«Вылавливаю суицидников по вопросам из зала»

Театр закрытого типа

– Когда услышал название чувашского села, в которое меня пригласили организовать детский театр для малолетних преступников, сердце дрогнуло – Убеево. Ну, прямо как «убей его». Когда приехал, отлегло – люди здесь самые безобидные, дети доверчивые, – признался сельчанам 67-летний режиссер и сценарист Юрий Тя-сен после недельного пребывания в Убеево. Китаец по происхождению, воспитанник буддистского монастыря, детский психолог, член-корреспондент Российской академии образования, академик Международной театральной академии дураков – вот лишь несколько штрихов к портрету тольяттинского гостя. Свою терапевтическую «Сказку о счастье» он поставил в единственной в Чувашии школе закрытого типа, где по решению суда отбывают наказание, живут и учатся подростки 11-15 лет.

Знакомство с ребятами произошло в лучших традициях уличного жанра. – Мужик, дай сигаретку, – окликнул его у входа в школу короткостриженый шкет. Это был 13-летний Женька, метр с кепкой.
– Сейчас Женька сигареты у меня не стреляет. Тихий стал как привидение. Он и в спектакле у нас играет привидение, – подмигивает Юрий Алексеевич. Женька краснеет. Вчера он был воришкой, сегодня он актер. Он и еще 17 ребят, оставшихся на лето в школе. Всего здесь учатся 32 подростка. Театр, который «привез» Тя-сен, превратил тоскливые каникулы «мягкого режима» в сказку. По утрам занятия йогой и психологические игры, после обеда – репетиции до упаду. Выучить роль болотной лягушки или гадюки в три-четыре реплики для маленьких «королей» подворотни – огромный труд. Крепкий мат – их привычный язык. Большинство в театре-то никогда не были. И слова такого не знали – «спектакль». А первый в их жизни выход на сцену вообще поверг в священный трепет.
– Поэтому мы решили оградить ребят от зрительного зала ширмой, а постановку сделать кукольной, – говорят помощницы Тя-сена, педагоги по сценической речи и движению Вероника и Анна Гудзенко. Для сестер это далеко не первый опыт работы с трудными подростками, вместе со своим китайским учителем они объездили десятки городов России и СНГ.
Перед премьерой, на которую в Красноармейский дом культуры пришли принарядившиеся жители ближайших деревень и районное начальство, не меньше детей волновался директор спецшколы Юрий Васильев:
– Ребята у нас хорошие, только вот жизнь с ними жестоко обошлась. Родители или выпивают сильно, или в тюрьме сидят, или попросту отказались от сыновей. В основном все мальчишки попались на краже. Здоровых среди них практически нет: дома необходимых калорий не получали, зато «березовой кашей» их кормили вдоволь. Иной раз бывает: на уроке физкультуры один человек занимается – у остальных медицинское освобождение. А тут, смотрю, они с Юрием Алексеевичем по 45 приседаний-прыжков делают. Без одышки. Фокусы показывают.
…В «Сказке о счастье» главный персонаж «Дяденька дворник» (Ю. Тян-сен) после опасных приключений в Волшебной стране находит свое счастье – возвращается домой, чтобы «просто улицу мести». Со счастливыми и немного обалдевшими лицами на поклон выходят юные артисты. Сельчане не скупятся на аплодисменты. Впереди гастроли по детским лагерям отдыха, если, конечно, курирующие школу министерства дадут добро… За кулисами Максим-«змей» сглатывает слезы – его мама на спектакль не приехала.

