Музыкант готов продолжать фестивали «ЧЕБА-ДЖАЗ»
В январе в Чебоксарах прошел II Всероссийский фестиваль-конкурс исполнителей джазовой и эстрадной музыки «ЧЕБА-ДЖАЗ 2020», собравший в столице Чувашии почти полторы сотни юных и взрослых музыкантов эстрады и джаза. В таком формате джазовый чебоксарский форум проходит почти через 17 лет после знаменитого международного джазового фестиваля, который многие вспоминают с ностальгией и восхищением, сожалея, что его нет сейчас. О новом конкурсе-фестивале и о том, чем сейчас живет современная музыка, мы побеседовали с известным музыкантом, основателем отделения «Музыкальное искусство эстрады» Чебоксарского музыкального училища имени Ф.П. Павлова Николаем Кузьмичёвым.
— Николай Анатольевич, о нынешнем джазовом конкурсе-фестивале многие меломаны узнали постфактум. Говорят, что и на фестивальном гала-концерте было совсем немного народу. Я помню джазовые фестивали в Чебоксарах, на которых люди не умещались в зале, так много было желающих их посетить. Сейчас осталось мало поклонников джаза? У нынешнего фестиваля нет должной рекламы?
— «ЧЕБА-ДЖАЗ 2020» — это совсем не формат «ЧЕБА-ДЖАЗ» 80-х и 90-х. Тот фестиваль был международным, и участниками фестиваля были в основном профессиональные музыканты из республик Советского Союза и зарубежных стран. Нынешний конкурс-фестиваль задуман большей частью в образовательных целях. Что касается рекламы, то в то время у меня была своя фирма, своя команда, и все было в наших руках. Если помните первый фестиваль 1986 года, что мы там творили — будто весь город стал джазовым. Приборный завод еще помогал нам это делать. Сейчас поклонники джаза могут узнать о предстоящих конкурсах и концертах на моей странице Вконтакте и на сайте училища.
— Этого, конечно, совсем недостаточно.
— Для настоящих ценителей — вполне.
— Вы сказали, что теперь главное — это образовательный момент.
— Конечно. Мое личное мнение — сейчас эстрадно-джазовой вокальной школы в России практически нет. И объясняется это очень просто — во всех учебных заведениях, во всех без исключения, педагоги с оперным образованием, которые в подавляющем большинстве абсолютные невежды в современных жанрах музыкального искусства и считают, что только оперный вокал является основой всего вокального искусства.
— То есть, используя лексику советских времен, современная музыка — жанр легкой музыки.
— Однозначно. А раз нет преподавателей, понимающих современный вокальный язык, значит, нет и школы.
— Но вот ваше отделение дает профессионалов, значит, школа существует.
— Где-то год или два назад в соцсетях я увидел интервью с Александром Викторовичем Осейчуком, профессором РАМ имени Гнесиных (он стоял у истоков открытия кафедры инструментального джазового исполнительства, которую я окончил в 1989 году в числе первых выпускников). В этом интервью он сказал, что даже тех немногочисленных учебных заведений, где преподают эстрадную и джазовую музыку, становится в России все меньше. «Средств не хватает», объясняют чиновники и закрывают именно эти отделения, количество которых уже можно пересчитать по пальцам. Поэтому и эффект очень маленький. Движение, конечно, все равно есть. Но за счет энтузиастов. Вроде нас.
— И результатом — такой уровень нынешней эстрады?
— Не совсем так. Посмотрите, нынешние дети по сравнению с детьми 20-летней давности более продвинуты. Намного. Интернет делает свое дело. Много ребят слушают в интернете хорошую музыку. Не попсу, которую наши СМИ показывают, а много-много хорошей музыки. Именно этим с ними и надо заниматься.
Есть такой американский специалист, чью вокальную школу я полностью изучил, Сет Риггс. Благодаря его разработкам сегодня этой системой владеют вокалисты большинства развитых стран мира. И надо сказать, что и в нашей стране появились преподаватели, владеющие этой современной системой звукоизвлечения, что наглядно подтверждают многие певцы, участники популярной телевизионной программы «Голос».
Все жанры музыкального искусства в западных странах идут наравне, нет низких. Поэтому там все это развивается очень бурно. Посмотрите, мой любимый тенор Лучано Паваротти выступал с самыми лучшими звездами поп-музыки и джаза, Стингом, Кристиной Агиллерой и другими. Рок-музыканты играют с симфоническим оркестром. Джазовый музыкант, вокалист Бобби МакФеррин — звезда неимоверной величины, он поет все: «Полет шмеля» Римского-Корсакова с виолончелисткой, симфоническим оркестром Тель-Авива; у него есть программа с джазовым оркестром «24 часа Баха»! Или посмотрите Джейкоба Коллиера, какого это уровня музыкант! Он дает концерты не только в ансамблевых составах, но и один, используя современные технологии, позволяющие играть сразу на всех инструментах, стоящих на сцене. Один инструмент запишет, подходит ко второму, накладывает один звук на другой. Получаются красивые объемные произведения. Но из этого ничего у нас не показывается. Почему это рассказываю? Я далеко не в восторге от всей американщины, особенно связанной с подачей грязной информации. Но в современной музыке — это вы простите, они точно впереди планеты всей!
