И.И. Обломова», «Родня», «Сибириада» и более поздние киноленты «Сибирский цирюльник», «Доктор Живаго» и «Солнечный удар» знакомы нам каждым своим кадром, всякий раз — это узнавание заново не только самого видеоматериала, но и музыкальной составляющей. Ведь она выходит за рамки стандартного сопровождения и раскрывает посредством звуков внутренний мир героев.
Во многом это стало возможным благодаря маэстро Морису Яклашкину, ведущему свой коллектив по пути наибольшего сопротивления, — Чувашскую академическую симфоническую капеллу ценят не только за крепкий профессионализм и трезвый, не испорченный ультрасовременными веяниями подход к академической музыке, но и за умный, неутомимый поиск, когда каждый концерт — точно экзотическое блюдо, приготовленное по оригинальному авторскому рецепту.
Много было сыграно и киномузыки, но так, чтобы в зале сидел сам композитор, да еще и Эдуард Артемьев, — впервые. По словам Мориса Николаевича, изучение его партитуры сродни погружению в океан — настолько бездонной кажется каждая музыкальная композиция, будь то «Полет на дельтаплане» или «Лара-вальс», «Кадеты и девушки» или «Памяти доктора Живаго», «Три товарища» с выразительным соло на трубе в виртуозном исполнении Андрея Пугачева или «Песня о корабле» в тонком прочтении Андрея Макарова.
Эдуард Артемьев занял почетное место в зале, Морис Яклашкин вдохновенно взмахнул рукой, и вот энергия звука, твердого, упругого, порой брутального, мгновенно поглотила сценическое пространство и увлекла за собой, опьяняя потоком эмоций, чувств, мыслей, которыми полна наша жизнь с ее многообразием реалий и перипетий. Вся она, по сути, и есть одно большое кино…
