Жизнь плюс здоровье
Пациентка нервничала и никак не могла понять, почему онкологи предлагают ей пройти вначале химиотерапию, вместо того чтобы, не теряя времени, сделать операцию. Она много читала про рак и была уверена, что первым делом надо удалить опухоль, а потом уже лечить последствия. Но после беседы с заведующей отделением противоопухолевой лекарственной терапии Натальей Бузовой женщина стала заметно спокойнее.
Она рассказала, что родственница, медик по образованию, ей сообщила, мол, если предлагают «химию», а не операцию — дело плохо. К сожалению, родственники далеко не всегда умеют поддержать близкого человека в беде, а медики не всегда знают методики лечения заболеваний в смежных областях. Свидетелем нашего разговора стала еще одна пациентка, которая попросила изменить ее имя: ни родные, ни друзья не знают, что она уже восемь лет наблюдается у онкологов. Поэтому назовем ее Валентиной Николаевной.
Так вот, Валентине Николаевне 68 лет, опухоль молочной железы выявили у нее как раз к 60-летнему юбилею: «Врачи мне такой подарок сделали — жизнь продлили! А то бы я с вами не разговаривала», — замечает она. Новообразование у нее было не очень большое, но очень агрессивное. Перед операцией ей пришлось пройти несколько курсов химиотерапии, только потом подключились хирурги. И теперь каждый год она приходит в онкодиспансер на обследование. В зависимости от его результатов ей либо назначают курс лечения, либо нет.
На вопрос, как ей удалось скрыть свое заболевание от родных, Валентина Николаевна лишь улыбнулась: сейчас все так заняты, что некогда другими интересоваться. Единственная дочь живет далеко, общаются в основном по телефону, поэтому делает голос порадостней и уверяет, что все хорошо. Когда у нее выпали волосы и пришлось повязать платок, она придумала «легенду», что была неудачная попытка стать блондинкой, но объяснять что-либо так никому и не пришлось.
Как пациентка со стажем, женщина рассказала, что за эти восемь лет и препараты для лечения рака изменились, и условия в онкодиспансере стали намного комфортнее. Если первые курсы химиотерапии давались тяжело, то теперь особых проблем у нее нет. Даже волосы не выпадают. Лекарства переносятся в разы легче: два года назад, когда ей делали «химию», ее даже не тошнило. Единственное — аппетит снизился, и она немного похудела. Но это даже хорошо, потому что жирок с боков ушел. В прошлом году ей лечение не назначали, а нынче вот опять пришла на капельницу.
Она призналась, что не волнуется, если вдруг выпадут волосы: они быстро отрастают, да такие густые, просто на зависть. Причем ни одного седого волоска в шевелюре нет. Экономия на парикмахерской выходит: краситься нет необходимости. И еще один плюс: в жизни стало больше радости, что ли. Потому что ценишь каждую минуту…
К заведующей отделением противоопухолевой лекарственной терапии Республиканского клинического онкодиспансера Наталье Бузовой я пришла уже достаточно проинформированной.
— Наталья Леонидовна, кто определяет, нужно делать химиотерапию пациентам или нет?
— Прежде чем поступить на лечение, пациент сдает анализы, проходит комплексное обследование. Для нас очень важна иммуногистохимия опухолевых клеток — она показывает свойства и чувствительность раковых клеток. По ней мы судим, насколько агрессивна опухоль, даст ли она метастазы. Для каждого изученного вида опухолей учеными разработан протокол, по которому проводится назначение препаратов. Ничего не надо придумывать, протоколы едины и для европейских онкологов, и для американских. Поэтому наши пациенты получают такое же лечение, какое бы им назначили в израильской или германской клинике.
— А лекарства отличаются?
— И лекарства такие же. Есть замечательные таргетные препараты, которые действуют только на определенный вид раковых клеток. Они убивают опухоль, не затрагивая здоровые клетки организма, после чего оперативное вмешательство становится более эффективным. Бывают случаи, когда новообразование настолько велико, что хирурги не могут его удалить. После химиотерапии оно уменьшается в размерах, и это, конечно же, сказывается на объеме операции. Пациент легче ее переносит и быстрее восстанавливается. Нередко после операции ему химиотерапия вообще бывает не нужна. А еще есть заболевания, когда операция совсем не показана, пациент лечится только медикаментозно, то есть при помощи химиотерапии.
