БЕЗ ПАМЯТИ НЕ БУДЕТ ПРАВДИВОЙ ИСТОРИИ
«Мы очень довольны, что нашли друг друга, – говорят российские немцы Чувашии, – до образования нашей организации многие из нас думали, что единственные в Чебоксарах… Оказалось, нас много. И это очень приятно – общаться со своими, вспоминать, петь песни, которые пели когда-то наши родители, дедушки-бабушки…»
С активистками Немецкого культурного центра мы встретились в редакции. Представляясь, они все назвали две фамилии, нынешнюю русскую и немецкую, которую носили их матери и отцы: Гусева (Шмидт), Абаимова (Козычева-Фраш), Трублина (Бендер).
«Коренные» чебоксарки
«Мама всю жизнь мечтала показать мне ту землю, на которой я родилась, – начала беседу с воспоминаний Любовь Гусева – И благодаря нашему центру удалось съездить, правда, уже без мамы…»
Любовь Петровна в центре с первых дней его создания, знает всех и вся. В Чебоксарах живет с 1946 года. В трехлетнем возрасте ее сюда привезли родители, выходцы из Республики немцев Поволжья. Такое, по словам Любови Петровны, в то время стало возможным потому, что отец был военным и украинец по национальности. Но «дедушку-священника расстреляли в 1937-м, а три мамины сестры попали в трудовую армию для немцев под Казанью…»
«Почти что коренная чебоксарка, – отходит она от грустных воспоминаний, – здесь училась, замуж вышла, детей вырастила…» На мой вопрос, кто по национальности ее супруг, удивляется: «Русский, где мне тут было найти немца…» Более 35 лет Любовь Петровна трудилась инженером-технологом на заводе им. В.И. Чапаева, а немецких семей знала – по пальцам одной руки можно пересчитать.
«Моя мама по любому поводу прикладывала палец к губам: «Тише!» – печальны воспоминания и Нэлли Абаимовой. – А историю своей семьи она рассказала только тогда, когда в 80 лет уехала жить в Германию. В Чувашии, думаю, ее многие помнят, Ирма Эдуардовна Козычева (урожденная Фраш) с 1952 по 1965 год преподавала немецкий язык в пединституте. Она из крымских немцев. В 1924 году пришли в их деревню красные солдаты перестреляли всех мужчин, а женщин и детей выслали, кого в Казахстан, кого в Сибирь… Маме тогда было 10 лет, она все понимала, и рана эта кровоточила у нее всю жизнь…
Училась мама в Москве, в институте иностранных языков им. Мориса Тореза, жила в общежитии. Там сокурсницам и рассказала про себя… И вот однажды вызвала ее к себе Зинаида Гавриловна, супруга известного Серго Орджоникидзе, работавшая в то время деканом, и говорит: «Ирма, если ты хочешь учиться здесь, никогда и никому не рассказывай, кто были твои родители…» Вот она и замолчала».
В Чебоксары Козычевы приехали в 1952-м из Ижевска – Ирму Эдуардовну пригласили работать в пединститут. «Мне уже было 10 лет, я тоже здесь обросла корнями, – вслед за подругой говорит Нэлли Васильевна, – семья, дети и тридцать семь лет работы инженером во ВНИИРе…»
«А я приехала в Чувашию в 80-е годы уже дипломированным специалистом (инженер-технолог) и уже с мужем, – продолжает рассказ Ирина Трублина. – Меня пригласили на новочебоксарский завод «Стройкерамика». В те годы как раз началось строительство монолитных домов».
По состоянию на 1913 год в России (включая Прибалтику, Польшу и польскую Волынь) насчитывалось от 3 до 4 тысяч немецких деревень.
В отличие от подруг Ирина Александровна – немка по отцовской линии. «В институте меня даже звали Остапом, – с улыбкой называет она свою девичью и всем такую знакомую фамилию Бендер. – А супруг у меня был белорус, к сожалению, ушел в 2004 году…»
Детство и юность Ирины Трублиной прошли в Омске – в Сибирь была сослана семья отца из волжского города Бальцер (основан в 1765 году), переименованного после ликвидации Республики немцев в Красноармейск…
«Слава богу, – говорят подруги в три голоса, – сейчас мы, не опасаясь, можем рассказывать нашим детям и внукам истории наших семей. Человек должен знать свои корни. А без памяти не может быть правдивой истории…»
Синьоры Чувашии
Не знали они и родного языка. «В советское время опасно было афишировать свои иностранные корни. Поэтому родители, оберегая нас от возможных неприятностей, не учили своему языку, чтобы наша русская речь была чистой, без акцента…»
На немецком в семье говорили только Козычевы. «Но как только я пошла в школу, – вспоминает Нэлли Васильевна, – «государственным» стал только «великий и могучий», и мои небольшие познания родного вытеснились из памяти…» Общаться во взрослой жизни на немецком приходилось Ирине Александровне. «Правда, больше на техническом, – уточняет она, – по роду службы часто бывала на машиностроительных предприятиях Германии».
29 августа 1964 года Верховный Совет СССР издал Указ о реабилитации немцев Поволжья и отмене депортационного Указа от 28.08.41 года (распространился и на остальных немцев СССР). Однако о восстановлении АССР немцев Поволжья речи не шло.
Курсы немецкого языка работают в центре с самого начала его деятельности. «У нас замечательный педагог Оксана Ильинична Михеева (5-я гимназия). Под ее началом даже мы, пожилые (у молодых-то нет проблем), вполне сносно уже общаемся на языке Шиллера и Гете».
Язык, утверждают собеседницы, дает им возможность прикоснуться не только к фольклору и традициям, но и к вере предков. Есть в программе работы центра Духовный час, где рассказывают о сути лютеранской религии, о религиозных праздниках. Давать чебоксарским немцам духовные наставления специально приезжает пастор из Казани – там сохранилась старинная лютеранская кирха. Возит туда своих и община.
«Вообще о нас, пожилых, в центре очень заботятся. Мы каждый год бесплатно (за счет Германии) отдыхаем и лечимся в санаториях. Причем ездим не только в республиканские учреждения, были и в Тульской области, и в Костроме. Помимо всего прочего, там вместе с нашими соплеменниками из других регионов, как и в нашем «Синьорином клубе», – наперебой рассказывают собеседницы, – разучиваем танцы, поем старинные немецкие песни…»
«Синьорин клуб» – это не наше изобретение, – ловят подруги мой вопросительный взгляд, – а наших грантодателей. В Германии так называют учебные программы для пожилых, тех, кого уважительно именуют синьорами…» А в чебоксарский клуб, равно как и в сам центр, ходят люди разного возраста и рода занятий. Причем не только этнические немцы, но и те, в чьих жилах течет четвертая или даже шестая часть немецкой крови.
Кстати, поведали синьоры, вот и в прошлые выходные наша дружная немецкая семья пополнилась новыми членами – пришли уже дети тех, кто ходил туда раньше. «Так что центр наш не распадется, уйдут одни, придут другие. Кто хочет возрождать историю, культуру, обычаи и традиции российских немцев…»
