ДВЕНАДЦАТЫЙ ПРЕСС-ТУР ПО БРАТСКОЙ СТРАНЕ
Каждую осень, начиная с 2003 года, солидная делегация представителей российских федеральных и региональных средств массовой информации отправляется в пресс-тур по Беларуси – всегда по новому маршруту. Практически ни разу журналисты «Советской Чувашии» не были обделены вниманием приглашающей стороны. А своими впечатлениями о братском государстве делились на страницах газеты.
ШАГАЛ И ЯБЛОКИ
«Вам покажут Дом-музей Марка Шагала. Счастливая!» – завидовали знакомые, вертя в руках мою программку пресс-тура. «Там будет много чего интересного», – уводила я разговор подальше от художника-примитивиста. Потому что воспетые им летающие люди и грустные животные не вызывают во мне душевного трепета.
И вот мы в Витебске, возле каменного здания, построенного отцом Марка Шагала в начале 20-го века. В музейном дворике – яблоньки. «Угощайтесь! Берите, берите, они мытые!» – приветливо улыбаются музейные работники, указывая на деревянный столик, где для нас приготовлена целая гора налитых яблок.
Народ, распробовав, аппетитно жует, а гид рассказывает. Оказывается, творчество витебского художника очень близко японцам. Они приезжают сюда, как к святыне, и не могут сдержать слез, прикоснувшись к стенам этого дома.
«Под яблочки» обходим музейные залы. Вот бакалейная лавка при доме Шагалов, в ней торговала мать Марка – Фейга. Тут же на одной из полочек расположилась ее кукольная копия, подаренная белорусской мастерицей по еврейским куклам. Принаряженная в парадное платье с кружевным воротничком мама Фейга встречает посетителей радушно – с мечтательной улыбкой.
«Отец художника работал у торговца, целыми днями перетаскивал огромные бочки с селедкой. Уходил рано, приходил уставший и нередко засыпал во время ужина. Сзади вас рисунок Марка «Мама провожает отца», – продолжается экскурсия. «Наверняка на дорожку она совала ему в карманы пару-тройку яблок», – ловлю себя на мысли, разглядывая фигурки женщины в дверном проеме и уходящего мужчины. «А Марк, верно, угощал яблоками Беллу, как Адам Еву», – задерживаюсь у фотографии яркой черноглазой девушки – вечной любви и музы художника, героини многих его произведений…
Ну и нам на дорогу дали «шагаловских» яблок – занесли в автобусы по пакету. Хоть в поклонницу Шагала я так и не превратилась, но зато его творчество стало понятнее и ближе. Ведь что такое яблоко? Говорят, символ утерянного рая. Так я и определила для себя стиль витебской гордости – ностальгия по утерянному раю.
О ЯЗЫКЕ…
Поездка включала в себя не только экскурсии по культурно-историческим местам, но и посещение предприятий, социальных объектов, званые ужины, пресс-конференции (с руководством Витебской областной администрации и ежегодную, коронную, с президентом Беларуси Александром Лукашенко). И везде белорусы общались с нами на чистом, правильном русском языке.
На улицах городов, в которых мы останавливались, не режут глаз вывески латинскими буквами и «англо-французские» названия магазинов. (Единственная «иностранщина» – бренды известных фирм на рекламных щитах.) Гастрономы как были гастрономами, так ими и остались. Умилила «Стирка белья» (заметьте, даже не прачечная). Без труда отгадывалось, что скрывается за вывеской «Бульбянае». Раз от слова «бульба», наверняка ориентированная на картофельные блюда точка общепита. (Ах, какими драниками нас потчевали на белорусской земле!) Понятны были и чисто национальные вывески: «Бiблiятэка», «Чыгуначны вакзал». В Витебске многие аншлаги с адресами на стенах домов подсвечиваются при наступлении сумерек. Здорово! Такси, «скорая помощь» или гости города никогда не заблудятся. Но как я ни высматривала в автобусное окно, не заметила, чтобы на этих табличках русские названия улиц дублировались на белорусский язык. Вот в Полоцке, там, да, указатели выписаны на двух государственных, белорусском и русском.
«Почему?» – задала я вопрос Владимиру Терентьеву – заместителю председателя Витебского облисполкома. А чтобы не показаться пустой критиканкой, с гордостью добавила: «Вот у нас в Чебоксарах названия улиц на аншлагах указаны в двух вариантах – чувашском и русском». Владимир Владимирович ответил так: «Года два назад я был председателем областного комитета по подготовке к 1150летнему юбилею Полоцка – колыбели белорусской государственности. Когда мы там ремонтировали здания и меняли таблички, естественно, делали упор на то, что названия должны быть и на белорусском языке. Но русские и белорусские названия очень похожи. И у нас нет обязательной практики дублировать их на двух государственных языках. Вот в начале 90х годов, когда поднимал голову национальный фронт, ставилась задача оставить только белорусский язык. А сейчас оба государственных языка используются так, как удобнее. В Министерстве культуры и Министерстве образования Беларуси вся документация ведется на белорусском, и это правильно. А в Министерстве энергетики или Министерстве ЖКХ – на русском, потому что для подавляющего большинства населения он разговорный».
…И ПАМЯТИ
Пару дней спустя, на пути в Минск, мы остановились у Мемориального комплекса Шуневка – одной из многих страшных отметин, оставленных фашистами на многострадальной белорусской земле. В 1943 году немецкие каратели сожгли эту деревню, не пощадив ни стариков, ни детей. Самых маленьких, дошколят, сбросили в колодец вместе с учительницей, которая пыталась их защитить, и закидали камнями.
Местные самодеятельные артисты показали театрализованное представление, воссоздав страшные минуты того рокового дня. Жители деревни занимаются своими делами – кто вышел на покос, кто стирает белье, играют детишки. Тишину разрывают автоматная очередь, выкрики по-немецки – и вот вокруг стонущей толпы шуневцев закружили в дьявольском вихре языки пламени (девушки в черном с алыми полотнищами)…
А потом мужчина и женщина в национальных костюмах читали рифмованные строки. На белорусском. Но, удивительное дело, мне казалось понятным каждое слово. «Сегодня я встала тихо-тихо, чтобы не разбудить малых деточек – пусть поспят, и принялась за домашние дела. Но мои детки уже никогда не проснутся…» – чуть отрешенно говорила женщина. «Я проснулся на заре, чтобы надеть белую одежду и пойти на покос, – вторил ей мужчина, – но в тех белых одеждах положат меня в домовину…»
Женская часть нашей делегации не могла сдержать слез. Мужчины тоже подозрительно часто моргали. «Ну что, ведь все понятно без перевода?» – по пути к автобусу нагнал меня Владимир Владимирович, прозрачно намекнув на недавний разговор. «Угу», – кивнула я, промокая платочком глаза. Сюда, поведали смотрители мемориала и представители районной власти, приглашают делегации из Латвии, где, как известно, нередко героизируют фашистов. Приезжают немецкие туристы. Говорят, многих из них увиденное заставляет задуматься.
В Беларуси, потерявшей в той войне каждого четвертого жителя, свято чтят память о лихих годах. Совсем недавно, в июле нынешнего года, в Минске открылось новое огромное здание Государственного музея Великой Отечественной войны. Здесь нашлось место и экспозиции, повествующей о героической обороне Брестской крепости, и военной технике тех лет, и партизанским землянкам.