Ночи без сна

Иногда люди теряются. Это происходит по разным причинам — за кем-то недосмотрели родные, кто-то сам сбежал от семейного насилия. Кто-то хотел своим отсутствием обратить на себя внимание, кто-то просто заблудился и не может найти дорогу назад. А бывает, что исчезновение людей связано и с криминальной стороной нашей жизни.
Недавно мы встретились с Романом Коломийцевым — руководителем отряда «Лиза Алерт Чувашия», который занимается поиском пропавших людей.

— Добрый день, Роман, спасибо, что согласились на интервью. Скажите, давно ли вы в отряде «Лиза Алерт»?

— С первого дня.

— То есть вас можно назвать основателем?

— Да, первым руководителем была девушка по имени Евгения, которая после года работы по личным делам уехала в Питер и сейчас к «Лиза Алерт» не имеет никакого отношения. После ее ухода место руководителя занял я.

— Помните ли вы вообще свой первый день в отряде и свой первый выезд?

— Да. На момент первого поиска отряда еще не было. Я сидел дома за компьютером, в интернете увидел новость о пропаже человека. «Ушел в лес дедушка, не вернулся, помогите найти». Я посидел, подумал. У меня отпуск был в то время, дома дел никаких. Заволжские леса я прекрасно знаю. И группу смогу провести в случае чего. Знаю, где там можно «упасть», где что. Поехал.

— Нашли этого человека?

— Да. К сожалению, уже погибшим. Но нашли (пауза). 23 дня мы убивались по лесу, искали. Срок немалый, поэтому выезды делали в несколько этапов. В первом выезде я участвовал, на второй что-то не поехал, потом опять время появилось, думаю: «А почему бы не съездить?» И дальше начало потихоньку затягивать, затягивать, затягивать… Очень сильно затянуло.

Уже после того, как мы нашли того погибшего человека, через несколько дней позвонили его сыновья, предложили собраться тем, кто поиском занимался, шашлыки поесть. То-се. Собрались, посидели, там и родилась идея создать отряд. Родственники этого деда до сих пор на связи с нами, до сих пор даже спасибо говорят.
— Какое соотношение между случаями, когда удается найти человека живым и когда он оказывается погибшим?
— Так. Сейчас я скажу даже точно. За первые шесть месяцев года к нам поступило всего 208 заявок, живыми найдены 156 человек, не найдены 11, найдены погибшими 15. Остальные 26 заявок были на поиск родных. Бывает такое, что в больницу, например, привозят человека и не могут установить личность, найти родственников. Но опять же, статистика будет меняться. Какие-то из ненайденных обычно находятся позже.

СПРАВКА «СЧ»

Инфорг — это информационный координатор. В его обязанности входит прозвон заявителя, сбор всей информации по пропавшему, организация информационного поиска в соцсетях, объявление актива (актив — активный поиск, выезд на место), поиск координатора на этот актив, обработка всех поступающих звонков и свидетельств.

— А сколько случаев пропажи людей вообще в год, в месяц?

— За позапрошлый год 182 заявки было. В прошлом году — 320. В этом году уже 261 заявка за неполные 7 месяцев. Сразу могу сказать, что в этом году будет намного больше, чем в прошлом, потому что «сезон» только-только начинается.

— У вас есть семья? Девушка?

— Да, супруга, также в «Лиза Алерт». Старший инфорг региона, по сути, моя правая рука.

— Сейчас в Чебоксарском отделении «Лиза Алерт» 70 человек. Скажите, много ли новичков отсеивается после одного-двух выездов, ведь работу в отряде вряд ли можно назвать легкой?

— Никто никого не тянет. Можешь — выехал, не можешь — не выехал, скажем так. А если так по людям, ну вот если 10 человек взять пришедших, на «постоянку» остаются двое-трое, которые выезжают практически всегда. Еще двое-трое — от случая к случаю. Остальные просто после первого поиска уходят.

— Почему они уходят? Из-за того, что это тяжело морально?

— Может быть, не соответствует ожиданиям что-то. Но если честно, к сожалению, времени не хватает даже на то, чтобы разбираться, почему ушли… Мы открыты для всех. Хочешь по новой — приходи по новой, мы будем только рады.

— Часто ли вам приходится проводить ночи без сна и есть ли у вас свободное время?

