Нынешний директор ГЭС Владимир Алексеевич Лагутин в этой должности всего два года. А вообще он на станции с пуска первого агрегата. Начинал с электроцеха, позже был главным инженером ГЭС. А еще раньше трудился на Волгоградской и на ГЭС в Сирии. Лет 15 назад автор этих строк работал в новочебоксарской городской газете. Что вы все про бетонщиков пишете, как-то сказал один знакомый, напишите про Лагутина, интересный человек, свободно владеет французским…
Не довелось тогда написать. Но лучше поздно, чем никогда.
— Владимир Алексеевич, из тех, кто начинал на ГЭС с первого агрегата, сейчас осталось человека четыре. Вы один из них…
— Мне пришлось начинать в самый ответственный период эксплуатации станции, с 1980 по 1984 год, когда формировался костяк эксплуатационников. Это была очень тяжелая повседневная работа с персоналом. Причем не просто обучение тому, что человек должен делать на своем месте, но и как стоять возле оборудования при разных режимах, куда бежать в той или иной ситуации. Следили даже за тем, как люди одеты, вплоть до нижнего белья. Не удивляйтесь, так требовалось. Начиная с 1984 года на станции практически не было текучести кадров. Рабочих принимали из местных деревень, а инженерно-технический персонал был в основном приезжий с уже действовавших ГЭС.
— В том числе и вы. Как, кстати, у вас сейчас с французским?
— Вообще-то в школе я изучал немецкий, но французский знаю лучше. Осилил и арабский. Но уже лет пять не пишу письма своим сирийским друзьям — на их языке, разумеется. Они разъехались по миру. Правда, три года назад человек восемнадцать завалились ко мне в кабинет — разыскали.
— Как запускалась станция? Не все же было гладко…
— Безусловно. Случались частые аварийные отключения — очень уж «сырые» и неквалифицированные были схемы, особенно по вторичной коммутации. Персонал постоянно находился на ногах. Едва теоретически объяснишь, как устранять такую-то неполадку, как вот она, «вживую» — устраняй… И такие постоянные полуэкстремальные условия возымели свой результат. К 1985 году мы имели лучший на Волжско-Камском гидрокаскаде персонал.
— Чебоксарская ГЭС по-своему уникальна. До сих пор она работает не в расчетном режиме, поскольку вода не поднята до проектной отметки. Каким образом это сказывается на станции?
— Особенно остро это ощущается в паводок, когда напор с десяти метров снижается до шести. Следует также учесть, что и турбины имели определенные дефекты, несмотря на то, что тоже уникальны — нет таких больше нигде в мире. Дефекты объяснялись просто: когда турбины изготавливали, просто не было заложенных в их конструкцию материалов. Тем не менее наши турбины экологически чистые. Если на Саратовской ГЭС они «сливают» в Волгу две цистерны масла, то наши — практически ни капли.
Далек был, надо сказать, от совершенства, и генератор. У него другой изъян — раздвинуты полюса, что создавало сверхдопустимую вибрацию. Возникали проблемы также с выключателями. Но все неполадки мы устраняли, доводя оборудование до ума своими силами.
— В 1987 году настойчиво стала обсуждаться необходимость строительства в Новочебоксарске еще одного, так сказать, сопутствующего объекта — гидроаккумулирующей станции (ГАКС). Но воспротивились «зеленые» и им сочувствующие, и идея была зарублена.
— От ГАКС отказались не только по воле «зеленых». В то время началось строительство Татарской атомной станции. А АЭС нормально работает, когда нагрузка меняется незначительно. Для этого станцию необходимо поставить в так называемую базу режима, а пиковые ситуации разрешать с помощью как раз гидроаккумулирующей станции. Вариантов размещения ГАКС на Волге было несколько, но наиболее подходящий — в устье Цивиля. Однако от строительства вскоре отказались, так как «зеленые» пошли в наступление. Да и «Химпром» приложил руку. Дело в том, что в сторону стройплощадки ГАКС от него потянули бы господствующие ветры с характерными запахами. Вот химики и всполошились, затеяв бурную агитацию против строительства. А им не на берег Цивиля надо было бы смотреть, а в другую сторону. В проект ГАКС можно было бы заложить средства на перевооружение «Химпрома». К сожалению, этого химики тогда не просчитали.
