Ольга ЕГОРОВА: бег в никуда?

На днях газета «Советский Спорт» опубликовала большое интервью журналиста Елены Савоничевой с двукратной чемпионкой мира в беге на длинные дистанции из Чувашии Ольгой Егоровой и ее супругом, а также личным тренером Николаем Анисимовым.
39-летняя Егорова, как известно, до недавнего времени была директором Новочебоксарской ДЮСШ №1. «2500 занимающихся, 13 отделений, 120 человек в штате. Я возвращалась в восемь вечера домой и падала. В апреле уволилась. Решила – хочу жить», – приводит слова Ольги Николаевны издание. И поясняет, что конкретно подразумевает именитая спортсменка под этим самым «жить»: бегать вечерами с мужем и дочкой Женей в лесу. Присматривать за фитнес-центром, который супруги решили построить десять лет назад. Съездить в деревню под Нижним Новгородом. Там рыбалка, у отца дом, гуси и кролики. И бабушка, которой 87 лет.
Как фамилия? Будешь тренироваться!
Ну, а супруг Николай Иванович работает преподавателем на кафедре физвоспитания в ЧГПУ и на вопрос: «Как к вам попала Оля?» – отвечает так: «Оля дралась дома с младшей сестренкой и мать ее привела в Новочебоксарский спорткомплекс заниматься теннисом. А им на вахте говорят: «У нас тут открывается манеж…». Пошли посмотреть. А в манеже – красное покрытие, все блестит. Так случайно Оля попала ко мне. Я за этой девочкой не смотрел. У меня ведь приходило до 67 человек на занятия. Однажды провожу эстафету, одна девочка берет палочку последней – и прибегает первой! Вижу ее впервые: «Как фамилия?» – «Егорова». – «Будешь тренироваться. Не пропускай».
На юниорском чемпионате Европы я планировал Оле результат 4 минуты 25 секунд в беге на 1500 м. А она 4.14 пробежала и взяла «бронзу»! Нам обоим за это дали премии, мне сразу двухкомнатную квартиру выделили».
– Когда вы на Олю впервые стали засматриваться как на девушку?
– Ехали в 1987 году на турнир в Брянск, стал я думать: «Неплохо бы на ней жениться». А Оля училась в 9-м классе. Потом начал ревновать. Жду на тренировке – ее нет. Прихожу к ней домой, а там мальчик сидит! Меня затрясло. Не мог ее представить девушкой другого парня. Я всегда видел Олю только рядом с собой. Все думал: разрешит мне поцеловать ее или нет? Однажды в гостях у моего друга, не говоря ни о чем, просто молча прикоснулся к ее губам и поцеловал.
В 1992-м я на работе сказал: «Все. За такую зарплату больше не тренирую!». И уехал шабашить в Германию, работать строителем в фирме по выращиванию деревьев. И мне говорят: «Давай в Гамбург на большую стройку! 120 марок в день будешь получать» (это почти 90 долларов). А у меня в голове – Оля. Звоню: «Что делаешь?» – «Заканчиваю кооперативный институт». – «Замуж не вышла?» – «Нет». – «Будешь тренироваться?» – «Скажете – буду». – «Тренируйся. Я приеду».
Разница у нас была – 15 лет. Я тогда сам себя стеснялся – вздумал на ученице жениться. А в 1994 году не выдержал и сказал Олиной маме: «Так больше продолжаться не может! Свадьба назначена». А мать мне: «Ах, ты такой-сякой! Тебе столько лет, а на ребенке хочешь жениться?!» Оле 22 было. Зато тесть был «за». С тещей же на свадьбе помирились.
ЧЕМПИОНКА НАПЕРЕКОР
Егорова: «Поступив в институт, я тем же летом поехала на юниорский чемпионат Европы в Югославию. После юниорского возраста я… забеременела, и муж сказал: «Рожай!». Но у нас не хватало денег».
Анисимов: «Оля осталась в шаге от отбора на Олимпийские игры 1996 года. Я не мог ее тренировать: надо было зарабатывать деньги, чтобы прокормиться. Продал свою «копейку» за 1300 марок, стал перегонять машины. Тридцать авто перегнал, а потом у меня в гостинице украли паспорт, права и пять с половиной тысяч долларов. Я на эти деньги должен был пригнать человеку машину в Чебоксары в течение месяца.
Он ждать не стал. Двенадцать часов ночи. Стук в дверь. «Открывай! Поговорить надо!» Зашли втроем, вытащили ножи: «Либо деньги, либо похороним здесь». А Оля – в спальне: все слышит, там ребенок орет. Еле уговорил: «Завтра в десять утра у вас будет машина». Утром пошел к своему другу Володе: «Одолжи мне авто. Я тебе через месяц новое пригоню».