— Если я не задам этого вопроса, то меня не поймут: а почему, несмотря на новые препараты, пациенты все-таки не всегда вылечиваются даже при самых распространенных видах рака?
— До сих пор не все виды рака изучены, есть такие агрессивные формы, которые не реагируют на имеющиеся лекарства. Ну и запущенность опухолевого процесса тоже имеет значение. Чем раньше начато лечение, тем больше шансов на стойкую ремиссию.
— Почему вы говорите ремиссия, а не выздоровление?
— Мы предпочитаем говорить именно о стойкой ремиссии. Она может длиться и пять, и десять, и даже тридцать лет. У нас есть пациенты, которые после лечения очень агрессивной формы рака кожи, меланомы, живут по 15-20 лет, работают, прекрасно себя чувствуют. Но это не значит, что они не должны проходить систематическое обследование у врача или хотя бы ежегодную диспансеризацию. Надо помнить, что болезнь может вернуться. Необязательно это случится, но мы советуем нашим пациентам внимательно относиться к своему здоровью.
Недавно у нас был случай: пришла молодая женщина, которую четыре года назад мы успешно пролечили. Кто-то из знакомых ей посоветовал забыть о пережитом, как о страшном сне. Она не появлялась у врачей, а заболевание вернулось. Очень жалко и свой труд, и ее. Онкология коварна, не стоит относиться к своему здоровью столь легкомысленно. Впрочем, это касается и здоровых людей.
— Большая проблема, как я поняла, выпадение волос. Особенно это касается женщин.
— У нас появился аппарат, который пациенты называют «шапочкой». Он похож на сушилку для волос. На голову пациента надевают этот аппарат и ставят капельницу с лекарством. Голова охлаждается, фолликулы волос испытывают меньший лекарственный стресс и не погибают. Поэтому тем, кому страшно потерять волосы, у нас есть что предложить. Но далеко не все женщины переживают по этому поводу. Кто-то покупает парики, кто-то повязывает платочки, а у кого-то волосы остаются на месте: организмы у всех разные.
— А чего еще боятся люди, проходящие химиотерапию?
— Женщины переживают, что поправятся после гормонального лечения. Но большинство больных все-таки относится к лечению очень осознанно. Понимают, зачем они здесь. Их не пугает ни потеря аппетита, ни тошнота. Рвота бывает сейчас очень редко, и если случается такая реакция на лекарства, то у нас есть средства, чтобы помочь пациентам.
— После введения препаратов все больные уходят домой? Или бывает, что кого-то приходится укладывать в стационар?
— Как правило, уходят домой, но иногда при тяжелой реакции пациентам приходится оставаться в стационаре. Чаще реакция, когда происходит значительное падение лейкоцитов, наступает через неделю после введения препарата. Они приезжают к нам, и мы их госпитализируем. В месяц таких больных бывает один-два. Надо сказать, что наше отделение расположено очень удачно: если есть необходимость проконсультировать человека у кого-то из узких специалистов, то тут все рядом. У нас есть реанимация. Что называется, под боком работают кардиологи. Поэтому можно смело говорить, что здесь созданы все условия для лечения больных, в том числе и тяжелых.
— Наталья Леонидовна, а какие у вас есть сложности?
— Времени в сутках мало. Нам нужно непрерывно учиться: постоянно появляются новые препараты, новые схемы лечения — надо успевать за открытиями, а для этого необходимо время. И еще одна сложность. На фоне успешного лечения пациентов каждая неудача, когда раковые клетки по какой-то причине нечувствительны ни к одному из известных лекарств, переживается сильнее. Казалось бы, столько схем, столько препаратов, а тут они не действуют. К счастью, это встречается нечасто. Все-таки онкология очень быстро развивается, и то, что еще семь лет назад казалось фатальным заболеванием, сейчас успешно лечится. И даже при поздних стадиях рака есть возможность продлить человеку жизнь без потери ее качества.
Процедура химиотерапии — это обычная капельница с необычным лекарством. Все чаще сейчас применяют таргетные препараты, мишень которых — только раковые клетки.