— Ночи без сна случаются довольно часто. Учитывая то, что в нашем регионе всего 3 координатора, бывает так, что 3 активных поиска ведутся одновременно и на каждый нужно выезжать. Поиска без координатора, по сути, быть не может.

— Чем занимается координатор?

— Нарезка задач, организация штаба, выдача заданий группам, контроль радиосвязи. По сути, вся основная организационная работа заточена под него.

— Члены отряда — кто они вообще? Что это за люди, как вы можете их охарактеризовать? Какое социальное положение они занимают, чем увлекаются?

— Абсолютно разные. Есть бизнесмены, есть работяги на заводах, есть… свободные художники, я сам на «скорой» работаю.

— Как вы думаете, почему люди приходят в отряд?

— Ну как… Да просто не все равно им. Потому что каких-то корыстных, меркантильных целей здесь быть не может по сути. Здесь вариант один.

— Часто кофе пьете? (мы встретились с Романом в одном из кафе города, и первым делом он заказал себе чашечку кофе. — Авт.).

— Живу на нем.

— Это, наверное, ужасно тяжело — находить человека погибшим?

— Какие-то моменты неприятные, естественно, есть. Но я воспринимаю это уже менее остро. Намного менее остро.

— А бывает, например, так, что новички, может быть, реагируют как-то слишком остро?

— Бывает, но мы стараемся в таких случаях где-то не подпускать близко, где-то находить другие варианты. Потому что, когда выезжаешь на поиск, по опыту чаще всего уже ясно, есть шансы или они призрачны.

— Что должен сделать человек, который обнаружил пропажу своего близкого, в первую очередь?

— Вообще в первую очередь звонок на 112. Следующее действие — звонок нам. Понятно, что из службы «112» нам передадут, но человеческий фактор никто не отменял. Это может быть через час, через два, через три. А в нашем деле время имеет очень большое значение.

— Вы работаете в центре медицины катастроф и скорой медицинской помощи. Кто вы по образованию?

— Фельдшер. Это среднее между медсестрой и врачом, но с правом на самостоятельную работу. То есть врачебная, по сути, подготовка, но именно для скорой, именно для таких ситуаций.

— У вас с юности было какое-то желание помогать людям?

— Да нет. После школы не знал, куда пойти. Подумал: «А попробую в медколледж». Так сейчас и получается. Сутки там. Бывает так, что сразу после смены приходится ехать на поиск, либо по своему региону, либо если соседи помощи просят, то выезжать к ним. Сутки-двое там, потом отсыпаешься — опять на работу.

— Каким ребенком вы были?

— Наверное, не очень хорошим (вздыхает. — Авт.), шебутным. Подъездное детство у меня. Компании всякие по подъездам. Гитара, пиво, прочее… 90-е годы, какое там детство могло быть. Драки уличные, чего только не было.

— Какой у вас режим дня?

— А нет его. Заявки обычно «падают» внезапно. Не угадаешь.

— Но вот если нет заявок, как вы обычно время проводите?

— Нет? Прогуляться, плюс небольшой бизнес свой. Пункт сбора вторсырья. То есть мне приносят, я его либо перепродаю, либо утилизирую, вот так. Бизнес хоть и небольшой, но время все равно немножко да занимает.

— Найти того, кто заблудился, проще, чем того, кто захочет искать?

— Да. Именно.

— Как вы считаете, достаточно ли людей сейчас в чувашском отделении «Лиза Алерт»?

— Мало. Да, общее количество хорошее, но выезжают… Допустим, на каждый поиск готовы выйти процентов 15.

— Почему из стольких способов помогать людям вы выбрали именно отряд?

— Потому что видно то, что ты делаешь. Видно, заметно. И тут не бывает обычной двусмысленности. Либо да, либо нет.
Конечно, устаешь. Я за эти три года руководства по полной вымотался. Наши-то поисковики устают здорово, а у меня, считай, нагрузки побольше… Сегодня вот телефон, зараза, молчит, а так, то службам что-то надо, то полиции, то прокуратуре, то оперативному нашему, то еще что-нибудь. А если детский поиск, то это… Я не так давно тоже отучился на инфорга, стал дежурства брать, прозванивать заявки и заниматься всем, чем занимаются инфорги.

— Что такое прозвон заявки? Кому нужно звонить?

