РЫЦАРЬ ЯЗЫКОЗНАНИЯ

В далеком 1953 году в одну из аудиторий Чувашского педагогического института вошел строгого вида, элегантный, подтянутый, усатый мужчина на костылях. Уверенно прошел к кафедре.

– Меня зовут Александром Сергеевичем, – окинув орлиным взором притихший зал, сказал он и после небольшой паузы добавил: – Но не Пушкин, а Уськин. Вместе с вами сегодня начнем изучать курс общего языкознания.

НЕ ТА МАТЬ, ЧТО РОДИЛА…

Нам, студентам историко­филологического факультета, очень повезло. Все пять лет учебы важнейшие дисциплины читал нам декан факультета, недавно вернувшийся из Москвы кандидатом филологических наук, Александр Сергеевич Уськин – талантливый ученый, педагог от бога.

Судьба не баловала его. Кто был его отцом, мать не говорила. Проводив мужа в 1914 году на Первую империалистическую войну и не дождавшись за шесть лет ни одного письма, она родила мальчика. Пропавший солдат вернулся из австрийского плена, когда младенцу исполнилось полгода, и не захотел иметь с ним дело. Тогда родная мать отнесла малыша другой женщине на хутор в пяти верстах от Батырева. Перасковья Романовна, родившая пятерых сыновей, которые рано ушли из жизни, и трех дочерей, три года кормила грудью приемного сына Сашу.

Удивительно доброе было сердце у этой простой чувашской женщины. Когда в 1941 году тяжелораненый Александр лечился в госпитале в Казани, а на дворе трещали сорокапятиградусные морозы, не знавшая русского языка Перасковья Романовна разыскала-­таки в чужом городе любимого Сашу и, как могла, поддержала его.

«ВРАГ НАРОДА»

В школе, а затем в Батыревском педучилище Саша был одним из лучших учеников. Но и на танцах ему не было равных, и на спортивной площадке. Правда, без неприятностей и тогда не обошлось. В 1937 году его исключили из комсомола как «националиста», читавшего на торжественных вечерах в училище проникновенные стихи поэта­земляка Васьлея Митты и имевшего связь с другим «врагом народа» – В. Красновым­Асли, который подарил ему свой роман «Вутра» с дарственной надписью. Осудили Александра и за «диверсию» – нечаянно уронил и разбил ртутный градусник, и за «есенинщину» – кто­то донес, как пристально он рассматривал в журнале портрет великого русского поэта. В 1938 году ЦК ВЛКСМ восстановил его в рядах комсомола (кстати, членский билет он так и не сдал – настолько был уверен, что справедливость восторжествует).

Работал Уськин деревенским учителем, пока не началась война. В Красной Армии стал артиллеристом. Под Вязьмой попал в плен, но сумел бежать. Сорок суток пробивался к своим. Потом еще месяц особисты допрашивали бойца, пока, наконец, не поверили, что не шпион.

АМПУТАЦИЯ

Снова фронт. В декабре 1941 года Александр получил тяжелое ранение в обе ноги и был отправлен в тыл. Обошлось без ампутации, но надежды на возвращение на фронт было мало. С постели вставал с трудом, двигался еле­еле, правая нога почти не сгибалась. Врачи предложили ему вернуться домой – отказался: «Я должен встать в строй!» И ведь добился своего после долгих, мучительных тренировок.

Летом 1942 года Уськина выписали из госпиталя досрочно. А уже через три месяца он совершал семидесятикилометровый учебный марш и, как всегда, шел впереди. И ведь командиры человека этого ценили, отправили в Днепропетровское артучилище, там предложили остаться преподавать. Отказался наотрез и снова на фронт. За два с половиной месяца до Победы под Краковом Александр был снова опасно ранен в обе ноги. Правую пришлось ампутировать.

Тяжелые мысли, как сам он вспоминал, конечно, угнетали. Не погонять теперь в футбол, любимую «чечетку» не отбить, не походить на лыжах… Однако собрал в кулак волю, отбросил сомнения и поступил в Чувашский пединститут, благо учителем мечтал быть с детства. Учился, естественно, на отлично, но и в спортзале нередким гостем был – занимался на гимнастическом коне и на брусьях. Даже танцплощадку стороной не обходил. Вот что рассказала мне одна дама, которая училась вместе с Александром Сергеевичем:

– Однажды на студенческом балу все мы были поражены, заметив, что Уськин вальсирует в паре с милой девушкой. Без костылей, только на протезе. Каково ему было выносить боль, лишь бы вспомнить вальсы юности!

Я после напомнил ему об этом случае. Александр Сергеевич лишь улыбнулся в свои роскошные усы:

– Да, наверное, с кем-­то спутали…

ЗАБУДЬ, ЧТО ТЫ КАНДИДАТ

Окончив вуз, в 1949 году Уськин стал здесь же преподавателем кафедры русского языка. Но жажда знаний привела его в Москву в аспирантуру при Институте русского языка Академии наук СССР. Его научный руководитель, ученый­-лингвист с мировым именем, профессор Александр Александрович Реформатский отзывался о нем как о высокоодаренном исследователе. И его буквально на части рвали ведущие научные центры и вузы Советского Союза. Но Уськин вернулся в родную Чувашию.

Это была личность уникальная, неповторимая, недаром о нем чуть ли не легенды ходят. Студенты просто обожали его. И недоумевали, почему он докторскую не защищает. Версии выдвигались разные, но, возможно, он просто выбрал для себя иную стезю – наставническую. Недаром, будучи заместителем декана историко­филологического факультета, если вчерашний аспирант возвращался на кафедру кандидатом наук, Александр Сергеевич прекращал любое совещание и, уводя новоиспеченного ученого в свободную аудиторию, первым делом говорил: «Отныне забудь, что ты кандидат, думай о докторской».

И действительно, с его помощью потом они успешно защищали докторские диссертации.

Даже воспоминания о таких светлых, ярких личностях способны сделать жизнь лучше, потому что будят в человеке желание подражать им.

В. РОМАНОВ,

член Союза журналистов России, староста группы «А» русско­чувашского

отделения историко­филологического факультета ЧГПИ им. И.Я. Яковлева в 1953­1958 годах.