Художник КАРАЧАРСКОВ: В деревне еще есть с кого писать…

Вот уже почти 20 лет он живет на два дома – городской и деревенский. Каждую пятницу, как по графику, Николай Прокофьевич спешит на автобус в свою родную Шадриху, что в Порецком районе. В середине недели возвращается в Чебоксары, а потом – снова в деревню.
Одного из самых именитых живописцев республики, народного художника Чувашии и заслуженного художника России Н. Карачарскова лишний раз представлять не надо. Но мы решили побеседовать с ним не о современном состоянии и будущем изобразительного искусства, а о нашем селе. Высказаться по этому поводу Николай Прокофьевич, думается, имеет полное право. И потому, что он является как бы наполовину деревенским, и потому, что сельская тема в его творчестве всегда была одной из главных.
– В 1991 году на Акатуе в Порецком ко мне подошли пожилые землячки и говорят: «Николай, спаси наш клуб!» Оказалось, его хотят перепрофилировать в конюшню… Что ж, решил взяться. Написал письмо в рай-исполком с просьбой передать мне помещение, где будет художественная галерея. Мне его не передали, а продали по тем деньгам за 90 тысяч рублей. Вот с тех пор и живу на два дома. Кроме галереи я построил рядом еще и часовню, вдобавок восстановил избу под этнографический музей. На фасаде – деревянная резьба 1895 года изготовления. Но галерея, как вы знаете, несколько лет назад сгорела, и сейчас я заканчиваю ее восстановление. Надо успеть к августу – на наш престольный праздник Спас Преображения будем отмечать 420 лет Шадрихи. Я ведь еще и староста деревни.
– Живете Вы, я знаю, в этой раритетной избе… Огородом занимаетесь?
– Раньше супруга занималась, но после пожара перестала. Хлопочу сейчас в основном в парке рядом с галереей, который сам заложил и пополняю его. Десятка три елей в нем растут, сирень…
– За два десятилетия Вы действительно потратили и продолжаете тратить, без преувеличения, титанические усилия для облагораживания своей малой родины. Но для кого, кто сможет все это потом хотя бы сберечь, если уж не приумножить? Я Ваш земляк и не понаслышке знаю, что Засурье, где расположена Шадриха, давно в хроническом упадке. Деревня стареет, людям толком заняться нечем, абы до куска хлеба, не до красоты.
– Вопрос грустный… Сейчас в Шадрихе насчитывается где-то 38 домов, три десятка из них жилые. Но половина – это дачи, куда хозяева приезжают весной и летом. В остальных живут в основном пенсионеры. Но не только! Есть семья Суслиных, Николай и Ольга. Они, правда, приезжие, из Шумерли, но вот они-то показывают, как надо и можно жить в деревне. Знаете, эти Суслины – моя радость и мое удивление. Как пашут, как работают! В хозяйстве у них голов десять коров и бычков, гуси, пасека семей на сорок. Причем пчелами занимается Ольга – потрясающий пчеловод. А возьмите 70-летнего Михаила Щербакова… Живет один, вином иногда балуется, но держит пять коз, кроликов.
– Выходит, постоянным жалобам иных сельчан, что их реформами загнали в безысходность, оттого, мол, и пьют, не вполне можно верить?

– Рядом с Шадрихой есть село Кудеиха. Когда-то это была центральная усадьба сов-хоза «Засурский». Там до сих пор мужиков в отличие от Шадрихи немало. Но, знаете, с этой Кудеихой я никак не могу найти общего языка. Мужики 40–50-летние имеют свои дома, подворья, на которых шаром покати – ни скотины, ничего… Живут, пьют, полностью разучились не просто нормально работать, а вообще что-либо делать.
Я пытаюсь по мере возможностей как-то помочь односельчанам, но иной раз наталкиваюсь на непонятные вещи. Один земляк попросил помочь с кредитом – хотел заняться землей. Пошел я в банк, а там говорят, мол, этот человек когда-то сидел, поэтому не дают заем… Уж не знаю, возможно, по их банковским условиям и предусмотрена такая фильтрация при выдаче кредитов, но если действительно предусмотрена, то это, извините, глупость. Как же теперь человеку встать на твердый путь, если его так вот отшвыривают… Другой работы ведь в деревне нет.
Так что и одних только мужиков винить я бы не стал. По-моему, и районное руководство не очень-то нацелено на то, чтобы более эффективно организовать сельское хозяйство. Все идет как бы по инерции, причем все эти 20 лет. Администрация занимает несколько этажей, людей масса, а реального проку маловато. С культурой тоже не все в порядке, хотя по цифрам, наверное, она развивается.
– Кстати, о культуре… Есть такая радикальная точка зрения, что, возможно, культура никому уже и не нужна, особенно на селе, где сейчас приходится думать только о хлебе насущном. Да, тем, кто занимается в администрациях культурой, конечно, приходится как-то отражать свою деятельность в отчетах. Отсюда численность читателей в библиотеках, иной раз чуть ли не превышающая численность всего местного населения. Стоит ли тратить народные деньги на то, что народу-то уже и не нужно?
– Мы пожинаем плоды того раннедемократического периода, когда культуру действительно объявили ненужной, невостребованной. У людей убрали эту востребованность. В начале лихих 90-х я был депутатом тогда еще Верховного Совета республики. А сейчас посмотрите: в местных собраниях депутатов работники культуры представлены слабо, хотя именно собрания утверждают ассигнования на культуру.
И речь тут не только о клубах, но и о живописи. Вы наверняка помните, что в 70-е годы была такая бригада художников «Сельские зори», куда я входил. Мы колесили по всей Чувашии, месяцами жили в деревнях, потом возили выставки по республике.
– Да, помню, работали Вы в колхозе «Янгорчино» Вурнарского района, бывал там у Вас попутно по журналистским делам. Помню галерею портретов местных крестьян – колоритные, мудрые лица.
– А как они были польщены, когда сюжет об этой галерее и их лица показали в программе «Время» на весь Советский Союз! Почему бы сейчас не возродить подобные «Зори»? Я вот все собираюсь обратиться с этим к Президенту республики.
– Полагаете, сейчас есть с кого в деревне писать? Со спившихся мужиков или отходников в Москву на заработки, наезжающих домой два раза в год?
– Не надо утрировать, писать еще есть с кого – говорю вам как художник. Есть те же Суслины, другие вполне нормальные люди, и их немало, что бы ни говорили. Спившиеся, кстати, встречались и тогда, в советское время – я же шесть лет жил в Янгорчине, видел. Может, просто их было поменьше, чем сейчас.
– И что Вы хотите предложить Президенту?
– Да хотя бы то, чтобы он дал команду главам райадминистраций обеспечивать художников транспортом для доставки картин на выставки.
– Для этого есть соответствующие ведомства.
– Конечно, но хочется внимания, так сказать, к творческому сопровождению сельских реформ на высоком уровне. Ни один художник не откажется выехать на село с выставкой.
– Что же, по-Вашему, ждет наше село в ближайшем будущем? Снова, как в 90-х годах, спад или все же трудное, мучительное, но возрождение?
– Вы знаете, в нашей республике в отличие от других регионов сельское хозяйство, по моим наблюдениям, находится в более благополучном состоянии независимо от тех издержек, о которых сказано выше. Нашей власти значительно легче поднимать село. Есть у нас, правда, пока и заброшенные земли, но это мизер по сравнению с некоторыми соседними губерниями, где чуть ли не сплошная целина. А поднимать село надо, подключая не только бизнес-проекты, но и нас, деятелей искусств. Я все еще надеюсь, что и от духовного влияния есть польза для человека от сохи.