На ХБК и ЧТФ начали уведомлять об увольнении
Три года назад в Чебоксарах был соткан и сшит самый большой в мире комплект постельного белья. На него ушли километры пряжи и сотни метров ткани. На нем могли бы уснуть больше сотни человек. В ОАО «Волжская Текстильная Компания» тогда говорили: это наш ответ на призыв руководства повышать демографию.
Сегодня этот шедевр впору вывешивать как белый флаг капитуляции амбициозного проекта ВТК. Рабочие начали получать уведомления об увольнении в связи с процедурой банкротства, которую ввел Арбитражный суд республики 19 августа. Прошел месяц, и механизм банкротства набирает обороты: впереди остановка предприятия, увольнение всех сотрудников и распродажа имущества. Если бы речь шла о небольшом предприятии, то и тогда бы подобный сценарий никого не обрадовал. В случае же с градообразующей ВТК 2700 человек могут оказаться на улице. Социальные риски тут просто чудовищны. Какой может быть выход, что именно привело к подобному положению вещей? Об этом мы решили поговорить с экс-директором ВТК Владиславом Дудиным:
– Сейчас предприятие живет благодаря тому, что есть компании-операторы, которые арендуют на ВТК оборудование и работают на собственном сырье. На эту схему пришлось перейти в декабре 2008 года. Уже тогда предприятие фактически стало банкротом: счета арестованы, ни копейки оборотных средств – зато ВТК погасила кредиты на 410 млн., – говорит В. Дудин. – В рамках закона о банкротстве оборудование ВТК можно сдавать в аренду вплоть до самой его продажи с торгов, а рабочих ВТК также совершенно необязательно торопиться увольнять. Они также могут продолжать работать на предприятии вплоть до продажи имущественного комплекса (что произойдет, очевидно, не ранее осени следующего года). И ссылки на закон, который якобы диктует необходимость увольнения, здесь совершенно несостоятельны. Кроме того, работников к себе на работу могут взять компании, которые арендуют это оборудование, в случае, если условия и срок аренды будут согласованы. А после продажи в дальнейшем, когда у имущества ВТК после процедуры банкротства появится собственник, в новую компанию люди и перейдут на постоянное место работы.
– То есть по такому сценарию все и будет развиваться?
– Это оптимистический сценарий. Пока мы знаем, что прошел месяц, людей предупреждают об увольнении, новые договорные отношения не сформированы. Без этого предприятие остановится, люди как раз к новому году или даже раньше останутся без работы. Им по закону положено выходное пособие, но денег на него у предприятия нет.
– Апокалипсис возможен?
– Я знаю, есть четкая позиция руководства республики: предприятие не останавливать, людей без работы не оставлять. Однако пока кредиторы, арбитражный управляющий Юрий Парамонов не согласовали с компаниями-операторами условия аренды. Поэтому возможно все.
– Таким образом, вы вновь намекаете на банки, которые, исходя из ваших прежних утверждений, – виновники банкротства.
– Я никогда не говорил, что банки виновны. Я лишь отмечал, что по факту ВТК стала неплатежеспособной в декабре 2008 года, после того как заплатила банкам все, что у нее было на счетах. Причины этого, безусловно, в агрессивной политике развития, которую ВТК проводила последние два года. Повторюсь, что всем тогда, в 2006-м, и менеджерам ВТК, и банкирам, казалось, что инвестиционное ралли продолжится вечно. ВТК потратит миллиарды рублей на новое оборудование и покупку новых активов… и взамен получит 20 проц. рынка постельного белья, 7 проц. рынка одежды, 30 проц. рынка спецодежды, 5 проц. рынка обуви. Банкам это нравилось, и они давали деньги. А когда разразился кризис, банки разлюбили инвестиционную идею ВТК и решили забрать все, что смогли. Вот они забрали.
– А сегодня что не устраивает кредиторов?
