Жизнь по долгу и совести

Г.М. Пилярский начал трудовую деятельность на заводе «Красное Сормово» (г. Горький). Прошел путь от токаря до начальника цеха. В 1956 г. окончил Горьковский политехнический институт по специальности «Литейное производство черных металлов», получил квалификацию инженера-металлурга.
В 1963 г. Георгий Марьянович был принят на Чебоксарский завод тракторных запасных частей заместителем директора по металлургии, затем работал главным инженером, а с 1967 г. по 1980 г. – директором Чебоксарского агрегатного завода.
Приказом министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР от 22 августа 1980 года назначен директором Чебоксарского завода промышленных тракторов.
Награды: два ордена Трудового Красного Знамени, орден Октябрьской Революции, медали «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», «Ветеран труда», трижды награжден Почетной грамотой Президиума Верховного Совета ЧАССР, Почетной грамотой Комитета РФ по машиностроению, Почетной медалью «Борцу за мир», удостоен звания «Заслуженный работник промышленности Чувашской Республики». С 1971 г. по 1975 г. – депутат Верховного Совета ЧАССР.

Станислав Владимирович Шалимов, секретарь партийной организации ЧЗПТ:
«Георгий Марьянович Пилярский – личность, безусловно, выдающаяся. Знавал немало крупных руководителей, но он был директором из директоров. Прекрасный организатор производства. Это аксиома, которая даже не обсуждается. Главная черта его характера – это был человечнейший человек. Хотел бы привести вроде бы и незначительный пример, но он характеризует его как нельзя лучше. Как-то на планерке крепко отчитал провинившегося начальника цеха и объявил ему выговор, лишил квартальной премии. Через полчаса вызывает меня и говорит: «Конечно, он виноват и крепко виноват, но премии лишать не будем. Ведь так мы семью материально накажем. Давай ограничимся выговором». Это я говорю к тому, что жесткость в нем органично сочеталась с человеколюбием. Внешне он казался недоступным и очень строгим, а по сути своей был добрейшей души человек.
Строится громадный завод, возникает миллион проблем, а у каждого работника свои вопросы. Это и квартира, место в детском саду, и так далее. Характерный пример. Конец года, надо сдавать два детских сада. С одним все благополучно, а второй грозит большими неприятностями. Возникает дилемма: принять нельзя, но и не принять невозможно. Подпишешь – открытая приписка, а с этим ох как в те времена было строго, вплоть до исключения из партии, а это для руководителя сродни смертному приговору. «Нет, не буду подписывать!» До конца года остается пять дней. «Придется, – говорит, – подписать». «Как? – поражаюсь я. – Кара жесткая неминуема». «А как мне женщинам в глаза смотреть?» – и поставил-таки свою визу. В противном случае финансирование строительства было бы прекращено, и автоматически объект выбывал из титульного списка. Человек не боялся ответственности. Жестко требовал и с других.
На производстве он пропадал дни и ночи. Давно забыто-позабыто, что суббота – выходной день, но соцкультбыт никогда не оставлял без внимания. При нем были построены десятки общежитий, и он всегда находил время посетить их. До придирчивости был требователен к тому, чтобы общежития были обихожены, оснащены всем необходимым, чтобы все содержалось в надлежащем порядке. Коменданты знали, что Георгий Марьянович может нагрянуть в любое время суток, и соответственно стремились соблюдать чистоту и порядок.
Вспоминается строительство городской бани. Казалось бы, не наш объект и пусть у других голова болит. По проекту она должна была работать на мазуте. Деньги уже израсходованы, и вдруг спохватились, мол, хорошо бы перевести на газ. Идет пленум горкома партии, и Георгий Марьянович поднимает вопрос, дескать, почему райисполком не принимает в строй действующих эту злосчастную баню? А при чем здесь вы, товарищ Пилярский? Как при чем, вскинулся Георгий Марьянович, ведь в новоюжном районе живут мои рабочие и от того, с каким настроением люди приходят на смену, напрямую зависит производительность их труда! Какая помощь требуется городу? Мы готовы оказать любую помощь. Казалось бы, мелочь, но для него мелочей не было».
