Где только не приходится бывать журналисту. Вот и на производственной базе МУП «Ритуальные услуги», где делают гробы, венки и прочие кладбищенские атрибуты, довелось побывать. Правда, недолго. Потому что выгнали оттуда…
БЕЗ ПРАВА ГОЛОСА
А началось все с обращения в редакцию инженера по охране труда МУП Галины Даниловой. Она сообщала о негативной атмосфере, сложившейся на предприятии. По ее словам, здесь нарушают трудовое законодательство, люди работают в жутких условиях, рабочим недоплачивают за труд.
А тех, кто пробует возмущаться, тут же начинают «прессовать». Попала под сокращение цветочница, лучший дизайнер по оформлению венков Н. Шуралева – после того как на профсоюзном собрании заступилась за рабочих, высказала критику в адрес руководства. Вынужденно взяла самоотвод председатель профкома – нынешний молодой директор А. Казаков открыто игнорировал ее. Пьянки, мордобои с получением травм, судебные тяжбы не прекращаются. А директора на предприятии днем с огнем не сыщешь.
Так и не дозвонившись до А. Казакова, я поехала на базу МУП. Первое, что бросилось в глаза, – на улице под палящим солнцем сидит на стульчике худенькая женщина в платочке и красит могильные ограды.
– И так каждый день, – вздыхает Галина Викторовна. – Это Таня Денисова, наш единственный маляр. А зимой она красит ограды, не поверите, в газовой котельной. Там нет вытяжки, а маляр работает с красками, растворителями рядом с включенным газом, обогревающим цеха. Но мои предписания – ноль.
– Хоть бы тент натянули, было бы спасение от солнца, – расстраиваюсь за маляра Таню, – так ведь можно и солнечный удар схватить. А она лишь улыбается, никаких стенаний по поводу своего знойного рабочего места. «Попробуй что скажи, а вдруг начальство узнает…» – объясняет поведение маляра Данилова.
Далее – сварочный пост. В небольшом помещении едкий запах, задымленность, загазованность, хотя дверь и оконная фрамуга настежь. А все потому, что здесь нет вентиляционной системы. Через пару минут у меня начинает болеть голова…
– А парни весь рабочий день в таком аду, – переживает Данилова. – Зимой даже дверь не откроешь. А в обмазке электродов вся таблица Менделеева. Сколько уж поднимала вопрос по вентиляции – пока одни обещания.
Обещана и душевая комната. Правда, место для нее выбрали в административном здании, неподалеку от кабинета директора. Вряд ли рабочие осмелятся ступить на руководящую территорию. Землекопы (16-17 человек) до отъезда на кладбища и после возвращения оттуда ютятся в небольшой клетушке, где ни поесть нормально, ни помыться. «А ведь они и больных людей хоронят, в том числе и туберкулезных, эксгумацию проводят, – просвещает Г. Данилова. – А потом домой едут… И на кладбищах нет для них нормальных условий для отдыха».
ПРОШУ НА ВЫХОД
Посмотреть другие цеха, к сожалению, не удалось. Только зашли к цветочницам, которые делают венки, объявился начальник участка Валерий Козлов с мобильником в руках и прилюдно хвать меня за руку: «Прошу покинуть территорию базы!» Любопытствую: «А если не уйду, на руках будете выносить?» – «Милицию вызову». Перспектива быть задержанной и доставленной в ОВД меня не прельщала, пришлось подчиниться. А Козлов, бывший милиционер, перекрестившись, вслед говорит: «Бог видит, я против вас ничего не имею, но вы меня под танки бросаете!» Не надо Козлова под танки, говорят, вообще-то нормальный человек, с рабочими находит общий язык. Только вот брать под козырек приученный.
Любопытная деталь. В штате «Ритуальных услуг» немало бывших милиционеров. Они и в конторе служат, и кладбищами заведуют, смотрителями там устраиваются, и на производстве рулят. До Казакова МУП возглавлял бывший замминистра МВД по Чувашии, говорят, он и оставил милицейское «наследие». А может, уволенным из ОВД служивым больше податься некуда, кроме как в «могильщики»? Изгнанная с территории базы, я все-таки дождалась А. Казакова, которого по моей просьбе разыскали работники бухгалтерии.
