В 60–70-е годы несколько раз приезжал в Чувашию венгерский музыковед и фольклорист Ласло Викар. Путешествовал по селам, записывал народные песни, а вечерами вел дневник, делясь впечатлениями о прожитом дне. Писал для себя, не думая когда-нибудь опубликовать свои путевые заметки.
«Записи были дороги ему, прежде всего, как память о прошлом, – пишет научный сотрудник республиканского института гуманитарных наук, кандидат исторических наук Геннадий Николаев. – И если бы не настойчивые просьбы сына, они так бы и продолжали бережно храниться в его личном архиве. Лишь в начале XXI столетия путевые заметки Ласло Викара получили новую жизнь. Книга под названием «На этом и на том берегу Волги. Дневниковые записи с краев венгерской прародины» вышла в 2002 году на венгерском языке. По большому счету, эти дневники музыковеда есть не что иное, как отражение в зеркале западной цивилизации советской и российской действительности. Тут есть место всему – и восхищению, и категорическому неприятию бытия».
На русском языке книга не издавалась. С разрешения Ласло Викара и его семьи отрывки дневниковых записей, посвященные Чувашии, опубликованы в научном журнале «Чувашский гуманитарный вестник» (№ 3 за 2008 год). Предлагаем вашему вниманию фрагменты этой публикации. Перевод с венгерского Юдит Дмитриевой.
1964 год
13 июня. …После обеда [в Казани] у нас осталось всего столько времени, чтобы успеть в ближайший аэропорт, который почти что находится в городе, и на аэротачке типа ЛИ-2 впятером… подняться в татарское воздушное пространство, чтобы, следуя серебристой полосе Волги, через 40 минут приземлиться в аэропорту Чебоксар.
Из одного приятного сюрприза попадаем прямо во второй и третий, доказывающие, что чуваши – самые заботливые хозяева, самые лучшие организаторы и самые пунктуальные существа во всем Поволжье. Одним словом, приветствия, цветы, телерепортеры, радио, интервью уже в аэропорту.
Чувашская столица со 150-тысячным населением оставляет очень приятные впечатления со своими четырех-, пятиэтажными домами, оживленным движением, ухоженными парками и аллеями. Заметно чище, ухоженнее, чем то, что до этого видели в «великой стране». В гостинице номер с ванной, еда по заказу (!), молоко, соки, газировка, а с балкона видна Волга.
Что будет со мной, если и дальше так пойдет?
17 июня. Сплошные выступления. Я – в фотографиях – появляюсь в здешней чувашской и русской газете, а также выступаю по Чувашскому телевидению. Эту передачу, конечно, я не увидел. Рано отправляемся на запад…
…Околица, открывающиеся ворота, и мы уже находимся в тихом Малом Карачкино (Ядринский район. – Прим. ред.). Располагаемся на траве, окружающей здание клуба, переделанное из церкви. Не пройдет и часа, как появятся четыре женщины 50–60 лет во всем черном и по очереди исполнят песни такой же тональности, как это сделали 6 лет назад горные марийцы.
Угнетает тот факт, что и здесь очевидны следы трахомы.
Наше следующее пристанище – Малые Тюмерли. Здесь меня поражает незрячий молодой человек. Во дворе своей черной избы без единой мебели, где в зыбке, качающейся на ветке дерева, спит его сын, он играет на трех разных «музыкальных инструментах»: 1. свистульке из листьев дерева, 2. скрепленных проволокой кусках железа, 3. костяной дудочке.
19 июня. В Яльчиках нас принимает отставной полковник со своей второй, молодой женой. Чтобы нам лучше работалось, они сразу переоборудовали свою комнату: шифоньер переставили на середину комнаты, хотя мы и не просили. Так, по крайней мере, в нашем распоряжении стало два помещения. За два часа я записываю двадцать песен у пяти певцов.
На полдник: водка, редиска, суп, а также солдатское приветствие и песня для хорошего настроения. Посещение достопримечательности деревни: родника в овраге. Оттуда я, как и все местные, несу домой на коромысле два ведра чистой воды. Кому-нибудь да пригодится из нас.