Иван Иванович Долгушин, заместитель директора ЧЗПТ по бытовым и социальным вопросам и подсобному хозяйству:
«Познакомился с Георгием Марьяновичем Пилярским с приездом на строительство ЧЗПТ в 1973 году. Наша, с позволения сказать, резиденция находилась тогда на территории агрегатного завода. В 1980 году Георгия Марьяновича назначили директором тракторного завода. После отчетно-выборного собрания я оказался в команде Пилярского. Человеком он был разноплановым. Прекрасный специалист, огромный опыт работы. Работалось с ним тяжело и в то же время легко. Тяжело потому, что если на каком-то предприятии где-то, что-то было лучше, чем на тракторном, то всех в землю закопает, но заставит сделать так же, а зачастую даже и лучше. Неуемной энергии был человек.
Вспоминается такой случай. Сдавали жилой дом напротив универмага «Шупашкар». На совместном заседании горисполкома и горкома партии открыто и прямо было сказано руководителям предприятий: «Дадите плотников, маляров и людей других специальностей – получите квартиры, нет – пеняйте на себя». На заседании штаба строительства то и дело слышу упреки в адрес тракторного завода, мол, людей не дает. Ночами, бывало, не спишь, дескать, куда же я попал? У директора нашего нет маляров, нет плотников, а есть токари да фрезеровщики. Пилярский мне одно твердит, мол, нет безвыходных положений, думай, соображай… Вспомнил я тогда, что на строительство глазной больницы в южном поселке «одолжил» строительному тресту около 150 сантехников и электриков. Пришел к управляющему: «Дай маляров и плотников, а то сниму с твоего объекта всех своих людей». Тот за голову схватился: «Со своего объекта снять своих же людей, чтобы направить их на свой же объект, но уже от имени трактористов? Что за круговерть предлагаешь?» Есть, говорю, выход: завтра на горкоме партии скажешь, что ЧЗПТ выделил и маляров, и плотников, дескать, стройтрест премного доволен. Завертелся бедняга, как та ужака на вилах, да деваться некуда. Георгий Марьянович, не ведавший об этих хитросплетениях, на очередном заседании горкома получает в свой адрес слова благодарности с назидательной ноткой, дескать, а говорили, что нет маляров и плотников. Да еще в пример поставили, мол, никто не выделил людей, только тракторный и дал.
Забота о людях труда – главенствующая в нем черта. Не раз слышал от него: «На заводе цех номер один – это столовые, живи и помни об этом». Хотя питанием занимался трест столовых № 2, но так как столовые были ЧЗПТ, спрос в первую очередь был с меня. До сих пор перед глазами живая картинка: на какой-нибудь праздник директор едет на «Волге» в детский сад, сзади грузовик с подарками. Пилярский лично разгружает и вручает детишкам подарки от имени тракторостроителей. Что и говорить, большой души был человек.
На заводе в то время действовала двадцать одна столовая. Только картошки приходилось заготавливать тысячу шестьсот тонн. До пяти тысяч человек одновременно садились обедать. К тому же здесь кормились строители, монтажники. А ведь рабочему человеку к столу подавали не только картошку… Хочу сказать, что Пилярскому до всего было дело. Во время заготовки картофеля он четыре-пять раз приезжал в Яльчикский район, чтобы проследить за ходом работ. Вот такое трепетное отношение к людям.
