Люди, живущие в одном доме, на одной улице – это не просто соседи, это реальная общественная сила, помогающая сделать жизнь лучше, комфортнее, безопаснее. Недавно в Роттердаме прошла международная конференция соседских сообществ (их еще называют «комьюнити»). В числе гостей был и президент Кливлендского фонда «Community Partners» г-н Энтони Уэббер. Наш корреспондент побеседовала с ним.
ЧТО МОГУТ СОСЕДИ?
– Г-н Уэббер, какие задачи решают соседские сообщества?
– Самые разные. В таких больших городских ареалах, как Кливленд, остро стоит проблема бедности. Люди с небольшими доходами нуждаются в дешевых, а то и бесплатных социальных услугах. Общины как раз в этом и помогают. Другое. В нашу страну по-прежнему приезжает много эмигрантов, которым надо интегрироваться в американскую культуру. Соседские общины помогают малообеспеченным семьям снизить плату за аренду, коммунальные расходы и для этого привлекают к сотрудничеству муниципальные структуры, частные фонды, банки. Есть и еще одна проблема – уличная преступность…
– И что могут с этим сделать соседские сообщества?
– Разработана целая система предупредительных мер. Обязанности возложены и на граждан, и на власть – стражей порядка. И хотя у обеих сторон возможности разные, они взаимодействуют друг с другом, стены между ними нет. Критике подвергается и работа полицейских, но точно так можем спросить и у жителей: а сами-то вы что сделали, чтобы в районе стало спокойнее? И, знаете, уже есть результаты – число квартирных краж заметно снижается.
– Но если дом, как говорится, крепость, то улица все-таки открытое пространство?
– Чувство опасности в крови у американцев. Такова уж наша история. Ведь стало привычкой, прежде чем выйти на улицу, выглянуть из окна, нет ли чего подозрительного. А уже на улице оглянуться, мало ли чего. И играющие дети – всегда под присмотром, неважно, свои ли они, чужие. Вот потому люди там, где живут, и объединяются в группы, хотя бы для того, чтобы дежурить на улице. Кстати, даже есть специальные курсы, где учат, как себя вести в той или иной ситуации. Скажем, крутится у дома какая-то подозрительная группа подростков, машина с чужими номерами почему-то остановилась у дома и неоправданно долго не уезжает… Мгновенно раздается звонок в полицию, это уже рефлекс. А те без всяких формальностей, заявлений и прочего немедленно выезжают на место.
РУКА ОБ РУКУ
– Давайте все-таки вернемся к повседневной практике соседских общин. Так как они создаются?
– Объединяющим центром обычно бывает школа. Это понятно. Среди нас есть бизнесмены, врачи, юристы, рабочие, но, прежде всего мы – родители, и наши дети учатся вместе. Учебные учреждения сейчас как раз и стали общественными центрами районов. Участие в комьюнити – дело сугубо добровольное. Приходи и делай то, что можешь. Что ты считаешь нужным для себя и полезным для других.
– Сколько общин в Кливленде?
– 160. Каждая работает на своей территории. Но у каждого сообщества – свои интересы: одних волнует благоустройство территории, других – образование детей, третьих – организация праздников, воскресных базаров, четвертых – состояние дорог… Объединяют они 60 процентов населения нашего города. Это понятно: можно не участвовать в общественной жизни, замкнуться на собственных проблемах. Но о людях, которым безразлично то, что их окружает, в обществе уже складывается мнение: это аутсайдер. Так общественная активность становится престижной, влияет на карьеру человека.
– И какие же рычаги воздействия у общин?
– Я живу в новом районе, в нем пять тысяч индивидуальных домов и еще сотни две многоквартирных, где жилье арендуется. В нашей общине сейчас 22 тысячи жителей, и число их постоянно растет. Так вот, местные власти не мыслят своей работы без сотрудничества с комьюнити. Становится традицией создание совместных инициативных проектов, где участвуют община и поликлиника, община и пожарная дружина, община и библиотека.
