Мария Еланова: Люблю тех, кто поет по-настоящему

Премьерой спектакля «Сельская честь» открылся в Чебоксарах XVIII Международный оперный фестиваль им. М.Д. Михайлова. Сегодня зрителей ждет концерт солистов Пражской оперы, еще два вечера отданы диалогу двух главных музыкальных театров страны. Для этого выбраны оперы «Риголетто» и «Борис Годунов», где будут солировать певцы Большого и Мариинского театров. Вместе с гостями на сцену нашего оперного театра в главной партии выйдет и Мария Еланова. Нынешний фестиваль пройдет у примы под звездой вердиевской Джильды, героини оперы «Риголетто».
О том, почему народная артистка Чувашии и заслуженная артистка России трепетно относится к фестивалям и какие песни она предпочитает петь в великосветских музыкальных салонах, певица рассказала нашему корреспонденту накануне открытия оперного праздника.
– Мария Ивановна, есть такая легенда, что Михайловский фестиваль в чем-то определил вашу судьбу. 
– Я приехала на первый фестиваль еще студенткой пятого курса Нижегородской консерватории. Мне было интересно, что в Чебоксарах, в Чувашии, начинается такое большое дело, как оперный фестиваль. А буквально через месяц начала репетировать в нашем театре. Принимал меня тогда Шалва Мегрелишвили, который сразу же предложил несколько партий на выбор, одна лучше другой, близкие мне и по голосу, и по внутреннему состоянию. Чисто интуитивно я выбрала Марфу из «Царской невесты». Я всегда подчеркиваю, что мне этот фестиваль очень дорог, с ним началась здесь моя творческая жизнь. Мой дебют состоялся уже на втором фестивале. После этого я выступала практически на каждом таком оперном форуме.
– Как, по-вашему, сказывается наш растущий фестивальный опыт на качестве ежегодных программ и их организации или все идет по принципу «жизнь по обстоятельствам»?
– К сожалению, второе. Но это, наверное, неизбежно. Жизнь, в том числе и в искусстве, чаще всего складывается именно по обстоятельствам. К тому же опыт лидера гораздо больше влияет на результат, чем опыт всего коллектива. У нас же пока так получается, что руководитель копит этот опыт три-четыре года. Потом опять все заново.
– А ваш личный опыт? Как бы вы определили ваш нынешний жизненный этап?
– О, это трудно. Но, наверное, выросла до такого уровня, когда могу многое. Не скажу – все, но чувствую, что удается то, что раньше казалось недостижимым. И в вокальном, и в образном решении. Даже в Джильде, которую я сейчас буду петь, в профессиональном смысле появляется много нового и интересного.
Конечно, в конце концов, в результат превращается все: и опыт, и старания, поездки, даже творческие падения.
– Вы много ездили по Европе. Знаете, что, например, в Германии или Австрии опера гораздо популярнее, чем у нас в стране, школьники ходят там в театр явно не по принуждению классных руководителей. Это слишком высокое, оторванное от нашей жизни искусство?
– Я согласна, что искусство это очень высокое. Еще говорят – элитарное. Однако опера всегда создается для народа. Даже само слово «опера» в переводе с латыни – это «работа, дело». «Операйо» – это рабочий. Так что у нас такая физическая, кропотливая, но, я считаю, очень «вкусная» работа.
– Критик Андрей Хрипин написал, как однажды удивились москвичи, увидев, с каким восторгом чебоксарские зрители «потребляли прекрасное» на фестивале. Как вы сами воспринимаете родную публику?
– Лет 10 назад мне казалось, что, например, в Европе больше понимают высокую музыку, тоньше воспринимают. Чуть ли не с партитурами кто-то сидит в зале. У нас это было не так, в восприятии большой музыки мы немного отставали. А сейчас все изменилось. Как и в экономике, и даже в быту, в манере одеваться, подавать себя, мы и как слушатели очень быстро набрали «в весе». Мы оказались такой способной страной в этом плане. Да иначе и быть не могло. Лет 10-15 назад я очень удивлялась контрасту, когда приезжала с гастролей, даже было уныние, сейчас такого ощущения нет.
– Что для вас означает дом?
– Для меня дом – это покой. Я очень домашний человек. Невозможно все время быть на виду. Раньше я говорила, что моя крепость – это гримерная. Но теперь нам так «обустроили» наши гримерные, заложив окна кирпичом и не сделав вентиляцию, что дом стал вообще единственным спасением.
– А вы дома репетируете?
– Нет-нет. Только если что-то тихо разучивать. Квартира – это же не частный дом.
– Соседи не знают, с кем рядом живут?
– Знают. Но я не могу себе позволить. Дом – это не работа.