Или вот еще случай. Вызывает Пилярский, а в кабинете у него представители горкома и райкома партии. Вопросом встретил: «Сколько заготовлено картошки?» «На вчерашний день – 1400 тонн, сколько сейчас – не знаю». – «Сколько продано картофеля населению?» «До того, как меня положили в больницу, было реализовано сорок тонн, а сколько на данный час – не знаю». Вот второй раз: «Не знаю». Смотрю, Пилярский меняется в лице: «Что значит, «Не знаю»! И послал меня совсем далеко. А ларчик, как говорится, просто открывался. Оказывается, он накануне побывал на агрегатном заводе и узнал, что людям продано две машины картофеля. Этот вопиющий, на взгляд Георгия Марьяновича, факт безответственного отношения к нуждам людей и привел его в ярость. В итоге крайним оказался я, что называется, попал под горячую руку. После этого утром звонит его жена Маргарита Ивановна, говорит: «Иван Иванович, ты уж не сердись на него, ты же знаешь, как он тебя любит и уважает. Вот и сейчас места себе не находит, мол, напрасно человека обидел». После этого случая грубого слова в свой адрес не слышал. Поводов же в таком деле, как соцкультбыт, была масса. Самый, казалось бы, пустячный фактик мог перерасти в серьезную проблему. На то она и жизнь.
Сколько раз бывало, вызовет к себе или сам приходит ко мне в кабинет: «Иван, ты такого фрезеровщика знаешь? Так вот, надо бы исхитриться помочь ему. Понимаю, что долго ему еще ждать своей очереди. Но ведь классный специалист, как бы кто его не переманил. Да и не в этом дело, детей у него двое, по углам мыкаются». И вот в этом он был весь – добрейший человек.
В нем напрочь отсутствовал дух стяжательства. Гвоздя с завода не взял. Очень скромный, я бы сказал, болезненно скромный человек. Едет в министерство, а забронировать себе в гостинице место постесняется и стоит себе, бедолага, в общей очереди. Зная эту его черту, мы, члены команды, по возможности старались ненавязчиво оказать ему хоть какую-то услугу в бытовом плане. Были у него дачный участок в три сотки и хибара, которую трудно даже домиком назвать. Как приехал в Чебоксары и получил квартиру, так до сих пор в ней и проживает семья. И обстановка более чем скромная.
Характерный пример. По роду деятельности часто выезжал на испытания тракторов на Крайний Север: в Якутию, а то и в Магадан. А он все в пальтишке ходит. Не стерпел, говорю однажды: «Там же яростные морозы стоят, давай раздобудем тебе дубленку на «Химпроме». «Да что-то неудобно просить для себя. Как-нибудь обойдусь». «Да там же ветки от мороза сворачиваются», – не стерпел я и настоял на своем. Могу побожиться, так в этой дубленке в Чебоксарах его ни разу и не видел. Таким он был щепетильным. Смертельно боялся выделиться от остальных людей. В толпе рабочих его от остальных невозможно было выделить. Да что там говорить, многие работяги по сравнению с ним выглядели пижонами. Или еще: не дай бог с ним в ресторан пойти – кошелек не давал вынуть: «Я больше тебя зарабатываю, я плачу. И не шуметь». (От автора: все участники нашего «круглого стола» дружно поддержали это утверждение).
С.В. Шалимов: «Водитель мой, Пашка, – говорит Пилярский, – вчера переработал, давай попользуемся твоей машиной». Он всех мастеров знал по именам, а надо учитывать, что их было сотни. Ведь численность заводчан в годы его работы достигала 15 тысяч человек».
И.И. Долгушин: «Кто-то сегодня утверждает, что в то время статус генерального директора завода давался от числа работающих. Не уверен. Одно знаю твердо – статус генерального зависел от масштаба поставленной задачи, если хотите – от высших руководителей могучей страны. Да и что говорить – слово «генеральный» происходит от слова «генерал». Он же был настоящим гражданским генералом. Сегодня, смешно сказать, в иной «конторе» бухгалтер и кассир, непременно в этой троице значится и генеральный директор. Что тут скажешь: о времена, о нравы!
