Павел ГАЛОЧКИН, журналист
Стало известно, что Роскомнадзор составил список из четырех матерных слов, за многократное использование которых могут аннулировать лицензию средства массовой информации. Представитель этого ведомства разъяснил, что упомянутые слова и производные от них недопустимы в СМИ. А вот грубо-просторечные слова и содержащие их выражения, не относящиеся к нецензурным, могут использоваться с возрастным ограничением 16+.
Кроме того, минувшей весной депутаты Госдумы внесли в Кодекс об административных правонарушениях новую статью, по которой нарушение запрета на нецензурную брань повлечет за собой немаленький штраф. А глава Комитета по культуре Станислав Говорухин вообще предложил продавать книги с использованием ненормативной лексики в закрытой упаковке.
Я со всеми этими нововведениями согласен на 99 процентов. Но один оставшийся процент протестует и сопротивляется.
Во-первых, запреты еще никогда и нигде не приводили к положительному результату. Судите сами, какую замечательную рекламу сделает Говорухин книгам, которые будут продаваться в закрытой упаковке, да еще с надписью: «Осторожно, ненормативная лексика!» Их будут хватать как горячие пирожки! Хорошо известна история, которую описал автор повести «Москва – Петушки» Венедикт Ерофеев. Он честно предупредил читателей, что такую-то главу несовершеннолетним читать нежелательно из-за обилия матерных слов. В результате читать повесть начинали именно с этой главы. Ерофееву пришлось сократить ее до одной строчки из трех слов («и немедленно выпил»).
Во-вторых, депутаты замахнулись на часть нашей культуры, которая развивалась веками. Русская матерщина использовалась в качестве своеобразного оберега, спасающего человека от болезней и бед, поле от неурожая, скот от бесплодия. Ритуальная брань сопровождала свадебный обряд – считалось, что она охраняет молодоженов от злых духов и обеспечивает им доброе потомство. Кстати, эта традиция кое-где сохранилась до сих пор, и никакой Говорухин тут не указ.
Мне больше по душе вывод, который сделал русский профессор Иван Бодуэн де Куртенэ, под чьим началом вышел в 1909 году знаменитый Словарь Даля, содержащий ненормативную лексику. Он сказал: «Мы не вправе переделывать русский язык, мы не вправе скрывать из него то, что в нем действительно есть и что в нем бьется интенсивной жизнью». Этот вывод важен не только для судьбы словарей живого русского языка прошлого и настоящего, но также и для судьбы написанных на нем произведений, многие из которых сегодня считаются классикой. Это книги Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Маяковского, Солженицына, Аксенова, Улицкой, Рубиной. Все они «грешили» ненормативной лексикой, но осторожно и к месту.
Борьба с ветряными мельницами, вестимо.
И видимость деятельности, и дополнительный пункт, по которому можно оппозицию прижать — она-то не стесняется в выражениях! ;)
Но не так всё безобидно.
Благодаря подобным инициативам мы, так или иначе, идём к реализации антиутопии Брэдбери «451° по Фаренгейту»…
Мат из русского языка никуда не исчезнет, запрещай, не запрещай. Трудно представить, что человек, которому на ногу упал кирпич, будет кричать: «Я помню чудное мгновенье!». Кстати. Впервые русский мат упомянут в берестяной грамоте 12 века, которую недавно обнаружили археологи. Правда, что именно написано, археологи уточнить отказались.
Все эти слова были чувашскими и их переняли русские когда начали жить рядом с чувашами.Ебадать -ласкает .Хай-он самый.Ну дальше не буду росвещать вас .Филолог должен знать .
Мания величия однако.
Мат дело, конечно, тонкое. Все дело в смысле слов даже матерных. В дохристианской Руси мат был «чистым» как естество природы. После- попал под «запрет» и стал «грязным», нес протест против запретов окрещения.
Увы, указы-приказы-постановления последних лет кажутся свидетельством неустанной борьбы с книгой, знанием, образованием, будущим страны. Это похоже на системное запугивание тех, кто связан с книгой, книготорговлей, изданием и распространением, просто чтением! Молодежь и дети считают чтение не престижным занятием, а тут еще такие кампании, одна за другой… Лет через 10-12 мы вспомним старую истину, что читающие книгу (в отличие от смотрящих телевизор) будут владеть миром.