Редакционные будни только внешне похожи друг на друга. А на самом деле каждый день полон уникальных, драматических, а порой и забавных событий. Долгие годы собираю всевозможные журналистские байки из жизни родной редакции, и грех некоторыми из них не поделиться с читателями в честь выхода 25тысячного номера.
СЛЕСАРЬ ПЕТРОВ НА МЕСТЕ ГЕНСЕКА
В этот день вся редакция «СЧ» не могла работать. Ждали сообщения о чрезвычайном пленуме ЦК КПСС, который должен был избрать нового руководителя партии и страны вместо почившего в бозе дорогого товарища Леонида Ильича Брежнева. Журналисты собрались возле репродуктора, нервно курили и слушали траурную музыку. Наконец раздался торжественный голос диктора: «Сегодня в Москве состоялся пленум ЦК КПСС. Генеральным секретарем нашей партии единогласно избран…» Вдруг в стареньком ящике чтото щелкнуло, включилась внутренняя трансляция издательства, и секретарша прорычала на все здание: «Слесаря Петрова! Слесаря Петрова! Слесаря Петрова срочно вызывают к директору! Повторяю…»
Публика вокруг просто онемела. В ящике снова чтото щелкнуло, но из чрева раздалась лишь музыка Бетховена. Нервы одного из коллег не выдержали, и ударом кулака он разбил несчастный приемник.
УКРАДЕННАЯ БУКВА
Однажды из «СЧ» украли букву! И украл ее рабочий-печатник, которому эта буква очень не понравилась. А суть была вот в чем.
Накануне милиция поймала несколько полиграфистов, которые на вокзале продавали бракованные газеты. Печать во второй половине 80х пользовалась огромным спросом. И левый товар шел с утра нарасхват. О ЧП сообщили в редакцию и в издательство. Корреспондент отдела информации подготовил заметку, в которой указал фамилию похитителя газет. А тот после профилактической беседы в милиции вышел на работу в ночную смену. И, налаживая оборудование для печатания «СЧ», он прочитал о себе.
А в те времена люди близко к сердцу принимали негативные отзывы о себе в печати. Порой их боялись больше любого другого наказания. И печатник слегка поковырялся в собственном инициале. Была буква М, получилась буква Н. При тогдашнем горячем наборе это было нетрудно сделать. Текст отливался в металле. А фамилия у злоумышленника была достаточно популярной: то ли Иванов, то ли Петров, то ли Сидоров. И его однофамилец с именем на букву Н работал в том же цехе. Утром он читает заметку и принимает ее на свой счет. Возникает скандал, в ходе которого выясняется, по какой причине из газеты исчез один инициал отрицательного героя и возник другой.
За кражу газет к суду хитроумного печатника привлекать не стали, а вот за воровство буквы с работы уволили.
ГВОЗДЬ НОМЕРА
Утром в редакции раздается звонок.
– Вы главный редактор?
– Я.
– Хочу вас поблагодарить за сегодняшнюю публикацию. Никогда прежде не видел, чтобы тема была разработана так глубоко, чтобы проблемы были поставлены так остро, чтобы человеческие образы были выписаны столь ярко. Статью все обсуждают, про нее все говорят.
– Простите, а какую публикацию вы имеете в виду?
– Как какую? Конечно, про концерт художественной самодеятельности. Это на последней странице, в самом низу. Всего строк тридцать, но каких…
– А вы кто, собственно говоря?
– Как кто, да я ее автор.
ОБЕД ПО РАСПОРЯДКУ
А сей эпизод приключился в годы расцвета борьбы за трудовую дисциплину. В редакции «Советской Чувашии», как и в других учреждениях, даже была создана специальная комиссия, которая должна была наблюдать за безусловным соблюдением распорядка дня. И возглавляла ее очень строгая дама, ветеран редакции, трудившаяся заведующей одного из ведущих отделов.
Именно к ней на выучку направили молодого сотрудника, который пришел на работу в газету после окончания московского университета.
В первый же день ровно в двенадцать он пошел обедать не в типографскую столовку, куда все ходили, а домой. Но в газете так было не принято. Както считалось, что не следует далеко отлучаться от рабочего места, да и опоздать можно с обеденного перерыва.
Коллеги даже стали заключать пари на предмет, опоздает он или вернется вовремя. Заведующая отделом, в котором работал молодой журналист, уже без пяти час расположилась у окна в ожидании своего сотрудника.
Прошло пятнадцать минут, тридцать… Новичок не возвращался. По всем редакционным кабинетам поползли мрачные разговоры. Поведение молодого корреспондента единодушно расценивалось как вызов, подрыв устоев.
Ровно в два на стихийном заседании редколлегии было решено звонить ему домой.
Трубку подняла мама. Завотделом деликатно поинтересовалась у нее, дома ли Вячеслав Витальевич.
– Да, дома, – сухо подтвердили на другом конце провода.
– Нельзя ли его пригласить к телефону, — с удивительной выдержкой попросила завотделом.
– Видите ли, – также деликатно ответила ей мама корреспондента, – Вячеслав Витальевич сейчас после обеда отдыхает. И я не знаю, насколько удобно его будет беспокоить.
В этом месте беседы трубка выпала из железных рук ветерана редакции. Вечером она написала заявление с просьбой освободить ее от обязанностей председателя комиссии по контролю за соблюдением трудовой дисциплины.