Способен ли театр изменить что-то в судьбе подростка, уже побывавшего на скамье подсудимых? Об этом мы поговорили с Юрием Тя-сеном после спектакля.
– Юрий Алексеевич, почему малолетние преступники? Почему не обеспеченные клиенты в каком-нибудь кабинете психологической разгрузки Москвы?
– Коллеги в Академии дураков Ширвиндт и Мережко давно уже называют меня полным дураком: мол, вместо того, чтобы зарабатывать кучу денег, выслушивая проблемы сытых москвичей, я скитаюсь по необъятной стране, выступаю в сельских ДК, спасаю кого-то. Но это мой путь. Я сам послевоенный сирота, знаю, что такое детдом, голод и жестокость. Хорошо, что вовремя попал к буддистским монахам. Они меня многому научили. Но в монастыре не оставили. Однажды после очередного испытания на выживание в тайге, меня привели к ламам, они, ни о чем не спрашивая, минут пять просто смотрели на меня, а потом сказали моему наставнику, что моя энергия для жизни, а не для затворничества. И я ушел. В советскую жизнь. Все началось в маленьком детском театре одного из мурманских поселков. Балаганчик занимался трудными детьми из неблагополучных семей. Вопрос у местных властей стоял так: либо этих ребят в колонию, либо в театр. Я забирал в театр. В результате преступность в поселке резко снизилась, хотя по стране она неумолимо росла. Ко мне за опытом потянулись воспитатели детдомов и инспекторы милиции, мол, как у вас это получилось. Да никак, я индивидуально занимаюсь каждым ребенком, под одну гребенку с ними нельзя.
Последние пятнадцать лет работаю с детьми, склонными к суициду и наркомании. Сценарии пишу на основе реальных историй. Например, в Тольятти дети-наркоманы по моей просьбе написали свои истории, потом мы вместе поставили пьесу «Письма из будущего». В основе – реальная история любви одной деревенской девочки, которая, приехав в город, влюбилась в героинового мальчика, финал, как и в жизни, трагический. Дети на сцене играли самих себя. Переосмыслив себя. Это колоссальная терапия.
После каждого спектакля, я, как правило, еще час отвечаю на вопросы из зрительного зала. Дети спрашивают обо всем: почему нельзя курить или колоться, ведь от этого так хорошо, кто такой «лох» или что такое смерть. Вот по этим вопросам я «вылавливал» из зала суицидников. За последние годы нам удалось спасти 125 таких ребят. И почти 1500 отвлечь от наркотиков. Со многими я веду переписку – держу руку на пульсе. Здесь в Убеево я тоже нашел одного суицидного ребенка. На его глазах убили отца, через месяц ушла из жизни мать, а потом его мучили сны, что умирает его бабушка, а он прыгает с крыши. Мы с ним вдвоем сходили на рыбалку, много беседовали. Парень уже мечтает стать фокусником.
– И теперь вы решили освоить чувашскую «целину»?
– Да, при поддержке Президента республики я намерен реализовать здесь свой новый проект. Это будет детская театральная школа для трудных детей при Российской академии образования. Кстати, помимо Чувашии, меня приглашали в Казахстан и Таджикистан, большие деньги обещали, но я выбрал ваш край. Города у вас чистые, люди скромные, и, судя по всему, война с наркомафией, как в других регионах, мне не угрожает (смеется).
– И жена ваша родом из этих мест…
– Да, через нее я познакомился с чувашской культурой. Но главное, мне приятно, что в республике отработана система сопровождения сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Если в ряде других регионов малолетке, укравшему, допустим, в киоске блок сигарет, «светит» колония, то у вас стараются перевоспитать шалопая в различных реабилитационных центрах или вот в этой Убеевской школе – не доводя до забора с колючей проволокой.
– Когда стартует ваш проект?
– Боюсь загадывать. Для создания экспериментального театра требуется немало средств и еще больше сердца. Но если все получится, чебоксарская площадка станет единственным в России центром творческого развития и гуманитарного образования вчерашней шпаны, где будут преподавать педагоги новой формации. К сиротам, отказникам и малолетним преступникам нужен особый подход. В наших вузах этому, к сожалению, не учат. Откроем для детей курсы актерского и режиссерского мастерства. А выпускные экзамены у ребят будут принимать мэтры театра «Современник». Договоренность уже есть. Кроме артистов, планирую пригласить известных художников, музыкантов. Директор Пушкинского музея дала согласие на выездные выставки, например, одной картины.
Театр может не только расширить кругозор ребенка, развить речь, пластику, но и полностью изменить его. Конечно, здесь в Убеево вряд ли кто из мальчишек станет актером. Для этого нужно время, а я сюда командирован всего на две недели… Знаете, в первый день приезда я их спросил, о чем они мечтают. Ничего неожиданного: «покурить, не учиться, искупаться, сходить на дискотеку». Через неделю репетиций их желания изменились. Один мечтает стать электросварщиком, при этом мальчишка даже не знал что это за профессия, другой – ди-джеем, третий – построить дом и увидеть море, «где стоит абсолютная тишина». Удивительные вещи написали! И каждый открылся мне. Не буду пересказывать весь тот ужас, который пришлось им пережить. У одного нет ни одной целой кости – так избивали дома. Души покалеченные. Меня удивляет, что в них еще сохранилась детская наивность. Понял я со слов ребят и то, что в Убеевской школе нет никаких «смотрящих», дедовщины и прочей жестокости как, например, в колониях. Так, подерутся чуть-чуть. Единственное, о чем я строго с ними договорился, – что в день премьеры они не произнесут ни одного матерного слова. Слово сдержали.
– Ваши пьесы психологи называют терапевтическими. Найдется ли в эксперименте место для чувашского материала?
– Да, я уже прочитал несколько чувашских сказок. Очень понравились. Еще я слышал, у вас в Заволжье есть Лебяжье озеро, рядом холм. Говорят, с этим местом связаны красивые легенды. В воображении я уже вижу там огромный детский парк – не Диснейленд, а Берендеево царство по мотивам чувашских преданий и сказок. А в нем сто аттракционов народов Поволжья. Мечта! Удалось бы воплотить задуманное. Когда-то ламы в монастыре сказали, что я буду работать до 84 лет. Успеть бы.