– То есть вы не ведете себя как звезда в экранном понимании этого слова?
– Нет. У меня небольшая двухкомнатная квартира, мне места хватает. В зале стоит инструмент. Я могу сесть разучивать партию в любое время, только педали убрать, чтобы не форсировать звук. Или поставить записи, клавир любой оперы. У меня своя домашняя нотная библиотека. И не только нотная. Потому что оперный певец – это не только ноты. Это много всего. Это 24 часа работы в сутки. Как я могу не прочесть для «Риголетто» «Король забавляется» Виктора Гюго! Чтобы вникнуть, понять, донести.
– На нынешнем фестивале показывают премьеру «Сельской чести», постановка которой решена в ключе активной режиссуры. Отход от классического прочтения в нашем театре демонстрировали и при постановке «Бала-маскарада». А как вы сами к активной режиссуре относитесь? Солистки уже чуть ли не сальто на сцене крутят.
– А почему бы и нет! Если человек очень талантлив, он может и на голове спеть. В любом положении. Мы тоже это делаем. Хотя я все равно больше люблю настоящую классику. Но современные постановки обязательно нужны. В случае, если это очень красиво и найдено хорошее направление. Наш «Бал-маскарад» – прекрасный тому пример. Это одна из лучших постановок в нашем театре.
– Глядя на ваш гастрольный список, замечаешь множество испанских городов. Это особая любовь?
– Просто так сложилось. В Испанию меня сначала уговорили ехать нижегородцы. Я согласилась из-за программы. Это было безумно интересно: Бетховен, Орф, «Реквием» Верди. Я подумала, когда и где еще я это спою? И еще такие шикарные залы, вроде Дворца музыки в Барселоне, где поют знаменитости. И в Мадриде, Гранаде. А потом был фестиваль Штрауса. И поехал уже наш оркестр. Разве я могу отказать своим!
– А вот в венском музыкальном салоне Гизи Хеллер вы одна представляли Чувашию.
– Это дела давно минувших дней. Такие салоны действительно остались, наверное, только в художественной литературе. И вот один – в Вене. Там нет сцены. А лишь анфилада комнат. И постоянные светские гости. И я там помимо европейской классики спела чувашскую песню. Когда в своих поездках мне удается включить в репертуар что-то родное, я делаю это с удовольствием. Для Европы это экзотика. Хотя, надо сказать, что именно в венском салоне было немало людей, которые очень много знали про Чувашию. Это, конечно, были дипломаты и прочие весьма образованные венцы. Но было очень приятно.
– То есть провинциалкой вы себя там не ощущали?
– Никоим образом. Я веду себя так, как подсказывают корни, мое нутро. Но такая интересная вещь. В Австрии, где я брала мастер-классы, меня почему-то всегда принимали за француженку. А когда была в Германии – мне говорили, что я из Австрии, сказывался венский диалект.
– С каким настроением сейчас готовитесь к фестивальному выступлению?
– Настроение хорошее. К тому же на нынешнем фестивале встречаюсь со знакомым коллегой, солистом Пражской оперы Дамиром Басыровым. У меня даже спросили, не через вас ли состоялось приглашение? Нет, это просто совпадение. Хотя телефон попросили, чтобы с ним связаться, по каким-то официальным каналам сначала не могли его найти. С Дамиром Басыровым у нас однажды был большой сольный концерт. Приезжает на фестиваль и мой профессор, главный дирижер Нижегородской филармонии Александр Скульский, у которого я училась в консерватории. Этот человек имеет в моей творческой судьбе немалое значение.
– Сейчас высокому искусству стали обучать и в Чебоксарах. Это перспективно или талантам все же лучше куда-то ехать в знаменитые школы?
– То, что у нас сейчас делается, это хорошо в любом случае. Потому что иметь свое – всегда надежнее. А студент, певец, танцор, если у него есть потребность идти дальше, он поедет и в Москву, и куда угодно, будет брать мастер-классы, совершенствоваться. Меня давно приглашали преподавать. Но я много ездила, да и опыта было еще мало. Сейчас я согласилась. И отдаю ученикам все, что знаю и умею сама. А их дело – брать это или нет.
– А чему вы в первую очередь хотите научить своих студентов?
– Упорству, наверное. Вечным поискам своего, неповторимого. Я им многое рассказываю о жизни больших мастеров. О тех, кого знаю. О Петере Дворском, на фестивале которого я выступала. О Кареле Готте, с которым выпала честь спеть. Конечно же, о Мстиславе Ростроповиче, Галине Вишневской. Я очень люблю певцов. Тех, кто поет по-настоящему: Борис Штоколов, Мария Биешу, Ирина Архипова, Владислав Пьявко. Рядом с такими людьми всегда хочется самой подняться, быть лучше.