ЗАСТУПИЛСЯ ЗА РОДНОЙ ЯЗЫК
Леонид Андреев-Лесник
Чебоксарец Леонид Андреев на месячную пенсию издал свою первую книжку. Размышления о судьбе родного языка уложились в научный труд размером с ученическую тетрадку.
«Ничего, надеюсь на продолжение, – признался автор. – Вот соберу рецензии, даже ругательные, и более капитально обосную свою точку зрения. В защиту чувашской грамматики мне есть что сказать». Пока он так и не сумел раздобыть пишущую машинку с чувашскими буквами, поэтому до сих пор от руки проставляет их в тексте. Зато Леонид рад, что оппоненты подарили ему псевдоним «Лесник». Однажды научные мужи пытались прогнать задиристого правдолюба с публичного обсуждения новых правил правописания. Выяснив, что у человека с улицы нет диплома филолога, незваному гостю дали понять, что «орфография – это наука избранных, а его дело – в лесу выращивать деревья». Тогда и окрестили смутьяна «Лесником», подчеркивая его «дремучесть» и «некомпетентность». Однако Леонид Андреев оказался, выражаясь лесной терминологией, крепким орешком. Вескими аргументами доказал, что именно простой народ подпитывает вечно живое древо языка. О себе говорит: «Я не лучше других, наоборот, намного хуже. Из-за неумения ужиться взялся доказать незаконность введения в действие новых правил чувашской орфографии 1990-х». Сегодня многие спохватились, что модернистские псевдоучебники отталкивают от чувашского языка не только старшее поколение, но и молодежь. Леониду Емельяновичу повезло: с молоком матери – сельской учительницы в глубинке Башкортостана – он впитал любовь к родному языку. И его голос наконец-то услышан.
Вот и молодец! И псевдоним прекрасный! Лес, земля, вода — самые насущные составляющие, без которых невозможна жизнь. На протяжении веков они не только кормили, одевали-обували, обогревали, укрывали и защищали человека, но и воспитывали в нём мудрость,чувство прекрасного, пополняли язык замечательными словами. А некоторые «учёные» знают настоящую жизнь только по книжкам. Вот бы и к «леснику» прислушиваться, ведь он тоже на этом языке общается.
В чувашских словарях приводится соответствующее слово вăрманçă — лесовод, лесник, работник лесного хозяйства.
Или вăрман хуралçи — сторож, караульщик, охранник леса.
Видимо это слова новоделы? Как то неорганично они выглядят.
Я бы дал название для этой профессии как словообразование в древности в чувашском для имени мужчины, подобие Вармантай. Сразу видно, что в корне имени есть лес Вăрман.
Авăстай, Актай, Вастай, Калмантай, Паймантай и так далее, десятки примеров.
Как считаете, может я не прав? Возможно, вăрманçă оптимальнее?