В американском издательстве Backbone Publishing Company вышла научная монография по гидродинамике кавитационных течений (Hydrodynamics of Cavitating Flows). Ведущим автором этой монографии является доктор физикоматематических наук, профессор Алексей Терентьев. Его соавторами стали ученые из США Айван Киршнер и Джеймс Ульман. О том, как идеи становятся многостраничными томами, востребованными в мировом научном сообществе, «СЧ» рассказал сам А. Терентьев.
– Алексей Григорьевич, вы являетесь организатором Летних научных школ по гидродинамике больших скоростей в Чебоксарах, в которых принимали участие ученые из многих стран. Не там ли началась ваша дружба с соавторами сборника?
– Эту школу мы основали вместе с академиком Л. Седовым в 1980 году. В 2002 году прошла и первая международная школа, которую мы посвятили памяти Л. Седова. К нам приехали представители многих стран. В том числе американские ученые Маршалл Тулин и Айван Киршнер. Через два года была еще одна встреча с Киршнером на второй международной школе. В беседе с ним возникла идея написать монографию в соавторстве: он как экспериментатор, а я как аналитик. Киршнер рекомендовал включить в соавторы и вычислителя Джеймса Ульмана.
– А что вошло у вас в этот сборник?
– Работы, написанные за полвека научной деятельности. Еще будучи студентом Берлинского университета, дипломную работу я посвятил кольцевому крылу. Но опубликовал я ее лишь на русском языке.
– А актуальность работы с тех пор сохранилась?
– Конечно, в то время этим занимались достаточно активно в связи с возможностью создания аппарата вертикального взлета. Кольцевое крыло используют как насадки винтов, оперения торпед и др., поэтому оно представляет интерес и сегодня.
А.Г. Терентьев – выпускник Берлинского университета им. Гумбольдта. Автор более 150 научных работ. Сотрудник Чебоксарского института (филиала) Московского государственного открытого университета, почетный доктор СанктПетербургского государственного морского технического университета, член научного совета РАН по гидромеханике и Российского национального комитета по теоретической и прикладной механике, Международного общества по численным методам и Американского математического общества.
– Вы с тех времен свободно общаетесь и читаете лекции на немецком. А сегодня время английского языка, эту работу вы тоже писали на английском.
– Английский язык я начал изучать только в 50 лет. Это было уже в середине 80-х. Однажды на одной из научных конференций мы оказались за одним столом с китайским ученым. Он не говорил ни по-русски, ни по-немецки, поэтому пришлось очень интересный разговор вести практически на рисунках. Тогда я сказал себе – пора взяться за английский.
– Каким еще языком владеете?
– Чувашским, например! Я же башкирский чуваш, родился в селе Преображеновка Стерлитамакского района Башкирской АССР. А сюда приехал в 1968 году по приглашению ЧГУ.
– А в Берлинский университет как попали?
– Учился в Казанском университете, а после окончания третьего курса меня командировали на учебу в Берлин. Моим руководителем там был К. Шрёдер, ученик известного механика Л. Прандтля, основателя гидромеханики в Германии. По окончании Берлинского университета вернулся в Казань и работал в НИИММ при КГУ. Там и заинтересовался проблемами кавитации.
– А интерес к математике обычно проявляется еще в детстве?
– Думаю, да. Мне математика давалась очень просто, поэтому свободного времени было много, и я активно посещал Дом пионеров, увлекался авиамоделизмом, ездил на соревнования и даже установил башкирский рекорд по гидросамолетам. С 8-го класса был председателем ячейки ДОСААФ, организовал в школе тир, авиамодельный и судостроительный кружки, ездил со своей командой на соревнования в Уфу, занимался туризмом. А в драмкружке играл даже Олега Кошевого. В общем, мы с друзьями были активные ребята.
– Говорят, вы и музыкой занимались?
– Пытался играть на гитаре. Репертуара хватало более чем на час. Это помогало расслабиться при интенсивной научной работе. Играл в струнном оркестре Казанского университета. Кроме того, организовал струнный секстет, а в Германии играл в эстрадном оркестре на контрабасе. Но для хорошей игры нужен особый дар. Я понял, что хорошим музыкантом все равно не буду, и поэтому гитару брал в руки все реже и реже.
– Зато в науке стало больше на одного талантливого исследователя?
– Гидродинамикой я заинтересовался еще студентом Казанского университета. Но сначала я очень хотел быть летчиком. Окончил аэроклуб, изучил и выполнял практически все фигуры высшего пилотажа, кроме «колокола». Но не прошел по медицинским показателям, давление подвело. Я, конечно, расстроился, но мой брат Сергей в то время был военным летчиком и настойчиво рекомендовал поступить в университет. Поехал в Казань и поступил в КГУ. Там и занялся наукой, очень хотелось создать что-то свое. Я не брал готовые темы, вот и в Берлине работу по теории кольцевого крыла предложил сам.
– Вы преподаете в ЧПИ МГОУ, ранее много лет работали в ЧГУ, основали кафедру прикладной математики. Молодых сегодня привлекает эта наука?
– Увы, я бы этого не сказал. Раньше ребята шли в науку с большей охотой. А сейчас почти одни девушки поступают, а они после получения диплома в науку, как правило, не идут.
– Как вы думаете, почему?
– Все дело в научной политике государства. Когда на весы положены наука или деньги, то выбор в большинстве своем однозначный. Один мой аспирант, светлая голова, с готовой диссертацией ушел в бизнес. Как-то встретил его, посоветовал подготовить диссертацию, он ответил: «А зачем?» Я не могу осуждать его. Молодые выпускники и преподаватели хотят жить хорошо. Для этого надо работать в нескольких вузах одновременно. Вот они и работают. А времени для науки уже нет. А ведь в науке можно получить результаты, только если ты полностью поглощен ею.
– Сейчас на слуху тема Сколкова, задумались, как не допустить утечку мозгов и привлечь молодых в науку.
– Это похвально. Хотя неплохо бы использовать и ресурс «старой гвардии». В том числе и на местном уровне. Ко мне в Чебоксары, например, приезжают на консультации из Новосибирска, Казани, Санкт-Петербурга, Москвы. А наши, местные, практически не обращаются. А ведь много проблем возникает на производстве. Вот уже несколько лет ветряк в Мариинском Посаде стоит, хотя на его приобретение затрачена немалая сумма. Вместе мы могли бы подумать, как заставить этот ветряк завертеться на наших малых ветрах.
– А что вас сегодня по-настоящему волнует как ученого?
– Решение главной проблемы человечества – снабжение энергией и пресной водой. И сейчас, и в будущем. Сегодня уже используют энергию воды, работая с приливом и отливом. Интерес к использованию морской энергии постоянно увеличивается. Например, в США создана компания «Hydro Energy», которая финансируется Министерством энергетики и Управлением военно-морских исследований США, в Швеции уже более половины потребности удовлетворяется за счет гидроэнергетики. У нас тоже есть идея использовать морские течения. Правда, теплые течения следует использовать с некоторой осторожностью, они влияют на климат в северных районах, но ведь есть и холодные: течение Ломоносова, Лабрадорское, Кромвелла, Гумбольдта и другие. Они несут в себе огромную энергию. Идея в том, чтобы поместить туда гидро-энергетические установки на основе подводных крыльев. Современная электроника вполне позволяет создать такие морские подводные ГЭС, которым не страшны землетрясения, цунами и штормы, поскольку они будут подвешены на тросах и заглублены. Да и при авариях никакого ущерба окружающей среде. На фоне нынешних катаклизмов это куда как актуально. Причем надо спешить, за рубежом этим тоже активно занимаются.