— Тому, кто подал заявку. Сбор информации всей. Кто вообще, когда, что, где? Прозвоны различаются: на ребенка — один прозвон, на бабушку — другой, на лесного «потеряшку» — третий.

— А в чем различия?

— Ну, допустим, детские прозвоны мы сами не берем. Есть специальный человек, который дежурит по России, обрабатывает детские заявки до 12 лет. Там свои нюансы. Далее начинаем звонить уже мы сами, наши инфорги.

— А нюансы какие именно? В какой манере нужно разговаривать?

— Какой ребенок, когда ел, слушается ли родителей? Все вот эти нюансы отмечать надо. Дальше… Вообще опросники есть на каждый вид: на здоровых людей есть опросники, на инвалидов, на деменцию, на альцгеймера — абсолютно на всех.
Начинаешь звонить, и дальше уже по существующему алгоритму: либо активный поиск, либо информационный.

— Что такое информационный поиск?

— Создание ориентировки, выкладка в сеть, оповещение по соцсетям и обработка свидетельств. Прозвоны полиции, естественно, прозвоны больниц… По информационным поискам ежедневно, по активным поискам до завершения актива каждые два часа.
То есть активный поиск включает в себя все элементы информационного, но помимо этого добавляется еще и работа на месте.

— А как вы определяете, где может находиться человек? По словам родных?

— Примерно. А дальше уже просто анализ информации. Где-то через оперов возьмешь записи с камер, где-то свидетельства просмотришь.

— В среднем сколько длятся поиски?

— У нас в регионе один раз активный поиск шел трое суток. Без перерывов. Менялись только координаторы и инфорги.

— А люди там спали где-то?

— 2-3 часа сна между задачами, и дальше работать.

— Где люди обычно спят в лесу? Спальные мешки берут с собой?

— Ну не знаю, я в лес без спальников обычно выезжаю. Так, еловых веток наломал, положил. Либо в машине. Я лесной человек. Все детство в лесу, в Заволжье. Каждое лето там проводил. Леса не боюсь, лес знаю.

— На поиски на своей машине выезжаете?

— Да. В багажнике всегда комплект лесной одежды: берцы, камуфляж…

— Бывали ли у вас моменты, когда хотелось если не сдаться, то хотя бы уменьшить количество работы? Перестать, например, брать заявки у инфоргов?

— Иной раз накатывает усталость. С другой стороны, если не я, то кто это будет делать? Бывало такое, что на неделю затихал, отсыпался-отлеживался. Но я знаю, что пока временно меня нет, те, кто за меня остается, не уронят ничего. По крайней мере, будут держать до моего появления на том же уровне, что и был. Потому что с теми, кто сейчас мои заместители, мы все первые шаги делали вместе. Четыре года — это тоже… не вычеркнешь.

— Что для вас счастье?

— Да когда все хорошо. Когда не надо рваться, не надо спешить, не надо что-то на грани делать, когда все ровно, по накатанной, я знаю, что будет завтра. Тишина с заявками, дома нормально все. Сейчас приду, кошак сидит, ждет (с улыбкой. — Авт.). Стоит на актив уехать, приезжаю — столько воплей от него. Во красавец, сейчас покажу (демонстрирует фото с телефона).

— Вы верите в Бога?

— Не скажу, что нет, и не скажу, что да. Так, половина на половину.

— До образования отряда вы занимались благотворительностью?

— Нет. Благотворительность — это больше меценатство для богатых. А для меня… Делаю и делаю. А дальше: «Хоть горшком назови — главное, в печку не ставь».

— Что главное в жизни?

— Тыл. Такое место, куда можно вернуться.

СПРАВКА «СЧ»

«Лиза Алерт» — это добровольческое волонтерское объединение, занимающееся поиском пропавших людей. Организация возникла в сентябре 2010 года, когда группа, состоящая приблизительно из пятисот добровольцев, искала пропавших в Подмосковье пятилетнюю Лизу Фомкину и ее тетю. Тело девочки нашли через 10 дней, тети — днем ранее, обе скончались от переохлаждения. Добровольцы, участвовавшие в поисках, выступили с идеей создать поисково-спасательный отряд. На данный момент в России насчитывается более 53 отделений в различных регионах страны.

 

Беседовал Семен Алицев