Егорова: «Тренировалась два раза в день. Ребенка утром укладывала, а сама – на зарядку на школьный стадион. Пробегала четыре километра, по пути забегала в магазин, брала хлеб, молоко. Стирала белье вручную. Чай утром попила – пока ребенку кашу сваришь, пока в «молочку» сбегаешь, уже обед, борщеца бы навернуть. Но… вот картошка лежит, вот свекла – а времени сварить нет. И на меня иногда такое отчаяние нападало. Сяду на диван и плачу: господи, думаю, хоть кто-нибудь мне сварил бы. А потом встану: «Так. Ладно, размазня! Сейчас сготовлю!».
– В 2001 году вы стали чемпионкой мира наперекор развернутой против вас травле (обвиняли в использовании запрещенных препаратов – «СЧ»). В том числе – и со стороны соперниц. Британка Рэдклифф размахивала плакатом «Мошенники вон!». Румынка Сабо твердила: «У меня нет шансов в состязании с роботами!»
Егорова: «На чемионате в Эдмонтоне спасло то, что я ничего не читала, не слушала. Просто тренировалась и думала: будь что будет».
– Вы можете сказать, что за карьеру ни разу не употребили допинг?
Егорова: «Нет, я так сказать не могу. Думаете, что вы ни разу не принимали допинг? А капли в нос капали? Вот. (Засмеялась.) Наш человек!
ХИМИЯ БОЛЬШИХ УСПЕХОВ
Тем не менее, 22 июля 2009 года за несовпадение ДНК в анализах допинг-проб, сданных за год до этого, семь ведущих российских легкоатлеток, включая Ольгу Егорову, были дисквалифицированы, отлучены от соревнований. 30 апреля 2011 года срок дисквалификации, наложенный Международной ассоциацией легкоатлетических федераций, истек. И супруг Ольги Егоровой согласился рассказать о том, что обычно скрыто от глаз посторонних…
– Мы сидели в Кисловодске на олимпийской базе. Куличенко (экс-тренер сборной России по легкой атлетике. – Прим. ред.) знал, что приедут допинг-офицеры. Но мне сказал: «Вас в списке нет. Вам не надо сдавать пробу». Мы приняли новый препарат (у Оли были проблемы с сердцем). Утром позавтракали. Оля таблетку с чаем выпила. Спускаемся вниз, а по лестнице поднимается государственный тренер: «Вам надо сдавать».
– В 2008-м речь шла о подмене проб. «Не свое» – это чье?
– Работников гостиницы. Это был риск. Я на него не шел. Когда слышал об этом от тренеров, поражался: «Вдруг, – говорю, – они больные?! Обнаружат какую-нибудь болезнь…»
– На вас в сборной давили?
– Разговор был короткий. Или ты с нами: «Ешь!» Или ты не с нами – езжай домой заниматься физкультурой! Такой была и советская система, и сейчас никуда от этого не денешься. Я понимаю гостренеров: перед ними наверху ставят медальный план. Они пообещали 6-7 медалей. Не будет, им скажут «до свидания». Всегда ведь только «золото» интересует… Даже такие великие чемпионы, как Карл Льюис и Эдвин Мозес, и те признавались: они тоже принимали запрещенные препараты.
– Выиграть на высоком уровне – европейском, мировом – без допинга уже невозможно?
– Принимают фармакологию все – но выигрывает тот, кто грамотно тренировался и правильно подошел к старту.
– Почему у одних допинг обнаруживают, а у других – нет?
– Нужно знать, сколько дней ловится тот или иной препарат. Здесь же не то что дни – часы рассчитывают! А в России нет лабораторий для исследования западных препаратов, поэтому и происходят ошибки.
– Может быть у каждого тренера, помимо тетрадки, в которой расписаны тренировки, есть и вторая, где по часам расписан прием лекарств?
– Да. Только этим должен заниматься не тренер, а врач. В приеме восстановителей мы с Олей всегда ориентировались на врачей. Без врача ничего нельзя делать. Хотя тренер Куличенко – великий, у него звериное чутье на фармакологию – нутром чувствует: этому спортсмену именно столько надо, сколько он напишет.
– Куличенко дозы сам рассчитывал?
– С доктором сборных команд России по легкой атлетике. Импортную фармакологию я всегда покупал у них – в сборной, потому что в России ее больше нигде нельзя было купить. Покупая у них, мы были уверены, что все средства хорошие и приведут к успеху.
Одним словом Ольга Егорова говорит: «Я не вернусь в большой спорт. До 60 лет бегать и сразу ложиться в гроб?! Спорт существует для красивых и молодых. Я набегалась. Мой спорт – бег в никуда».