Источник в руководстве рассказывал, что в начале 90-х годов ГЭС залихорадила проблема принадлежности — то ли к федеральной собственности, то ли к республиканской. Напомните, как это происходило и чем закончилось.
— При акционировании «Чувашэнерго» проблем с нами, в общем-то, не возникало. ГЭС без особых перипетий вошла в состав АО. В то время как, скажем, Волгоградская, Куйбышевская и Саратовская станции акционировались отдельно. Мы же не могли, хотя бы по причине того, что ГЭС недостроена. Это, однако, не мешает нам обеспечивать четвертое место среди российских энергосистем по дешевизне электроэнергии. Себестоимость киловатт-часа у нас 4,8 копейки (после трех сибирских ГЭС). Тариф потребления в республике также вдвое ниже, чем, скажем, в Самарской области, а ведь тамошняя ГЭС вырабатывает электроэнергии впятеро больше нашей. Так что для энергосистемы республики ГЭС — это курочка, несущая золотые яйца.
До поры никаких притязаний на станцию не усматривалось, пока не встал вопрос о ее вводе в систему оптовой продажи энергии «Форем». Вроде бы какая нам разница, кому ее отдавать — «Чувашэнерго» или «Форему», мы же все равно ею не распоряжаемся. Но должны быть и другие соображения. Вряд ли стоит уточнять, что будет иметь республика, если изъять из «Чувашэнерго» половину вырабатываемой электроэнергии, чтобы потом ему же и продавать через «Форем».
— И на чем же остановились?
— Пока ни на чем. Все неопределенно и зыбко. Два года назад нас прощупывали даже иностранные, скажем так, партнеры с перспективой купить ГЭС.
— По заявлениям руководства РАО «ЕЭС России», грядет реструктуризация всей энергосистемы. Что вас ожидает?
— Пока трудно сказать. По словам Чубайса, будут созданы отдельные акционерные общества — линии электропередач и электростанций. Куда войдет наша ГЭС — еще неизвестно. По разговорам, будет создан ряд департаментов. Я думаю, когда определятся их взаимоотношения с региональными энергосистемами, тогда что-то и прояснится.
— Говоря о ГЭС, проблему подъема уровня водохранилища никак не обойдешь. Какие тут последние новости?
— Этот вопрос обостряется, как правило, с наступлением какой-нибудь очередной выборной кампании. Первый агрегат был запущен на 63-й отметке, на которой по сей день и работаем. «Зеленые» и прочие требуют не поднимать выше. Но следует напомнить, что данная отметка была выбрана исходя из условий устойчивой работы именно одного первого агрегата. При запуске последующих была необходима уже другая, более высокая отметка, но до нее нельзя было поднимать уровень воды по причине строительной неготовности водохранилища. Такая готовность появилась позже, но «зеленые» к тому времени развернули такой фронт…
Если уж говорить об экологической безопасности, то она, как оказалось, значительно выше при отметке 65 метров. Это подтверждено экспертными заключениями целого десятка научных центров, которые выданы по нашей просьбе. А институт «Самаргидропроект» вывел экономические параметры на три отметки — 63, 65 и 66. На основании этих документов правительством РФ будет принят вариант целесообразного подъема уровня водохранилища до оптимальной отметки.
А тут еще и речники стали бить тревогу. 63-я отметка не позволяет сполна загрузить суда при прохождении через шлюзы нашей ГЭС. Чуть перегруз, скажем, танкера с неф-тью, и не исключается авария в шлюзе. И подобное ЧП уже имело место.
— Что ж, время покажет, кто был прав. Ну, а в завершение нашей беседы…
— Да, я хотел бы от всей души поздравить весь персонал станции, своих коллег с юбилеем и пожелать всем здоровья, благополучия и, главное, безаварийной работы.