Простите, я опять о соцкультбыте. Да и куда мне деваться? Пилярский буквально жил мечтой о создании комбината питания. Все столовые тогда были «доготовочные». Когда построили названный объект, работники столовых вздохнули с облегчением, ибо они уже получали разделанное мясо, чищеную картошку и так далее. Громадное облегчение. Нельзя забывать, что от этого увеличивались сроки и качество приготовления пищи. Комбинат питания таким образом обеспечил поставку полуфабрикатов.
Не могу не вспомнить. При нем в столице пустили троллейбус до завода. Конечная остановка как раз находилась под окнами кабинета Георгия Марьяновича. Меня на ковер: «Доколе мне смотреть на эту вакханалию. На остановке в ожидании не меньше сотни человек стоят после смены. Это же наши люди, семьи их ждут. Поезжай, а лучше вместе поедем в троллейбусное управление». В итоге добились увеличения рейсов, но тут спешным делом возникла другая задача: больничный комплекс завода. Это шестьсот стационарных коек, 960 посещений в день и более тысячи обслуживающего персонала. На очередной планерке Георгий Марьянович в самой жесткой форме потребовал: «Медсанчать завода – цех здоровья. Будьте добры обеспечить ее безупречную работу. Значит, изыскать финансовые и материальные ресурсы!» Да не наш коллектив, попытались возразить некоторые заместители, мол, Министерство здравоохранения курирует вопрос. Ответ был краток: «Наших людей лечат, нам и отвечать!» В итоге партийную организацию медиков поставили на заводской учет, они стали получать места в детских садах и яслях. Все сотрудники медицинского учреждения были обеспечены местами в наших общежитиях. Врачи и медсестры получали от нас квартиры и тринадцатую заработную плату. Понятно, что лучшие специалисты хотели попасть в наше медицинское учреждение. Понятно и то, что министерскими чиновниками от здравоохранения это, мягко сказать, не приветствовалось. Дважды попытались «атаковать» главного врача, надо, дескать, снять с должности. И каждый раз натыкались на жесткий отпор Пилярского: «Делайте свое дело, а наш главврач знает свое дело отменно!» Так и не дал Павлова «на съедение», и у нас он проработал более семнадцати лет и благополучно ушел на пенсию. Да разве бы медики после этого его не зауважали!
Сегодня мало кто из чебоксарцев знает, что за чистоту зимней дороги от универмага «Шупашкар» до машиностроительного завода отвечал ЧЗПТ. Отвечал персонально, и, естественно, все шишки валились на мою голову. «Нет техники», – пытался развести руками. «Думай, соображай! В Москву благо дорога открыта, добывай роторы, грейдеры, да и все, что нужно! Учить мне тебя?» Хотя техника – не мой вопрос.
Еще нюанс – строительство в городе «малосемеек». Мост по проспекту Мира до агрегатного завода Пилярскому удалось «вырвать». Снесли деревню, одних «малосемеек» построили на три тысячи квартир».
С.В. Шалимов: «Я тогда работал уже в другой сфере. Однако сейчас о другом: «Как у завода столь крупного предприятия нет своего пионерского лагеря?» У Пилярского одно на уме – все должно быть в комплексе, завод никому не должен кланяться в ноги, ходить с протянутой рукой. Но тогда действовало Постановление Совета Министров СССР: прекратить строительство объектов соцкультбыта. Председатель правительства Тихонов сам руку приложил. Пилярский стал ходатайствовать в министерстве, помогал чем мог наш бывший министр жилищно-коммунального хозяйства Роберт Анатольевич Ильяной. Упоминаю: у такого гиганта, как «Россельмаш», аналогичный объект, уже стоящий под строительными лесами, прикрыли. Какие круги чиновничьего ада, вплоть до ЦК КПСС, прошел Пилярский, нам неведомо, но он прошел их, и нам разрешили строительство. Или другое – возведение профилактория. У других они находились у черта на куличках, а нам разрешили под боком. Как же это было удобно для людей, сколько слов благодарности! Как говорится: «Понежился, оздоровился, утром на работу!» Увы, все мы грешны, но если у кого из «оздоравливающихся» учует запашок, немедленно выпроваживал не только из профилактория, но и с работы. Жестко, да!»
