«Он отмеченный…»
Зачастую в документальных картинах возникает ощущение сухости и чрезмерной сдержанности режиссерского высказывания, а информативность, доводы и факты, добытые в закромах архивов и фондов, служат в ущерб художественности, воображению и живости фантазии. В фильме «Айги я есть», показанном 23 мая в кинозале «Сеспель» в рамках XVIII Чебоксарского международного кинофестиваля, все с точностью до наоборот.
Образность, эмоциональность, полет творческой мысли с большим отрывом от земли и кружением в небесных сферах — то, что бесконечно завораживает зрителя и не позволяет отвести глаз от экрана. Бурное московское студенчество и учеба в Литературном институте имени А.М. Горького, работа в музее, где устраивались выставки Казимира Малевича, Марка Шагала и других футуристов, и крепкая дружба с участниками клуба подпольных художников, поэтов и музыкантов — «бедных, но гордых людей»… Особенно впечатляют колоритные натурные съемки, окунающие нас в деревенское детство автора и дающие понять, откуда вышел в мир этот ни на кого не похожий чувашский самородок, где зрел его талант, каким воздухом он дышал.
Нести высокое звание певца своего народа — великая миссия, справиться с которой по плечу далеко не каждому. Можно быть «семи пядей во лбу» и сказать массу весомых слов в искусстве, но не помнить корней и малой родины, тепла материнских рук и отчего дома. В дальнейшем милые сердцу пейзажи, позелененные глубокими лесами, бескрайними полями и травянистыми оврагами, были для Геннадия Николаевича главным источником вдохновения, в какой бы точке мира он не находился. Много думалось и о папе, трудившемся сельским учителем и привившем сыну любовь к чтению и письму, и о маме — грамотной крестьянке, ставшей для Гены настоящей духовной подругой, с которой он взахлеб делился впечатлениями от жизни в столице, первых профессиональных открытий и новых знакомств. Интересно, что дедушка с ее стороны был языческим жрецом и досконально знал все древние обряды и ритуалы, воспитывая детей и внуков в традициях почитания предков, крепкой связи с землей и природой, твердого верования в высшие силы. Все это наложило отпечаток не только на мировоззрение, но и на стиль поэта, на образный ряд и контекстную сторону его произведений.
«…Белым и светлым вторым страна отдыхала причиной была темноте за столом и ради себя тишину создавая дарила не ведая где и кому и бог приближался к своему бытию и уже разрешал нам касаться загадок своих и изредка шутя возвращал нам жизнь чуть-чуть холодную и понятную заново…», — писал он в стихотворении «Отмеченная зима», одном из первых на русском языке. Кстати, его название родилось отнюдь не спонтанно. «Он отмеченный», — говорил про младшего коллегу Борис Пастернак, которого одаренный чувашский парень считал своим наставником и творческим ориентиром. Причем не просто в плане поэтики, метроритмики и слога, но и в отношении самоощущения в культурном пространстве, понимания себя как художника, мастера и творца.
Именно Борис Леонидович во многом помог ему найти собственное «я» (поначалу имело место и подражание Владимиру Маяковскому, и стилизация под народную поэзию) и прийти к тем самым «свободным стихам», которые впоследствии переводились на английский и немецкий, французский и польский, японский и шведский, датский и голландский, венгерский и чешский, словацкий и турецкий. А вот первая публикация за рубежом была в 1962 году в «Молодежной варшавской газете», когда об авангардном поэте из СССР всерьез заговорили в широких кругах. Для человека, который около двух десятков лет писал «в стол» и не находил понимания окружающих, это было сродни божественному поцелую и означало, что его время пришло. Что же касается национального аспекта поэтики, тут Геннадий Айги называл своим «крестным отцом» Петра Хузангая, от которого взял неисчерпаемую народность и самобытный взгляд на природу вещей, умение открывать родную республику «людям иных культур и ландшафтов» и видеть высокохудожественное в натуральном, вознося чувашское на уровень общемирового.
Валентина Поливцева, режиссер картины «Айги я есть»:
«Проект реализован с подачи Минкультуры Чувашии и уникален тем, что здесь все идет от лица самого Геннадия Айги. К примеру, если в фильме «Сеспель — я мечтатель, идеалист, растяпа…» применен метод художественной реконструкции, то есть играют актеры, то здесь целиком и полностью авторское высказывание поэта, сотканное из строк его дневников и писем. Материал собирали буквально всем миром. Помогали и Гостелерадиокомпания «Чувашия», где я работала долгое время, и Национальная библиотека Чувашии. Также использованы кадры из документальных фильмов «Тот самый Айги. Зимние кутежи» (1992) и «Геннадий Айги», созданный в 2001 году режиссером Мариной Разбежкиной. Стихи читает сам Геннадий Николаевич, и эти записи, которые нам удалось найти, можно назвать настоящими жемчужинами».