ОТЧЕТАМИ НЕ МУЧАЕМ
– Вы возглавляете организацию «Community Partners». Ее задача, как я понимаю, поддержка общин. В чем она состоит?
– Мы помогаем грамотно реализовать тот или иной проект, находим для этого средства. Иными словами, организация – как бы мостик между гражданами и властью, гражданами и бизнесом. Деньги дают различные фонды, частные лица, кстати, и сами члены общин. Мы же контролируем, как и на что уходят эти средства.
– Бюрократическая структура…
– Вовсе нет. Мы априори уверены, что деньги тратятся с пользой для граждан. А потому – минимум отчетностей и всяких комиссий. Ведь только доверие может быть главным стимулом развития общественной работы.
– Ну да, обратная связь: граждане видят, что с ними считаются, и охотнее занимаются коллективными делами. В нашей стране мы только строим гражданское общество. Трудно строим. Законы декларируют широкие возможности самоуправления, но на деле общественные организации не вылезают из проверок.
– Мне трудно судить о жизни в России, но, может, ваши граждане просто не доверяют власти? Нужен большой и успешный опыт совместной работы, только тогда придет взаимопонимание. Это относится в первую очередь к территориальному самоуправлению. Недавно был принят новый устав нашего города, расширивший и без того немалые возможности некоммерческих независимых организаций. Речь идет, прежде всего, о возведении многоквартирных домов для малообеспеченных. Мы разработали финансовый механизм такого участия. Понятно, что квартиры там недорогие. Непосредственно реализацией проекта занялись сами общины: им передаются дома, и они ищут для них арендаторов. Ведь люди заинтересованы в приятных соседях.
А КАК ЖЕ КРИЗИС?
– Но ведь именно с дешевого жилья, сверхдоступных ипотек и пошла первая волна финансового кризиса…
– Больная тема. Да, многие горожане, купившие дома в рассрочку, вынуждены были их покинуть. К сожалению, никто не подумал о последствиях: пустующие площади сразу же стали заниматься без-домными и рабочими-нелегалами. Бедные и благополучные районы как бы «перемешались». Выросла преступность, а вслед за ней – наркомания и проституция. Иначе говоря, от ипотечного кризиса пострадали не только заемщики, но и все жители города. Тогда-то власти и обратились к соседским сообществам – мол, помогите!
– Но что они могут сделать?
– Прежде всего – сохранить дома за их владельцами. Комьюнити обращаются в кредитные учреждения с просьбой смягчить или отложить санкции, информируют власти о чужаках, которые незаконно вселились в дома, усиливают собственное дежурство, чтобы как-то защитить людей от криминала. То, что многие из обанкротившихся собственников не остались на улице, – наша заслуга.
СТУПЕНЬКА СОЦИАЛЬНОГО ЛИФТА
– Скажите, а есть ли некий водораздел, так сказать, между муниципальной и общественной деятельностью?
– Общественная работа уважаема и авторитетна. Твоему мнению доверяют, с ним считаются. А это в свою очередь – стимул ею заниматься. В городском совете Кливленда – 15 человек, и знаете, сколько вышло из общин? Восемь! Это больше половины! Понятно, что горожане за них проголосовали – они же свои, знают их проблемы.
– Когда-то у нас говорили: «кузница кадров»…
– Такое определение мне нравится. Кто, как не сосед, лучше знает жизнь вокруг себя? Не чиновник же, пришедший со стороны. Работа в комьюнити – первая ступенька социального лифта. Именно через общины люди могут скорее попасть во властные структуры, сделать политическую карьеру. Американцы все больше понимают, что трансформация общества возможна лишь в том случае, если движение будет с двух сторон: со стороны власти и со стороны граждан. И в этом – гарантия того, что соседские объединения, помогающие реально перестраивать и улучшать жизнь людей, будут расти и развиваться.
Ю. МОГИЛЕВСКАЯ.
(Московская жилищная газета «Квартирный ряд», от 6.09.2012. Печатается с сокращениями).