И.И. Долгушин: «Возвращаюсь к строительству Дворца культуры тракторостроителей. «Табу по всему Союзу», – говорит Пилярский, – что будем делать?» Меня осенила дикая мысль: «Давайте соберем подписи людей». Неслыханная идея по тем временам. Тысяча человек подписалась под документом. И этот «клич» пошел в Москву. Надо же, сыграл свою роль этот документ: разрешили строить Дворец культуры, бассейн и лыжную базу. «Тысяча подписей в Совет Министров СССР – как можно!» Мощная машина КГБ заработала, совет бригадиров в узду взяли, а члены его на своем стояли: «Мы собирали подписи почти две недели!» До первого секретаря обкома КПСС Чувашской АССР дошло. Илья Павлович Прокопьев в ответе Москве был тверд: «Не для Пилярского объекты построены, а для народа чувашского!» Что и говорить, сильные духом были люди рядом с Пилярским».
С.В. Шалимов: «Вдумайтесь только в этот факт. В бытность его директором агрегатного завода в СССР была достигнута наивысшая производительность труда на чугунолитейном производстве. Между нами говоря, он в министерских кругах проходил под именем «танкист». Скорее всего «за проходимость».
И.И. Долгушин: «Опять я про его скромность. Каждому свой век отмерен. Поехали в Горький хоронить отца Георгия Марьяновича. Отведен участок – хуже не бывает! Отца такого человека положить, простите, в лужу! Команда подсуетилась и нашла по своему выбору место. Тут процессия и все такое: «Нам же туда?» «Нет, только здесь!» Он же опять своей скромностью подивил: «Вдруг в этом месте кого-то другого собирались похоронить?»
Я опять о скромности. Костюмы для него, к примеру, шил тесть. Это при том, что в то время завод под его руководством достиг максимальной выработки – 1900 тракторов в год!»
С.В. Шалимов: «И еще – когда он уходил с агрегатного – за ним пошли бы сотни людей. Но он не стал «разорять» родное для него предприятие. Пригласил только личного шофера. Нельзя, как он полагал, менять устоявшуюся структуру, дескать, это только во вред производству – там ведь такие же наши люди. Многие бы за ним потянулись на ЧЗПТ – и рад был бы взять, но не мог перешагнуть через себя, только в отдел кадров. Это вовсе не значит, что он не хотел иметь своих, проверенных, специалистов. При нем были построены три профессионально-технических училища, машиностроительный техникум и открыт факультет в ЧГУ.
Когда я о нем говорю, то на ум приходит одно слово – «бессребреник». На моей памяти он ни разу не бывал на курорте».
И.И. Долгушин: «Как-то во время очередного отпуска три раза достал: надо, дескать, это и другое. Тягостно это стало. На другой год без ведома генерального укатил в отпуск в Кисловодск. Когда приехал, то вопрос: «Что ты такое творишь?» Я категорично сказал: «Георгий Марьянович, сам не умеешь отдыхать, так людям дай!» А он в ответ: «Кисловодск – это хорошо, а как дела у нас на базе «Прометей?» В глазах у меня потемнело: как после теплого моря окунуться в чертов соцкультбыт! «Ты, Иван, пару часов отдохни, но через пару часов выложи мне всю информацию». В тот момент «горела» строящаяся подстанция. Кого только не обегал – нет денег! Несчастные две тысячи найти не могу без директора, начальник ОТиЗ в отказ пошел. Опять планерка. Пилярский призывает меня же к ответственности: «Что решено с объектом?» «Все в порядке, – отвечаю, – ОТиЗ изыскал деньги». Директор от души всех поблагодарил. Вышли из кабинета, а начальник ОТиЗ за голову схватился: «Две тысячи пожалел, а где теперь взять эти десять? Ой непросвет!» Так и сдали подстанцию».