– Насколько мне известно, они хотят, чтобы компании-операторы платили больше, чем сегодня. Логика такая: нам все равно, что вы обеспечиваете людей работой, платите им зарплату, организуете процесс поставки сырья и материалов, обеспечиваете сбыт, оплачиваете все содержание… Мы хотим еще на обеспечение расходов конкурсного управляющего несколько миллионов, мы хотим на амортизацию (непонятно только, куда она пойдет, если предприятие – банкрот) несколько миллионов и, кроме того (самое, видимо, главное), мы на вас в обиде, платите больше или мы найдем других операторов. Ищут уже полгода… Очевидно, что других операторов на предприятие с сотнями контрагентов по всему миру и которые захотят потратить 300-400 млн. рублей, чтобы утешить чьи-то обиды, – в ближайшее время не будет. Невозможно у грузовика поменять двигатель на ходу. Ну тогда, говорят, нам проще взять и все остановить. Знаете, как в детстве: назло бабушке отморожу уши.
– Таким образом, судьба почти трех тысяч человек зависит от сговорчивости кредиторов?
– Увы, но это так. Я бы даже сказал, не кредиторов, а кредитора. Чувашского отделения Сбербанка. Понимаю, что его руководство ни в коем случае не хочет допустить убытков. Там тоже работают люди, они хотят получать премии. И все же речь идет о судьбе трехтысячного коллектива. А самое печальное, что процесс банкротства не остановить, и при всех благих намерениях сторон я не исключаю, что увольнения начнутся…
– И опять вы возлагаете все беды на кого-то иного… а ведь вы все это время директорствовали, шили гигантские пододеяльники…
– Я пришел на предприятие, когда здесь уже не думали о показушных достижениях. Было не до жиру, быть бы живу. Меня встретил митинг на проходной. Людьми владела обоснованная тревога. Компания оказалась перед угрозой полной остановки. Расклад выглядел следующим образом: производство постельных комплектов уже остановилось, а одежду продолжали выпускать, но по снижающейся траектории. И все же ВТК умудрилась в конце 2008 года погасить около 410 млн. рублей банковских кредитов. Однако мрак в конце тоннеля только сгущался. Рынок продаж в разгар кризиса сокращался на глазах, как шагреневая кожа. Оптовые покупатели либо сокращали бизнес, либо уходили с рынка. Наша выручка упала в два раза, а ВТК продолжала платить сколько могла. Но у ключевых кредиторов сдали нервы, они фактически вывели из компании оборотный капитал. Вот тогда-то банкротство и стало неизбежным.
– И банки не помогли?
– Да дело здесь не в том, кто кому помог или не помог. Да, государство поддержало госбанки, но не поддержало частные предприятия. История ВТК – это история инвестиционного проекта, который не смог выжить в конкретной экономической ситуации кризиса. В металлургии модернизация прошла в 2003-2005 гг., на инвестиционном росте, на повышении цен на металлы и заводы выиграли, окупили затраты. В нефтянке основные производства завершали модернизацию, когда нефть шла за 140 долларов. В легкой промышленности процесс модернизации был начат в 2006-м и попал на глобальный экономический кризис. Все три лидера российского текстильного рынка – «Альянс Русский Текстиль», «Нордтекс», ВТК – в банкротном состоянии. А ведь именно они с 2006 по 2008 год активно модернизировались. И в стране сотни предприятий, которые не пережили кризис. И сотни ситуаций, когда банки определяют: останутся ли тысячи людей на улице. Банки обязаны о ком-то заботиться? Нет.
– А возможен ли «хэппи-энд», вдруг на ВТК найдется солидный покупатель?
– Не нужно тешить себя иллюзиями. Желающие приобрести крупное предприятие легкой промышленности, такое как ВТК, на российском рынке появятся года через три или пять, когда обстановка стабилизируется, начнется новый подъем экономики. А пока видится лишь традиционный путь: когда производство останавливается, активы обесцениваются.
М. Трофимов.