— Ну еще бы, родина джаза!
— Но у нас не меньше талантливых ребят! Я много раз выезжал в разные города, работая в жюри конкурсов, где видел их большой потенциал. Я своим студентам не боюсь давать в заданиях самые сложные произведения. Не признаю «от простого к сложному», сразу даю что сложнее. И они играют! Могут! Насчет родины джаза — бросьте! Это прошлое! Белые музыканты сегодня тоже играют фантастически.
— Понятно, что у нас в стране джазовая жизнь не затухает. Просто мы ее не видим.
— Евгений Побожий — гитарист, работающий у Игоря Бутмана в оркестре, завоевал 1-е место на самом престижном джазовом конкурсе в Вашингтоне имени Херби Хэнкока! Он сам из Ростова-на-Дону, учился джазу в детской музыкальной школе, потом в училище и на кафедре джаза в консерватории. На этом престижнейшем конкурсе каждый год играют лишь на каком-то одном инструменте. Гитарный был последний раз лет 11 назад. И вот там в прошлом году победителем стал Евгений. То есть обыграл всех! Нет, я верю в наших ребят. Причем инструменталисты более продвинуты, чем вокалисты. Потому что вокальной школы джазовой в стране, повторяю, до сих пор нет. Вот я и пытаюсь развивать систему современного звукоизвлечения в вокале, давая уроки по системе Сета Риггса.
— А в чем заключается эта система?
— Она резко отличается от старой оперной школы, как бы мне ни оппонировали академические педагоги. Когда, по-вашему, возникло оперное пение?
— Наверное, в XVI веке.
— Правильно! Второй вопрос — тогда были усилительная техника, микрофоны? Простая логика — тогда надо было вокалистам озвучивать огромные залы типа Колизея в Риме. Поэтому возникла та школа, для извлечения мощного звука, в диапазоне грудного голоса. И она существует до сих пор.
Многие оперные певцы зарабатывают мозоли и узелки на связках. Хотя сейчас существуют другие средства доставки звука, которые позволяют донести голос до любой точки зрительного зала. Поэтому в наши дни отпала необходимость петь громко, что позволяет вокалисту иметь большее поле для нюансировки, а также, что немаловажно, позволяет сохранять связки в здоровом состоянии.
— Насколько могу судить, считается, что прошедшие академическую школу как раз могут петь все.
— У оперного тенора до-ре второй октавы — это предел мечтаний. А по системе Сета Риггса я вам элементарно спою это до. Оно не будет так мощно звучать, потому что берется не грудным, а головным голосом, но это и не нужно, так как динамические оттенки воспроизводятся и за счет грамотно выполненной инструментальной аранжировки.
— С учетом современной техники.
— Конечно! Это расширяет диапазон. И орать не надо. Посмотрите на мировых звезд — никто не орет. Потому что есть микрофон, качественная аппаратура. Поэтому и техника пения должна измениться. А это и сохранение здоровья: маленькая чудесная мышца, связки, будет здорова. Значит, возникает и масса чисто профессиональных нюансов. Я все время своему барабанщику говорю: «Не ломи! Не надо грохотать так громко. Музыка состоит из акцентов. Когда ломишь — акцент уже не сделаешь». То же самое касается и вокалистов, и других инструменталистов. Появляется много новых возможностей. Поэтому современные жанры искусства я просто обожаю. И считаю, что это продолжение всей музыкальной культуры человечества.
— Как сейчас называется факультет, появление которого вы инициировали еще в 1991 году?
— Называется скромно — «Музыкальное искусство эстрады».
— А сколько студентов?
— Очень мало. Нам дают мало бюджетных мест. На этот год всего 6. А до этого два года давали только 2. На 9 специальностей.
— А конкурс большой на это отделение?
— Да мы в этом учебном году многих своих абитуриентов отдали на другие отделения, где был недобор. Я это не с радостью говорю. Считаю, что если бы у тех чиновников, кто правит музыкальной культурой, изменилось отношение к современным видам искусства, тогда бы еще лучше было и с академической музыкой. Только в несколько ином ракурсе.
— А многие поступают после в вузы, консерватории?