Георгий Николаевич Волков, главный инженер ЧЗПТ:
«На мой взгляд, его жизнь была разделена на две части. Первое – это строительство завода, то есть огромное количество переработки проектной документации, различных согласований…
Чего только нет. Самое главное и мучительное для директора строящегося завода – это когда появляются первые производственные помещения, первая очередь завода, вот тогда эта трудная жизнь директорская кончается и начинается самая трудная пора в его нелегкой биографии. Это пуск производственных площадей, это оснащение оборудованием, это наличие специалистов!.. Где взять технологов, конструкторов, токарей и фрезеровщиков, начальников цехов, масса социальных вопросов: места в общежитиях, содержание детских учреждений, больниц, ну чего только нет! Главное достоинство Георгия Марьяновича, которое проявилось в нем как на «агрегатке», так и на тракторном, – он начинал с решения именно этих вопросов. Этот невыносимо тяжелый труд он вынес с достоинством. Боюсь повториться: Георгий Марьянович был человеком простым и в той же мере сложным. Простой, ибо каждого мастера знал по имени, не говоря уже о начальниках цехов. Знал все их нужды и чаяния. Но человек этот был кремень. Однако его ни в коей мере нельзя относить к категории людей, про которых говорят: «Я начальник – ты дурак».
С ним можно было спорить, доказывать свое, но если ты доказал – он пойдет с тобой до конца. Как в бытность его главным инженером оба этих завода достигли по тем масштабам выдающихся результатов. Например, ЧЗПТ намного превзошел свои проектные мощности в период деятельности Георгия Марьяновича. Завод по количеству выпуска тракторов в день, месяц, год достиг колоссальных результатов. На агрегатном и тракторном в свое время работали талантливые люди. Но все они пришли уже на подготовленную Георгием Марьяновичем Пилярским почву».
Виталий Семенович Аврух, главный энергетик:
«При Пилярском довелось потрудиться как на Чебоксарском агрегатном заводе, так и на ЧЗПТ. Должность хлопотная, кто спорит. Даже побывал в какое-то время заместителем директора по строительству, но спохватился и в нужный час удрал. Как говорится, не в свои сани не садись. С приходом Георгия Марьяновича на «агрегатку» уже велось строительство сталелитейного цеха. Затем он стал крупнейшим руководителем даже по меркам СССР. Представьте – сто десять тысяч тонн литья! Впервые в стране были установлены дугоплавильные печи. Пилярский занял должность заместителя директора по металлургии. Однако пуск в строй сталелитейного цеха был связан уже с его именем.
С переходом его на ЧЗПТ предприятие имело возможность выпускать 220 тысяч тонн литья. Но производство надо было еще запустить. Организаторские способности Георгия Марьяновича сыграли громадную роль. Без литья – нет трактора. До него выпускалось от силы 25–30 тракторов в месяц, а когда он уходил на пенсию, то эта цифра достигла 1900 тракторов, то есть 160 штук в месяц. И надо учесть: одновременно совершенствовалась конструкция трактора.
Более того, строился новоюжный район с огромным количеством социальных учреждений: больничный комплекс, профилакторий, пионерский лагерь. К примеру, база отдыха «Прометей». Ее строили не пришлые строители, а работники завода промтракторов. Сколько лет прошло – база до сих пор на плаву. Кто рискнет худое слово сказать про базу отдыха агрегатного завода на Волге? И все – при Пилярском! Какие силы и возможности находил, скажем, и для запуска пионерских лагерей – знает только Георгий Марьянович. Но он уже не скажет. Но я скажу о другом. В любое время в его ежедневном графике обходов по заводам каждый мог найти себе место. Никогда не скажет: «Некогда». Непременно возьмет «на блокнот», а в нужное время учинит спрос непосредственному руководителю. Сделал, кивнет одобрительно. Не постарался – не жди пощады: «Умом и трудом все мы вместе кормимся заводом, а ты!..»