20 июня. Насыщенный день. Сначала: пешком в радиокомитет, где за 30 рублей спел 4 песни к своему завтрашнему выступлению.
Потом: на машине в Шоршелы, в родное село третьего по счету советского космонавта, чуваша по происхождению, Николаева. Недавно его матери построили кирпичный дом и провели бетонную дорогу, чтобы мать Героя не ходила по грязи.
Женщина хорошо нас принимает и угощает только что сваренным пивом. Пока я уничтожаю пиво, она мне показывает двухметровую мягкую игрушку мишку: подарок ее сыну из Берлина. Она бы и спела нам, если бы не одно обстоятельство – сегодня годовщина смерти ее мужа. Однако она охотно говорит с нами.
Вместо нее – в школе – спел друг космонавта. Записав 227 песен, я завершаю сбор марийских и чувашских песен за 1964 год.
Стандартный обед в доме учителя: водка, яйцо, рыба, хлеб, водка.
После обеда уже в Чебоксарской художественной галерее рассматриваю последний «урожай» кистей художников. Явно по местному обычаю опять получаю в подарок галстук.
Вечером официальное прощание в обкоме партии. Для большей торжественности сначала мы беседуем за «зеленым» столом. За этим следует обильнейший ужин… Официальный перевод решительно мешает мне. Кажется, без него я лучше понимаю типовые русские предложения.
Ночью на машине едем домой. Однако мне предстоит еще переписать 15 мелодий, тогда будет итого 173 + записанных 227 = ровно 400.
1966 год
12 сентября. …Из самолета уже виднелась армия телевизионщиков, сотрудников радиовещания и журналистов. За ними стояли ряды встречающих нас с букетами людей. Габор Берецки (исследователь поволжско-финских языков, народной поэзии и этимологии, вместе с Ласло Викаром участвовал в фольклорных экспедициях по Поволжью. – Прим. Г. Николаева) позже говорил, что его за 38 лет столько не фотографировали, сколько в эти минуты.
…Город по-настоящему хорош, ухожен, чист. С 1964 года ввели в эксплуатацию три новые троллейбусные линии. На ближайших холмах дома нового микрорайона, цветущие парки, полезные подземные переходы и бравый Чапаев – из бронзы. Что еще надо?
…На столе нашего рабочего кабинета виноград и сладости, в продаже карты и открытки, в ресторане – соль великолепна, а рядом с гостиничным умывальником мыло и разовое полотенце… На стене номера термометр, есть несколько картин, стол с инкрустацией и полированный, а ключ от комнаты – маленький. По моим наблюдениям, ключ маленький – культура большая.
17 сентября. (Шемуршинский район). Краткий визит первого секретаря [райкома партии]. …После этого на вездеходе быстро доезжаем до Большого Буянова. Перед строящейся школой стоит тарантас старого образца. Габор быстро становится рядом, а я снимаю фотоаппаратом, чтобы у него осталась память о необыкновенном экипаже, напоминающем времена Толстого.
Позже – в необитаемом доме – два бухгалтера и одна уборщица исполняют нам песни и весьма неплохо.
Сейчас ведь нелегко найти певцов, все собирают картошку. Надо воспользоваться погодой, пока не наступила долгая, лютая зима.
…Дальше сохой пашет свой огород старый аксакал. Трудно сказать, кто из них худее, он или его кляча. С достоинством мучаются оба.
На обед обратно возвращаемся в Шемуршу, потом с другим сопровождающим отправляемся в противоположную сторону.
В Мордовских Тюках, в деревне, разделенной оврагом на две части, в течение часа ничего не происходит, лишь двое подвыпивших лиц вьются вокруг нас. То справа, то слева рассматривают нас. Позже один из них спрашивает: не приехали ли мы к ним, чтобы провести электричество? ведь давно обещано, что наступит коммунизм. Они настолько пьяны, что еле ворочают языком, однако все же поняли, что мы не есть долгожданные электрики.
Постепенно смеркается. Старый мужчина с бородой и молодая женщина при свете керосиновой лампы большими буквами записывают тексты песен. Завтра отправляемся обратно на север.