— У нас три человека из четырех, кто закончил в прошлом году, поступили. Вокалист Павел Васильев и пианистка Юлия Александрова поступили в Московский государственный институт культуры. Вокалистка Настя Сорокина поступила в Санкт-Петербургский университет культуры и искусств. Петр Михеев — один из самых востребованных барабанщиков в России. Бас-гитарист Иван Любимов — наш выпускник, работает в оркестре у Ваенги. Барабанщик Юрий Андреев, родом из Новочебоксарска, — преподаватель в престижной музыкальной школе в Санкт-Петербурге. В Санкт-Петербурге работают и вокалистка Марианна Козина, пианист Артур Кудряшов. Мой ученик, барабанщик Богдан Шахрутдинов, недавно окончил кафедру инструментального джазового исполнительства в РАМ имени Гнесиных и работает в престижном московском биг-бэнде. И многие другие.
— У вас был такой замечательный фестиваль. Это было событие всесоюзного, потом всероссийского масштаба. Его столько лет не было. И теперь вы решили делать что-то в другом формате.
— Конкурсы сейчас делают все творческие ссузы и вузы. Причем на оформление бумаг-отчетов времени уходит больше, чем на сам конкурс. Бюрократия этого рода давно превзошла советскую. Если сделать стопку из бумаг, что мы должны заполнить, она будет метровой, я не шучу. К тому же много лет педагогов обязывают для подтверждения квалификации, для аттестации, которая проводится каждые пять лет, иметь кучу грамот. Поэтому вся страна занята организацией таких конкурсов.
— Но вы решили сделать из него еще и фестиваль.
— У меня внутри это, конечно, есть. Я не могу делать по-другому, по своей привычке стараюсь все делать хорошо. И это удалось. Меня часто приглашали в жюри, в Пермь, в Казань, где такие конкурсы могли проходить в одной комнате с 2-3 колонками.
Наши выступления проходили на большой сцене, у нас нет проблем ни с микрофонами, ни с инструментами. Мы выставили превосходную аппаратуру. На это выделило несколько миллионов наше Министерство культуры, за что мы им очень благодарны! Настойчивость в этом вопросе проявила директор нашего училища Светлана Владимировна Белоус, за что мы ей тоже очень благодарны!
В закупке оборудования нам очень помог чебоксарец Вячеслав Азаров, любящий современную музыку, у которого свое собственное производство звукоакустической аппаратуры в Новочебоксарске, не уступающее по качеству западным аналогам. Он озвучивал олимпийский стадион в Сочи! Председателем жюри была великолепная джазовая пианистка, заведующая эстрадными и джазовыми ансамблями и оркестрами Московского государственного института культуры Кристина Валерьевна Крит. В жюри также была выпускница нашего отделения 2009 года, а в настоящее время преподаватель джазового вокала Московского государственного института культуры Надежда Толстая, работающая там со всемирно известной джазовой певицей Ларисой Долиной. И совершенно фантастический джазовый саксофонист Михаил Жураков, руководитель джазового ансамбля Костромской филармонии, выступавший на последнем крупном нашем джазовом фестивале «ЧЕБА-2003».
— Побывал на вашем конкурсе-фестивале «ЧЕБА-ДЖАЗ 2020» кто-нибудь из Минкультуры?
— Знаете, за 29 лет существования нашего отделения ни один чиновник не был ни на одном нашем концерте, к сожалению.
— Если так помечтать, чтобы сделать джазовый не конкурс, а как раньше — международный фестиваль, собралось бы наверняка очень много зрителей.
— В 2015 году мы взялись было за это дело. У нас уже были все документы и лейбл, разработано положение — все готово! Помогала республиканская Торгово-промышленная палата. Нам обещали создать оргкомитет. Но так все и осталось обещаниями. Хотя ведь невозможно изолировать себя от мира. Это надо развивать.
Вот есть такой всемирно известный музыкант Ричард Бона из какой-то африканской республики. Несколько раз выступал и в России. Он в основном поет на своем языке, а не только на английском. Выступает по всему миру. Он продвигает культуру своей страны, свой язык. Чувашские народные мелодии тоже очень легко обыгрывать джазовой гармонией. Мы и сейчас готовы делать фестиваль. Я лично готов. Хоть завтра.
Фото Олега Мальцева: Николай Кузьмичёв — участник многих российских фестивалей джазовой музыки. В 1986, 1988, 1990, 2003 и 2005 годах организовал и провел в Чебоксарах пять фестивалей джазовой музыки, одни из лучших в СССР и России по организации и теплоте, царившей на них. Кроме фестивалей в 80-е и 90-е годы организовал и провел в Чебоксарах массу концертов с участием музыкантов из СССР, США, Австралии, Японии, Германии, Франции, Великобритании, Швеции, Австрии, Дании, Норвегии и других европейских стран.