Приятная в нем еще черта была. Решаешь и решил с ним какой-то вопрос, то это надежно! Никто его от принятого решения уже не сможет «сдвинуть». Какие бы веские доводы ни предлагались, он стоял на своем: «Я слово дал!»
Г.Н. Волков: «Можно о Георгии Марьяновиче вспоминать долго, и все это будет видимо и не понаслышке. К сожалению, опоздал к началу разговора, но тороплюсь уведомить: такого бессребреника жизнь не знавала! Это было для него святое. В коллективном саду три на три квадратных метра табуретку лишнюю для гостя не поставишь. Купил в семидесятых годах «Жигуленок», так им до сих пор его жена иногда и пользуется. Это директор двух огромных заводов!..»
Виктор Васильевич Николаев, начальник автотранспортного цеха:
«Георгий Марьянович был самый уважаемый мной из семи директоров, с которыми довелось сотрудничать. Его требовательность удивительно сочеталась с любовью к людям. К водителям у него было особое уважение: «Если автотранспортный цех работает, то значит, заводской конвейер на ходу». Уважал водительский труд, ценил и любил простой народ. Шоферов знал по именам, а в моем подчинении их было 625 человек. Это для меня немыслимо. А «междугородников» даже по батюшке величал. И то сказать: детали сразу из кузова машины поступали на конвейер. Как-то ждали очень важных запасных частей. Пилярский вызывает и говорит: «Давай поедем навстречу в Горький, что-то случилось с Володей!» В Лысково около столовой поздней ночью нашли водителя. Поесть, передохнуть присел работник перед последним перегоном. На выходе встречается с Георгием Марьяновичем и глаза на лоб. «Володя, ты молодец, но позволь пять ящиков перегрузить в мою машину, до зарезу нужны твои подшипники». Подогнали «Рафик» к борту. Лично генеральный директор перегрузил пять шестидесятикилограммовых упаковок, что ему – русский богатырь под два метра ростом и сажень в плечах. На прощание сказал водителю: «Не спеши, все в ажуре». С тем и распрощались с ошарашенным Володей. И таких примеров человеческого отношения к людям – масса. Не знаю, где и как, но в автотранспортном цехе его звали, за глаза конечно, папой. Такое, согласитесь, надо заслужить. Любил он народ, и ему тем же отвечали. Поражаюсь до сих пор, сколько сил и энергии в нем было. На все его хватало.
Каждый из его заместителей курировал тот или иной цех. Не забыть мне его слова: «Я буду шефствовать над самым сложным и ответственным участком – автотранспортным цехом». Каждую пятницу в конце смены собирались водители в красном уголке. Зная его пунктуальность, сходились минута в минуту. Эти встречи всегда начинались с неизменного вопроса Георгия Марьяновича: «Какие проблемы? Говорите как на духу». И так было в течение шести лет».
В.С. Аврух: «Сейчас руководят так называемые топ-менеджеры, которые мало что понимают в производстве, так как они являются в основном экономистами. Пилярский же в день принимал несколько десятков специалистов самого различного профиля. И с каждым из них генеральный находил общий язык, так как был грамотнейшим инженером. Казалось бы, ему ли заниматься чистотой, извините, туалетов. Вы бы видели, с каким негодованием он отчитывал за это недосмотревшего руководителя. Каждый знал: ему до всего есть дело. Грамотный и талантливый был руководитель».
Г.Н. Волков: «Все меньше и меньше остается людей, которые знали этого выдающегося человека. А знать о нем надо бы очень многим, особенно молодежи. Это пример служения своему делу».

«Круглый стол» вел П. СЫМКИН.