Инспекторы нам не нужны
Анатолий Алексеевич просто обаял своей корректностью. Для начала вежливо извинился за мое изгнание с производства, говорит, он ввел пропускную систему, «раньше посторонние люди туда-сюда ходили по базе, мастера стали жаловаться, что у них инструменты пропадают» (представила, как журналист втихаря кладет в дамскую сумочку молоток гробовщика и тикает домой…) Да, признает А. Казаков, на производстве, из которого они хотят сделать «конфетку», еще много проблем, но все упирается в деньги, а их нет. Если верить директору, прибыль предприятия – всего… 3 тысячи рублей в год.
А во всем остальном, о чем говорит Данилова, «практически правды нет». Это происки оппозиции, которую пытается создать инженер по охране труда. Зарплату людям платят, сам он постоянно на работе: с утра действующие кладбища объезжает, потом решает с бухгалтерией рабочие вопросы, после обеда опять на кладбищах – смотрит, близко не подъезжая, как землекопы работают. Директор никого не преследует, а если увольняет, то за дело, например, за пьянку или драки. Цветочница Н. Шуралева – пенсионерка (по досрочной льготе) и сокращена в целях «мобилизации» производства, к тому же спрос на венки упал, «товар не уходит». А вот с бывшим предпрофкома Г. Михайловой, человеком «советского времени», он действительно не нашел общего языка. Потому что у нее взгляды «инспектирующие»: требовала, чтобы руководство отчиталось, сколько зарабатывает коллектив, куда уходят деньги. Но директору хватает и того, что он перед администрацией города отчитывается. И вообще, на его взгляд, выставлять бухгалтерские документы на обозрение «других людей» противозаконно. Интересное все-таки мышление у руководителей новой формации…
Но и нос по ветру они держат. Через пару дней директор позвонил в редакцию и бодро отрапортовал, что у сварщиков скоро будет вентиляция, оборудование завезли, устанавливается. Позвонила Данилова и сообщила, что вентиляцию запустили, но вытяжка «не тянет»… А маляр Таня по-прежнему работает на ужасающей жаре.
ПОХОРОНЫ НА ДРЕНАЖНОЙ ЯМЕ
Кстати, о кладбищах. Побывала я как-то на четвертом, оно закрыто лет 15 назад, потому что там уже хоронить людей негде. А ведь хоронят до сих пор, чтобы не везти усопших на отдаленное от Чебоксар кладбище в Яушах. И не на свободном кусочке земли в родственной оградке. Надгробные памятники густо усеяли прилегающую к забору 5-метровой ширины санитарную полосу – по крайней мере, так ее «могильщики» называют. Она отделена от разрешенной зоны захоронений асфальтовой дорогой.
Активно осваивать этот участок земли под захоронения стали в последние годы. Судя по «свежим» могилам, и в нынешнем году их появилось немало. Платно или «за просто так»? Напротив, между лесом и кладбищем, дренажная полоса, оборудованная для сбора грунтовых сточных вод, – тоже занята могилами после закрытия кладбища. Здесь и усопшим не знать вечного покоя, потому что они, как говорят сведущие люди, «плавают», и экология в опасности, ведь вода уносит за пределы кладбища все убийственные для природы и человека разложившиеся вещества.
Найти свободное место для захоронения можно и там, где его вообще нет. К примеру, выкопать могилу на могиле, где раньше колышек стоял – неизвестный тут покоился. Показали мне такое захоронение на том же четвертом. А на третьем (тоже давно закрытом), когда землекопы в тесном от надгробий местечке рыли новую могилу по заказу кладбищенского начальства, наткнулись на детский гробик – сбоку вылез… О том, что между могилами должно быть не меньше полуметра, никого не заботит. Главное, что заказ есть.
Вот и выходит, что для А. Казакова мало облегчения от разгрома оппозиции, которая хотела «оплевать» директора МУП перед муниципальной властью. Он все-таки нашел способ выпроводить с предприятия возмутителя спокойствия Г. Данилову, «от которой в последнее время ничего хорошего не видел, только жалобы пишет, кляузничает». Тут дело дошло до «скорой» (для Галины Викторовны вызывали) и до прокуратуры. С захоронениями в неположенных местах впору следователям разбираться. А Казакову, должно быть, как обидно – чуть ли не целыми днями на кладбищах, а всего, что здесь происходит, не замечает. Тут уж на чьи-то происки не сошлешься…
